Михаил турецкий биография семья дети: биография, личная жизнь, жена и дети

Содержание

Михаил Турецкий: Я люблю этот Белорусский вокзал

– Во-первых, это очень интересный творческий эксперимент. Эти песни пронизаны необыкновенной эмоцией. Они написаны в такой момент, когда люди находились в состоянии необыкновенного стресса – и поэты, и композиторы, и вся страна. Люди переживали такие эмоции, которые в повседневной бытовой жизни вообще переживать невозможно – это, с одной стороны, и агрессия, невероятная ненависть к врагу, который посмел, который пренебрег всеми нормами морали и нормами общественного сознания, и быта, и бытия. Во-вторых, это невероятная жестокость. В-третьих, поразительный цинизм. И вот звериные инстинкты, с одной стороны, и история выживания народа – с другой. Когда из 100 уходивших на фронт вернулись только трое, когда мать похоронила сразу шестерых сыновей… Это и история невозвращения, история ожидания, и любовь, и надежда, и страх, и потеря, и фантастическая грусть, и щемящее чувство скорби и отчаяния. Очень много коллизий, которые нашли отражение в песнях – в очень талантливых песнях. Их стали писать лучшие композиторы советского периода. Это очень интересный пласт музыки – не только военного времени: в нашей программе есть песни, написанные и до, и после этого периода. Сделать такую программу мне было крайне интересно. Но, честно говоря, я загорелся этой идеей, когда мне мой отец рассказал, как он закончил войну в Берлине и вообще про весь свой путь. Причем он как-то долго молчал, о войне говорить не любил – «Все равно не поймешь» – и не хотел. Для него это было очень больное воспоминание. Когда я родился, ему было 50, и вот, когда мне исполнилось то ли 35, то ли 40, отец, будучи уже очень, очень взрослым, заговорил на эти темы. Чтобы вы понимали, даже в свои 90 папа был в отличной форме, прекрасно формулировал, любил поэзию, любил искусство, был старым театралом, занимался физкультурой, ходил на лыжах и на каток. И вот только в 90 он смог рассказать про уровень трагизма, уровень страха, уровень отчаяния, уровень радости… Объяснял мне, что такое Курская дуга, что такое Сталинградская битва, что такое блокадный Ленинград, что такое мука с водой в окопах, что такое военный трибунал без суда и следствия, что такое еврейский вопрос в военное время, что такое Берлин и как это было эмоционально – закончить войну в Берлине… И вот в этот момент, когда он так долго не хотел говорить, а потом, поняв, что я уже взрослый, вдруг заговорил об этом… Я помню, как сказал тогда отцу: «У меня мечта – на центральной площади Берлина сделать концерт – «Песни Победы». Отец покрутил пальцем у виска, сказав: «Тебе не дадут». Он вообще с момента окончания войны в Германию ни ногой. Говорил: «Я не могу слышать немецкий язык, у меня это чисто физиологически – болит сердце, я вспоминаю фронтовых друзей, все, что происходило, все эти зверства, все эти ужасы, нет, я не поеду». А я ему отвечаю: «Ну такая же красивая Германия, ведь вы же совершили великое дело, вы не разбомбили Германию и не разрушили ее после того, что немцы позволяли себе сделать». Отец не соглашался, говорил, что немцам колет глаза лишнее упоминание о войне. По моему мнению, немцы немцам рознь, и у них тоже было свое антифашистское движение, поколения сменились, а современные немцы не отвечают за военные преступления своих предков, как не отвечает сын за отца. В конце концов, мы же не собираемся бряцать оружием и говорить: «Мы вас победили». Хотелось сделать марафон мира по странам и континентам. И вот в конце апреля 2017 г., за две недели до концерта, мы получаем разрешение. Так в Берлине в 2017 г. стартовала эта история. Михаил Мюллер, бургомистр Берлина, – человек демократических взглядов, нового мышления. Он, видимо, понимал, что наше предложение – это не крик помощи или отчаяния, а культурологическая история. И тогда проект «Песни Победы» на центральной площади Жандарменмаркт собрал около 20 000 зрителей и 8 млн онлайн-просмотров в момент концерта. Это был хороший результат!