Истерика детский сад: 404 ничего не найдено | ГБУЗ Республики Мордовия «Детская поликлиника № 3»

Детские истерики и что с этим делать

Это скорее даже не именно про истерику, когда ребенок падает на пол, бьет руками, ногами, а бывает, что и головой,  а про любой громкий детский плач, вызванный двумя причинами «хочу!» или «не хочу!», который трудно выдержать взрослой психике.

Такой плач я делю на три типа: капризы, требования, протест. Критерием выступает осознанность ребенком своего желания.

Если ребенок точно знает, чего он хочет и плачем добивается, чтоб ему это предоставили – это требование.

Если ребенок точно знает, чего он не хочет – это протест.

Если ребенок не знает, чего хочет, если он ничего не хочет, его просто все раздражает – это капризы.

Причины, по которой капризка посещает ребенка:

• переутомление (к этому может привести нарушение распорядка дня, смена обстановки, обилие новых впечатлений)
• недомогание
• чужое плохое настроение (дети хорошо считывают эмоциональное состояние близких)

Если это капризы, то бесполезно оказывать воспитательные воздействия в этот момент. Надо постараться успокоить себя, успокоить ребенка, накормить, спать положить  — что там по ситуации. Можно придумать свой ритуал «давай прогоним капризку» Подробнее о ритуалах здесь: «Ритуалы в жизни ребенка и семьи»

Если это требование или протест.Лучше всего получается справляться с истериками у тех, кто ее просто не провоцирует.

Приемы предупреждения истерики типа «Хочу то, чего нельзя», то есть истерика-требование.

Прием  «с глаз долой»

Убираем с глаз ребенка то, что ему нельзя брать. Чем меньше ребенок, тем настоятельней я рекомендую соблюдать это правило. Вспоминаю, как я водила из садика своего двухлетнего сына более длинной дорогой, но зато нам на пути не встречались провокаторы: качели, ларьки с конфетами и магазин игрушек

Прием «Переключение внимания.»

Показываем ребенку новый яркий раздражитель, обещаем другую, более интересную деятельность. У меня на этот случай всегда с собой были мыльные пузыри или шарик, который можно экстренно начать надувать, мелкие дешевые заводные игрушки. Чем меньше ребенок, тем действенней прием. Внимание с возрастом становится все более устойчивым, соответственно, переключать все сложнее.

Прием «разрешаем, но бдим»

Ножницы – так-то опасная игрушка для малыша, но если очень хочется, можно потрогать под бдительным присмотром мамы. Слишком много запретов нервирует ребенка и ограничивает его развитие. Должен быть баланс между количеством «можно» и «нельзя», которые слышит ваш ребенок за день. Подумайте, чем вызвано Ваше очередное «нельзя»? Тревогой за безопасность ребенка или нежеланием заполучить дополнительные заботы в виде уборки?

Прием «условное соглашение»

Формула приема «Конечно, только потом» или «Да, но…»: «Конечно, мы будем играть, только сначала чуть-чуть поспим, а потом будем играть» Подробнее о применении приема можно почитать здесь: «Не говорите ребенку «Нет»

Прием «Предварительный договор».

(Будет работать только при неукоснительном соблюдении. Стоит один раз пойти на поводу у ребенка и отменить договор, и дальнейшее использование приема невозможно) С трехлеткой уже можно договориться заранее, что мы не будем заходить в магазин, потому что торопимся домой (смотреть мультик, встречать папу, играть в интересную игру). Или так: » Если ты хочешь, мы зайдем в магазин игрушек, но только посмотрим, а покупать ничего не будем».

Приемы предупреждения истерики-протеста:

Прием «Перетаскивание»

Часть игровой ситуации перетаскиваем в новую обстановку. Чудеса фантазии приходится проявлять, когда дети не хотят уходить домой из садика. Тут разрешается взять садичную игрушку в гости, познакомить со своими игрушками. Чтобы прервать игру для приема пищи, предлагаем ребенку накормить игрушку. Чтобы накормить  юного строителя нужно вместо «Оставь кубики, пошли есть суп», объявить, что у бригады строителей обеденный перерыв.

Прием «Предупреждение»

Мгновенно прекратить игру бывает сложно. Ребенка лучше предупредить заранее, дать время закончить, помочь довести сюжет игры до логического завершения. Оговорить с ребенком условие, после которого деятельность поменяется . «Еще один мультик и купаться», «Еще два раза скатишься с горки и домой!» (мой сынуля обычно  торговался до пяти))

Прием «Альтернативный вопрос»

Предлагаем альтернативу, суть которой, что ребенок все равно сделает по-нашему. «Ты сначала соберешь машинки или солдатиков?»  Прием работает недолго. От того возраста, как ребенок способен сделать выбор, до того, когда он способен отклонить оба варианта. Подробнее о приеме здесь: «Альтернативный вопрос»

Прием «Ритуал»

Дети любят стабильность и постоянство, это их успокаивает. Поэтому придумывайте свой ритуал отхода ко сну, подготовки к обеду, прощания в садике.

Прием «Подмена понятий»

Классический пример из известного кинофильма: «Завтрак в детском саду отменяется! Вместо завтрака летим в космос! Взяли космический инструмент!» Еще примеры использования приема здесь: «Как договориться с трехлеткой»

 Если истерика все-таки началась, то алгоритм действий может быть следующий:

1. Уговоры, убеждения
2. Переключения внимания
3. Ритуал успокаивания. Как правило, со временем в каждой семье вырабатывается свой ритуал успокаивания. Это может быть один и тот же стишок, сказка, или игра. Например, мама дует, чтобы высушить слезки. Или даем ребенку попить волшебной водички, которая успокаивает.
4. Игнорирование. Если все остальные методы уже испробованы и нет угрозы здоровью (эпилептический припадок, астматический приступ), можно оставить ребенка поплакать в одиночестве или просто некоторое время не обращать внимания на крик. Не ругать, не запирать ребенка, а спокойно озвучить вывод: «Наверное, тебе просто хочется сейчас поплакать… Когда плакать надоест мы с тобой (предложить что-то интересное)»

Когда плакать не для кого, то плакать скучно… Тем более, когда становится понятно, что слезами не удается достичь результата.  Тут либо ребенок сам успокоится, либо вы повторите попытку успокоить ребенка через некоторое время. Три, пять или десять минут — в зависимости от возраста ребенка. Можно дружелюбно спросить: «Ну что? Тебе уже надоело плакать?» Обнять, приласкать, предложить что-то интересное. Ребенок, как правило, уже сам устал плакать и стал более сговорчив.

Если истерика случилась в общественном месте, самое главное — сохраняйте спокойствие сами. Если есть возможность — выведите (вынесите) ребенка подальше от скопления людей, чтобы избежать их нежелательного вмешательства. И опять же  — сохраняйте спокойствие. Спокойно переждать, не идя на поводу ребенка, не вовлекаясь в негативные эмоциональные переживания — это лучшее, что может сделать мама в этой ситуации. Потому что успокоить ребенка может только спокойная мама.

Еще про детские истерики можно прочитать здесь: «Детские истерики. Личный опыт»

психолог Анна Быкова

Что делать, если ребёнок никак не может привыкнуть к детскому саду?

Выдерживать слёзы и истерики ребёнка, который не хочет идти в сад, хватает сил не у каждого родителя. В каких ситуациях стоит стоять на своём, а когда лучше даже забрать ребёнка из сада, рассказывает педагог-психолог Анастасия Патрикеева.

Полезная рассылка «Мела» два раза в неделю: во вторник и пятницу

Вопрос. Ходим в детский сад уже несколько недель, но ребёнок всё равно закатывает истерики. Иногда отказывается есть, ругает воспитателей. Плачет. Как себя вести с ним, чтобы он быстрее привык к саду?

Ответ. Начинать готовить ребёнка к детскому саду лучше всего ещё в первые дни: сначала показывать ребёнку территорию («Вот, это твой детский сад, сюда ты будешь ходить»), потом приходить в группу на несколько часов, желательно под присмотром родителей.

Если проблемы возникли не в первые недели, необходимо разобраться с симптомами и причинами поведения. Многое зависит от возраста. Если ребёнку 3–4 года, нежеланию привыкать к садику может предшествовать кризис трёх лет. У него есть несколько главных признаков: негативизм, строптивость, упрямство, деспотизм, обесценивание, своеволие и бунт (протест).

Если говорить простыми словами, ребёнок пытается показать и доказать окружающим его взрослым, что ему не нравится установленный порядок, что у него тоже есть свои требования и желания. В таком случае необходимо прислушаться к ребёнку, дать ему больше свободы и ответственности.

Кризис трёх лет — важный шаг в становлении личности ребёнка. Попробуйте объяснить ему, для чего нужно ходить в детский сад (друзья, игры, общение). Можно попробовать убедить его, что в детском саду намного веселее, он будет как взрослый.

Если поведение ребёнка сильно выходит за рамки, не стоит заставлять его идти в сад. Пусть останется дома

Но можно делать ставку на другие методы социализации. Например, кружки или занятия, которые ребёнок может посещать вместе с родителями.

Если он не хочет есть в детском саду, то родителям рекомендуется приводить ребёнка после еды. Обычно у воспитателей и у другого персонала есть рекомендации по этому поводу. В саду ребёнка точно не заставят есть: это может повлечь за собой как физические, так и психологические последствия (тошнота, паника, отвращение к определённым продуктам).

Если ребёнку 5–6 лет, родителям нужно очень внимательно относиться к нежелательному поведению. Сколько было случаев, когда оказывалось, что дети или воспитатели относились к ребёнку не так, как он хотел бы, поэтому и нет желания идти в сад.

В таком случае лучше сменить группу или сад — или даже перестать ходить в него. Если ребёнок сильно привязан к родителям и не хочет оставлять их, стоит проявить хитрость. Хвалите ребёнка после сада, радуйтесь любой поделке, которую он делает для вас. Попробуйте забирать его из детского сада раньше других, чтобы он почувствовал свою значимость в семье. И сами не паникуйте.

Спокойный родитель — спокойный ребёнок. Для того чтобы ребёнку нравилось ходить в сад, родителям придётся потрудиться и уменьшить гиперопеку. Дайте ему свободу выбора, чтобы он чувствовал себя независимым. Если вы чувствуете, что не можете справиться с проблемой, обратитесь к специалисту. Он подберёт решение, которое подойдёт именно вашей семье.

Задавайте свой вопрос «Мелу», а редакция найдёт того, кто сможет на него ответить. Пишите в наши соцсети — мы читаем все сообщения на страницах в фейсбуке, «ВКонтакте» и «Одноклассниках». Ещё можно написать нам в инстаграме. Кстати, мы не раскрываем имена, так что вопросы могут быть любыми (не стесняйтесь!).

Иллюстрация: Shutterstock (HelloRF Zcool)

Сборы в детский сад, или как избавиться от утренних истерик

Автор — Татьяна Синотова

Родителей буквально обволакивает паника при одной мысли, что сегодня будет то же, что и вчера: ваше чадо наотрез откажется идти в детский сад, а свой отказ весомо подкрепит истерикой. Хоть раз, но каждые мама и папа, чьи дети в буднее утро отправляются под присмотр воспитателей, имели «счастье» это испытать. Приятным состояние не назовешь даже с большой натяжкой.

Одно сводит с ума в этой ситуации – ощущение собственного бессилия. Уверенность, что ваш ребенок – настоящий ангел, ведь таким замечательным, смышленым, послушным он растет, куда–то исчезает при одном виде маленького «неуправляемого тирана».

Однако всему есть объяснение, и «утренние концерты» перед детским садом малыша имеют тоже вполне обоснованные причины.

Итак, глубоко вдохнем и выдохнем, попытаемся спокойно, без эмоций разобраться, что заставляет ребенка утром перед детским садом закатывать истерики.

• Малыш не выспался, ему тяжело физически проснуться, собраться и выйти в еще темное утро, чтобы идти в детский сад.

Если причина плохого настроения ребенка в этом, то устранить ее можно, всего лишь сделав более четким, верным режим дня.

• Есть дети, которые не желают делать что-то в спешке.

Они не в состоянии поторапливаться, бежать, горячиться. И виноват в этом темперамент. Так заложено в ребенка природой. Решение здесь самое простое – встать раньше и не торопясь сделать все утренние процедуры перед детским садом. Малыш сам плавно войдет в ритм дня и захочет идти в детский сад.

• Не хочет расставаться с мамой.

Здесь сработает только хорошее, доступное и, главное, убедительное объяснение, что у мамы есть работа, быть на которой ей НЕОБХОДИМО. Полезно привести «красочные» примеры, что может быть, если мама не пойдет на работу. Некоторым ребятишкам легче идти в детский сад, если им скажут, что они, как взрослые, идут работать. Такие аргументы придется повторить не один раз: дома, по дороге в детский сад и непосредственно перед расставанием.

Кстати, на примере своих собственных родителей малыш уже сейчас сможет провести границу между «надо» и «хочу».

• Проверка на прочность родителей.

А вдруг сегодня получится, и я не пойду в детский сад. Ребенок проверяет, может ли он таким способом манипулировать вами. Выход один – нужно проявить характер. Если малыш поймет, что, «устроив концерт», можно добиться желаемого, то это правило распространится не только на посещение детского сада.

• Ребенок не желает ходить именно в этот детский сад, или к этому воспитателю, в эту группу.

В этом случае мамам и папам нужно узнать, что конкретно не устраивает малыша. Если проблема не решаема или не может быть решенной только вашими усилиями (не любит воспитателя, наличие специфичных или жестких правил, детские конфликты), возможно, что в другом детском саду ему будет боле комфортно. Отсюда уйдет необходимость «утренних истерик».

Каким бы ни был ваш случай, твердо придерживайтесь золотого правила Карлсона: «Спокойствие, только спокойствие». Только спокойствием и любовью можно предупредить или усмирить любой «надвигающийся шторм» ребенка, а также облегчить адаптацию к детскому саду.

Что делать если у ребенка начинается истерика при походе в детский сад

Каждый человек индивидуален, поэтому все люди разные, а маленькие детки тем более. Кто-то очень любит садик, а кто-то не может к нему привыкнуть. Детям очень сложно расстаться с мамой. У всех адаптация проходит по-разному. Проявление адаптации:

• ухудшение сна, беспокойный сон, бессонница
• частый плач, постоянные истерики, капризы
• плохой или вообще отсутствует аппетит
• смена характера

Уважаемые родители, проявите терпение! У ребёнка в это период сильнейший стресс, и только вы можете помочь ему пережить это нелегкое время.

Готовим малыша к детскому саду

Когда вы решили, что ваше чадо будет посещать детский садик, то готовить его к этому событию необходимо заблаговременно. С раннего возраста настраивайте ребёнка на то, что он будет ходить в ясли.

Ребенок должен быть самостоятельным!

В два года вы отправите своё дитя, к примеру, в детский сад в Вышгороде, но даже в этом возрасте некоторые навыки должны быть. Например, кушать ложкой, ходить на горшок, самостоятельно одеваться. Это основные навыки, которые должны быть у ребёнка ещё до того, как он пойдёт в садик.

Режим дня

Заранее узнайте, по какому режиму живёт детский садик, в который пойдёт ваш малыш. Постепенно переходите на этот режим дня. Учитывайте все аспекты: время подъема, принятия еды, во сколько начинается прогулка, сон и так далее. Приучив ребёнка жить по такому режиму, ему будет проще адаптироваться в новой среде.

Не подрывайте авторитет детского сада

Не стоит малышу говорить: «В детском садике тебя научат как себя надо вести!» или «Ты узнаешь, как наказывают непослушных детей!». Лучше расскажите как там хорошо, что там будут праздники, игры, прогулки, друзья и ещё очень много интересных вещей. Лучше всего читать ребёнку рассказы, где главные герои посещают детский садик.

Социализация малыша

Сразу же приучайте малыша, что и с другими родственниками он тоже в полной безопасности.

Облегчение периода адаптации

Несколько простых советов, которые помогут малышу привыкнуть к саду без слёз и истерик:

1. Не перевозбуждайте нервную систему малыша. Уменьшите время проведения перед телевизором, лучше потратьте время на прогулки и игры с родителями.
2. Обязательно интересуйтесь всем, что произошло в садике за день.
3. Постепенно приучайте малыша к детскому садику. Сначала приводите на пару часов, затем время постепенно увеличивайте, чтобы малыш привык к новой обстановке.
4. Выберите для садика комфортную одежду и обувь.
5. Помогите ребёнку наладить контакт со сверстниками. Подскажите ему как это сделать.
6. Интересуйтесь у воспитателя, всё ли в порядке с малышом.
7. Никогда при ребёнке не обсуждайте персонал садика.
8. Периодически меняйте провожающего человека. Чаще всего ребёнок закатывает истерику при прощании с мамой.

Затянутся проводы – затянется и истерика

Не уходите сразу же утром из раздевалки. Посмотрите за ребенком, пока он вас не видит. Возможно, слёзы прекратились после вашего ухода, и он радостно побежал играть с ребятами. А у вас душа не на месте весь день.

Ребёнок не смог привыкнуть к детскому садику. Как теперь быть?

Иногда такое бывает. Могут пройти недели, месяцы, а ребенок не смог привыкнуть к детскому саду. Обычно такое бывает, когда малыш всё время находился с мамой, хотя он всё умеет делать, но вот без мамы никак.

В таком случае маме стоит прислушаться к своим чувствам. Возможно, во всём виновата неуверенность матери, или она сильно переживает. Дети всё чувствуют. Поэтому надо взять себя в руки. И при ребёнке не показывать своих эмоций.

Перед садиком включайте заводную музыку. Отводить ребёнка в садик стоит другим маршрутом, и пусть ребёнок идёт в группу с папой, а не с мамой, с которой он постоянно ревёт.

Сходите на консультацию к детскому психологу и педиатру. Ребёнку и маме пропишут успокоительные капельки, которые помогут снять напряжение. А психолог поможет найти причину, по которой малыш боится садика.

Разговаривайте с малышом и сообщайте время, когда вы за ним вернётесь.

Временами давайте ребенку отдохнуть от садика. Пусть он посидит дома, но сразу предупредите, что это только на день и в редких случаях.

Ничего не помогает. Что же теперь делать?

И такое бывает, но очень редко. И это не ваша вина. Возможно, причина в характере малыша или такая особенность психики. А может быть он просто ещё не готов посещать детский сад. Повторите попытку, но только через некоторое время. Психологи считают, что детям в старшем возрасте намного проще адаптироваться к садику.

что делать, если ребенку не нравится в детском саду – Москва 24, 27.09.2016

Привыкание к детскому саду проходит не просто не только у детей, но и у родителей. Причем для последних иногда этот процесс оказывается еще более серьезным и болезненным. Колумнист m24.ru Анна Лебедева размышляет о том, что могло бы сделать адаптацию проще.

Фото: m24.ru/Юлия Иванко

Начала учебного года я ждала, как манны небесной. Мне казалось, что детский сад – наше спасение. Дочка будет играть в новые игрушки, знакомиться с другими детьми, гулять, завтракать, обедать в большой компании и привыкать к воспитателям, а я постепенно вернусь к работе в офисе.

До похода в детский сад слово «адаптация» для меня имело лишь одно значение, приблизительно как для моржа плавание в ледяной воде – с каждым следующим разом время пребывания немного увеличивается и все. Подумаешь, ерунда какая. Справимся!

Но все оказалось не так просто. Адаптация вдруг неожиданно превратилась в свирепого зверя, всклокочившего мой внутренний мир, а также внутренний мир моего ребенка. И каждого второго малыша, приходящего в детский сад. И каждой второй мамы.

Ну почему нас никто не предупредил, что будет так сложно? Почему никто не вызывал на собрание перед началом учебного года и не тыкал пальцем, что вот эти книжки про адаптацию в садике надо прочитать обязательно?

Фото: m24.ru

Уже на второй день ребенок проснулся со слезами на глазах. Я не понимала, что происходит, и продолжала свято верить, что садик – мое спасение, моя свобода. С улыбкой клоуна до ушей я говорила: «Доченька, вставай. Мы пойдем в детский сад. Там много игрушек, детишек и хорошие воспитатели».

Знакомые мне часто говорили, что главное в этом деле – позитивный настрой мамы. Если мама нервничает, то ее состояние обязательно передается ребенку. Поэтому я расслабилась и вела ребенка в сад с огромным удовольствием, заранее купив бирки на одежду и форму для физкультуры. У нас все было готово.

Но, несмотря на мой положительный настрой, что-то пошло не так.

Перед входом в группу начиналось шоу орущих малышей.

– Мама, хочу в свою кроватку! – навзрыд всхлипывал мальчик.

– Мама, не уходи! – кричали еще несколько детей.

– Мама, мамочка, мамуля, – забери меня отсюда! – кричала девочка в истерике и соплях. Она ползла по полу и тянула ручки к маме. Да, это была моя дочь.

И мне захотелось схватить ее – целовать, обнимать и просить прощения за то, что отвела в детский сад. Но сказать, что я больше так не буду, – значит отказаться от свободы и социализации. Да черт с ней, с этой социализацией, с мифом, который распускают наши родители и бабушки! На дворе 2016 год, и вокруг полно альтернатив. Все эти мысли завладели мной на третий день детских истерик. Я была близка к тому, чтобы забрать документы из сада раз и навсегда.

Да, я неподготовленный слабак, потому что сдалась, так и не выдержав испытания адаптацией.

И, конечно, очень хотелось бы, чтобы в этот момент, а лучше даже немного заранее мне предложили помощь психолога или просто объяснили бы, что так бывает почти у всех.

Понимаю, что невозможно провести беседу с каждой мамой, когда в группе 28 детей. Но можно ведь просто заранее раздать список необходимой литературы всем поступающим в детский сад, чтобы хоть как-то подготовить родителей к тому, что адаптация ждет не только детей, но и взрослых. Чтобы они знали нюансы и умели найти правильный подход к ребенку в сложной ситуации, не сломав его детскую психику.

– Ерунда! Не обращай внимания, истерики пройдут! – успокаивали меня мамы, успешно прошедшие адаптацию.

Фото: m24.ru/Михаил Сипко

Непонятно, то ли их детки действительно привыкли к новой жизни, то ли смирились с ней, как смиряются зверушки в зоопарке. Но общение с другими мамами показывает, что быстро и почти безболезненно адаптация проходит далеко не для всех. И какая-то помощь была бы совершенно не лишней. В конце концов, есть много и платных, и бесплатных курсов для будущих матерей и отцов, а вот про подобное перед детским садом я не слышала.

Что делать дальше – большой вопрос. Забрать документы из детского сада и еще на год распрощаться с собственной самореализацией, погрузившись в каждодневные прогулки и поездки на развивающие занятия? Этого бы не хотелось. Можно попробовать не обращать внимание на детскую истерику и психологические сложности и водить ребенка в сад в ожидании того, что он скоро привыкнет. Однако есть опасность, что привыкание будет проходить тяжелее, чем кажется. Знакомые рассказывали, что их сын в такой же ситуации стал писаться по ночам, просыпаться несколько раз за ночь в истерике и с криками, что не хочет в сад.

Наверное, лучше всего взять перерыв на две недели или месяц, и в это время попробовать посоветоваться с родителями детей постарше, почитать какие-то книги, а главное – привести в порядок свои мысли.

А как вы боритесь с проблемой адаптации к детскому саду?

Ссылки по теме

Детские истерики в садике. Советы как быстро привыкнуть среди детей Психология и отношения

У каждого ребенка рано или поздно наступает «Большой день», когда он впервые покидает маму на целый день и отправляется в детский сад. Конечно, здесь не обходится без истерик, переживаний, слез градом. У мамы разрывается сердце и она готова схватить любимое чадо в охапку и бежать от ненавистного детсада куда глаза глядят и как можно быстрее. Чтобы существенно облегчить этот процесс, предлагаем вам несколько простых советов, как отправить малыша в дошкольное заведение.

Прощайтесь быстро

Это очень важный момент, который позволит и вам и малышу максимально комфортно расстаться утром. У двери садика обнимите и поцелуйте кроху, затем пожелайте ему хорошего дня. После этого быстро уходите по своим делам. Вас будет одолевать искушение еще раз обнять ребенка и постоять с ним пару  минут, но этого не стоит делать, иначе малыш может начать проситься домой.

В садике – интересней, в садике — веселей

Чтобы ребенок стремился в садик, ему должно быть там интереснее, нежели дома. А поэтому не стоит в домашних стенах баловать его игрушечным раем, либо животными, иначе заведение будет очень проигрывать в этом плане. И еще, в садике ребенок должен найти то развлечение, которого дома у него нет. Например, мольберт и краски для занятия рисованием, или большая качеля, гимнастическая стенка, полностью обставленная детская кухня. В таком случае ребенок будет с удовольствием идти в сад, ведь только там его ожидает большое разнообразие заманчивых развлечений.

Любимая вещь всегда рядом

Будет отлично, если ребенок сможет брать с собой в заведение предмет, который он очень любит. Например, плюшевого мишку, свитерок или одеяльце. Возможно, вы удивитесь, но  в некоторых садиках рекомендуют  этого не делать. По уверению психологов, детский сад для ребенка становится началом дошкольного периода, в котором нужно  расстаться с предметами, относящимися к младенчеству. Чаще всего запретными становятся соски и пустышки. Именно поэтому при выборе детсада нужно удостовериться, что воспитатели не будут против, что любимая вещь малыша находилась рядом с ним. Она станет неким антидепрессантом, который поможет  ребеночку успокоиться в стрессовой ситуации.

Важно! Предварительное знакомство

Очень важно, чтобы посещение детского сада не стало для ребенка сюрпризом. Для этого проведите предварительное знакомство с воспитателями, детками, классной комнатой и детской площадкой.  Только это не должно произойти за пару месяцев до начала, поскольку малыш может все забыть, и не за один день, так как ему необходимо привыкнуть к мысли, что он будет сюда ходить.  Прекрасным решением будет познакомить малыша с группой, которую он в дальнейшем будет посещать.

Разговоры о садике – мощная сила

Кроме знакомства, нужно еще и начать разговаривать с малышом за неделю до начала детского садика, и делать это нужно ежедневно. В разговоре  не нужно делать акцент на том, что в садике он будет проводить время без мамы и папы, иначе вы только напугаете его.

Лучше подробно рассказать, как детки проводят свое время в детском саду. Если в группе имеется что-то оригинальное, например, живой уголок, то нужно  об этом говорить.  Не забудьте упомянуть, что вы сами любили ходить в садик, когда были маленькими (даже если  вы в нем ни разу не были, немножко приукрасить не помешает). Весь ваш рассказ должен вселять в ребенка мысль о том, что детский садик является неотъемлемой частью жизни каждого ребеночка. 

А еще приготовьте пару успокаивающих фраз, которые пригодятся при разговоре с ребеночком в первые  разы после возвращения из садика.

Не поддавайтесь на манипуляции

Многие родители не в силах бороться с криком и воплями ребенка, которые начинаются, как только бейбик переступил порог детсада. Здесь вам нужно взять всю волю в кулак, подавив родительские инстинкты, чтобы, сломя голову, не броситься ему на помощь. А еще откажитесь от обещаний забрать его раньше других детей. Все попытки малыша цепляться за вашу руку и тащить вас в садик пресекайте на корню. А еще лучше сразу же уйти, полностью доверив ребенка воспитателям.

О чем скажет психолог?

У многих родителей возникают проблемы  с началом посещения садика, а поэтому они решают, что он не готов к дошкольному заведению. Но не следует делать поспешных выводов. Лучше всего обратиться к консультанту по дошкольному обучению, который оценит, насколько ребенок готов к саду.

В частности, проводится специальный тест, который состоит из многих элементов. Это игра в мяч, проверка ребенка на готовность слушать рассказ, рисование картины, а также складывание различных фигур из кубиков. Совокупность этих элементов позволяет решить, какими навыками и умениями обладает ваш ребенок, а также на каком уровне находиться его эмоциональное развитие.

Cделайте ребенка общительным – приучите к творчеству!

Чтобы малыш мог быть открытым миру еще до того, как попадет в детский сад,  порадуйте его съемками в журналах, а также видеороликах.  В частности, отличным решением будет  записать малыша на кастинг в Детский продюсерский центр Babyphotostars.

Здесь с крохой  будут работать лучшие специалисты: фотографы, операторы, а также педагоги, психологи, няни и продюсеры. Такая деятельность поможет ему раскрепоститься, стать смелее, уверенней в себе и подготовиться к самостоятельности. 

У ребенка истерика! Что делать?

           Истерика у ребенка — стресс для матери! Неважно, где она происходит, дома, на детской площадке или в магазине. Горькие детские слезы, вопли на всю округу и в худшем случае валяние на полу редко побуждают растерянную мамочку к адекватным действиям, и в ход идут или «ответные меры» усиленные шлепками по мягкому месту, или проявление «гуманизма» и скоропостижное удовлетворение нужд дитяти. К сожалению, оба этих варианта купирования истерики у ребенка – упаднические и антипедагогические, которые в долгосрочной перспективе непременно привнесут глобальные проблемы в поведении ребенка – подростка – взрослого человека.

                  Итак, у ребенка истерика! Что делать? Для начала желательно понять причину такого поворота событий.

1.     Ребенок устал, заболел, голоден, хочет спать, ему не нравится общество или местонахождение.

2.     Ребенку не хватает внимания, он жаждет более тесного общения с матерью, отстаивает свое право на ее время и общение.

3.     Малыш манипулирует матерью, надеется получить то «что нельзя», и добивается «своего» воплями.

Когда спусковой крючок истерики определен, необходимо сформировать для себя адекватную политику выхода из сложившейся ситуации. И как бы ни хотелось отреагировать на истерику эмоционально, и показать ребенку «кто сильнее» никогда не вести себя так:

1.     Не кричать на ребенка и не бить его. Такая реакция укрепит ребенка в своей правоте требовать что-либо криком. Рукоприкладство же, во-первых, противозаконно и нарушает права ребенка, о чем желательно не забывать в преддверии ввода ювенальной юстиции, во-вторых, бить ребенка, у которого случилась истерика, тоже самое, что лупить больного малыша, за то, что ему «плохо и нос не дышит». Дело в том, что истерика у ребенка в возрасте 1- 3 лет – нормальный процесс, без которого его нервная система перегружается, и малыш испытывает физический дискомфорт.

2.     Не пытаться прекратить истерику, выполнив требования ребенка. Даже одного эпизода истерики и ее купирования приобретением игрушки или конфеты достаточно, чтобы в принципе воспитанный малыш превратился в магазинного крикуна. Даже если в планы матери и входила покупка чего-либо для ребенка, желательно отложить ее на какое-то время, чтобы не сформировать у ребенка связку «истерика» — «удовольствие».

3.     Не реагируйте на «советы» очевидцев истерики, и не испытывайте стыда за поведение своего ребенка. Истерике подвержены все эмоционально здоровые дети, и возникновение истерики в общественном месте не является доказательством плохого воспитания и никчемности матери. У ребенка истерика и все вокруг знают что делать? Так пусть и делают это со своими детьми, а с вашими Вы и сами разберетесь.

                                                                  У ребенка истерика. Что делать?

1.Если ребенок плохо себя чувствует, испытывает голод, ему неуютно или не хватает внимания, то оптимально взять ребенка на руки или присесть к нему и обнять его, и четко повторять фразу: «Я понимаю, что тебе некомфортно, и ты по-другому не можешь мне сообщить о своих чувствах. Я очень люблю тебя» . Эта мантра скорее успокоит мамочку, а ребенок почувствует ее настроение и перестанет истерить. После того, как малыш вытрет слезки, желательно ликвидировать причину истерики, поиграть  с ним, накормить, измерить температуру и т.д.

2 . Если ребенок манипулирует, то малыша до 2-2,5 лет можно легко     отвлечь, переключив его внимание на что-то иное. Например, заинтересовать тележкой для продуктов, дать припасенную игрушку из сумочки, и т.д. Ребенок старше 3-х лет на такие ухищрения уже не поддастся, и тут истерику необходимо просто переждать. Желательно сделать вид, что ребенок ведет себя «как обычно», не обращаться к нему, не предлагать альтернативу, по возможности делать свои дела.

         В данной статье не случайно, использованы рекомендации по поведению во время детской истерики с позиции мамы, дело в том, что дети крайне редко закатывают скандал в присутствии обоих родителей или иных родственников, и практически никогда не истерят, когда рядом лишь папа. С точки зрения психологии этот феномен объясняется близостью матери и ребенка, которая позволяет малышу не скрывать свои эмоции от матери, и конечно, добиваться своего именно через нее. Другими словами, истерика ребенка при маме – показатель близости и доверия, которые нужно сохранить и направить в продуктивное русло!

Судебный процесс, развязавший истерию по поводу жестокого обращения с детьми

Возникло множество уголовных дел сомнительного происхождения. Одна из тех, что привлекла большое внимание, касалась Маргарет Келли Майклс, осужденной в 1988 году за безудержное сексуальное насилие в детском саду Wee Care Day в Мейплвуде, штат Нью-Джерси, где, по словам детей, она подвергала их сексуальному насилию с помощью ножей, ложек и вилок и мочилась им в рот. Признаков травм не обнаружено. Шесть лет спустя приговор г-же Майклз был отменен. Еще один видный случай того времени касался обвинений в изнасиловании и содомии, выдвинутых против операторов центра дневного ухода за маленькими негодяями в Эдентоне, штат Нью-Йорк.C. Как и в случае с Макмартином, вначале выдвигались странные обвинения в убийстве младенцев и бросании детей с акулами. Хотя обвиняемые были признаны виновными, их обвинительный приговор был впоследствии отменен, а обвинения сняты.

Неизбежно, возможно, массовое безумие по поводу предполагаемого сатанизма и сексуального хищничества вызывало сравнения с процессами над салемскими ведьмами и эксцессами эпохи Маккарти. Американцы действительно кажутся эпизодически предрасположенными к такому виду лихорадки. Станьте свидетелем широко распространенной паники несколько десятилетий назад, когда люди по всей стране убедили себя, что злые соседи передают детям отравленные конфеты на Хэллоуин и яблоки, заправленные бритвенными лезвиями.Артур Миллер подчеркнул этот феномен в своей пьесе 1953 года «Горнило», в которой Салемские процессы использовались, чтобы прокомментировать современное насилие, охоту Маккарти за коммунистами, подобно тому как Хеллман в начале 19 века искал материал о силе власти. ложь, которой легко поверить.

Достаточно часто в таких ситуациях новостные организации разделяют вину. В случае с Макмартином они были далеки от невинных наблюдателей. Менталитет стаи установился после того, как местный тележурналист впервые сообщил об обвинениях.По всей Калифорнии и за ее пределами нормальные стандарты справедливости и аргументированный скептицизм обычно бросали на ветер, а собиратели новостей изо всех сил пытались превзойти друг друга в поисках предполагаемых примеров чудовищного поведения основных обвиняемых: Пегги МакМартин Баки и ее сына Раймонда Баки. (Мисс Баки, дочь основателя школы, умерла в возрасте 74 лет в 2000 году. Рэймонд Баки, которому сейчас за 50, сказал много лет назад, что он просто хочет, чтобы его просто «оставили в покое», и он не ответил на запросы Retro Report для интервью.) Было бы утешительно полагать, что бездумно лихорадочное освещение новостей — пережиток прошлого. Но кто мог сделать такое заявление с невозмутимым видом?

Оказал ли Макмартин какие-либо длительные эффекты? В некотором смысле да. Учителя по всей Америке стали бояться обнимать своих учеников или дотрагиваться до них из-за страха, что их неправильно поймут и, возможно, предъявят обвинения. Широко распространенное мнение о том, что маленькие дети не лгут о подобных вещах, сильно пострадало. Некоторые уязвимы для имплантированных воспоминаний.В деле Макмартина многие присяжные обнаружили, что наводящие вопросы терапевтов подталкивали впечатлительных детей к одним из самых жутких историй.

Конечно, жестокое обращение с детьми было тогда и остается ужасающей реальностью в этой стране. Так ложное воспоминание. Сложная часть разобраться, что есть что. Если вы задаетесь вопросом, возможно ли, что Вуди Аллен давным-давно изнасиловал свою приемную дочь и Миа Фэрроу, Дилан, — и кто не боролся с этим взрывным обвинением и мистером Фэрроу?Настойчивое отрицание Аллена? — вы с готовностью оцените глубину проблемы.

Как одно дошкольное учреждение SoCal начало национальную истерию по поводу ложных преступлений, связанных с жестоким обращением с детьми

Вы можете разделить нас на тех, кто достаточно стар, чтобы никогда этого не забыть, и на тех из нас, кто никогда об этом не слышал. Тридцать пять лет назад семеро взрослых, которые преподавали в дошкольном учреждении McMartin на Манхэттен-Бич или руководили им, столкнулись с уголовными обвинениями, которые в конечном итоге исчислялись сотнями, в жестоком обращении с детьми в школе, причем самыми фантастическими способами: в играх без одежды, в жертвоприношениях. животные на глазах у детей, секретные туннели, летающие в самолетах.

Потребовалось семь лет и 15 миллионов долларов денег налогоплательщиков, чтобы не было ни единого обвинительного приговора по делу, которое к тому времени породило множество подобных по всей стране. Было рвение, даже истерия, преследования за преступления, связанные с жестоким обращением с детьми, которых не было.

Ричард Бек подробно описал их и последствия в своей книге «Мы верим детям: моральная паника 1980-х годов», в которой рассказывается о разрушенных жизнях детей и взрослых, о «провале» системы правосудия и, что еще более важно, о негативной реакции на работающих матерей. которые платили другим за заботу о своих детях.Его положило начало делу Макмартина, самому длительному уголовному процессу в нашей истории.

Щелкните здесь, чтобы увидеть полный архив подкастов «Patt Morrison Asks» »

Это была своего рода истерия, распространившаяся по любому количеству штатов. Можете ли вы вернуться к одному моменту, к одной вещи, которая заставила этот шар катиться?

Я не знаю, есть ли хоть один момент, который мог бы объяснить, насколько далеко распространилась истерия, но, безусловно, Южная Калифорния — процесс МакМартина — был тем случаем, который придал энергии всему этому.Это был первый случай, привлекший внимание национальных СМИ, и после того, как МакМартин привлек внимание таких людей, как «20/20» или «60 минут», вы начали замечать случаи, всплывающие в других местах.

Одна из вещей, которые мне действительно было интересно обнаружить в моем исследовании, заключалась в том, что истерия не взлетает или действительно набирает обороты только потому, что у кого-то возникла безумная идея, что они начинают распространяться.

То, что позволило этим обвинениям расти, расти, метастазировать и действительно выходить из-под контроля, было участие в этом деле всех этих различных учреждений: детективов, расследующих это дело, места под названием Children’s Institute International, где дошкольники были опрошены с использованием новые методы, которые еще не применялись в судебно-медицинских допросах.

Итак, то, что началось с того, что один из родителей беспокоился о том, что ее сын подвергается сексуальному насилию, в конечном итоге превратился в обвинения в том, что все учителя в школе участвовали в заговоре. Список утверждений действительно невероятен.

Но мантра, которую вы слышали снова и снова, была: «Мы верим детям».

И эта мантра была несколько ироничной в свете того, как на самом деле были произведены более диковинные обвинения. У вас были сеансы интервью, на которых терапевты разговаривали с детьми, которые ходили в школу, и спрашивали их, что случилось, и, по сути, в хорошей форме отказывались принять ответ «нет».

Снова и снова в этих интервью дети начинают с того, что ничего [не происходит]: мы никогда не играли в какие-то голые игры, это были обычные школьные игры. А потом терапевт спрашивал снова, и снова, и снова.

Эти дети очень маленькие; им 5, 4 года, некоторым из них всего 3.

И в конце концов они пришли к выводу, что интервью не будет позволено закончиться, пока они не начнут рассказывать интервьюеру то, что он или она хотят услышать. И они маленькие дети, поэтому, когда они начнут придумывать, это будет довольно фантастично.

Итак, этот девиз «Мы верим детям» ироничен, потому что, если бы они изначально верили детям, вещи никогда бы не зашли так далеко.

Я думаю, что дети, фигурирующие в этих делах, безусловно, были жертвами чего-то. Я думаю, что их жертвами стали люди, которые должны были помогать им в рамках этого дела, а не их воспитатели.

Вслед за Макмартином, как вы пишете, произошла серия массовых, экстраординарных обвинений — в Центральной Калифорнии, кольцо жестокого обращения с детьми с, я думаю, сатанинским подтекстом; в Миннесоте то же самое.

Это действительно стало паникой на национальном уровне. Были случаи во Флориде, были случаи в Нью-Йорке. Был случай в Массачусетсе. Были случаи в штате Вашингтон, в Техасе.

И были ли все эти дела примерно такой же большой, скажем так, пустяковой гамбургером, как дело Макмартина?

Более-менее. У вас были бы случаи, когда имели место какие-то злоупотребления — хотя и не очень диковинные, — которые могли бы послужить поводом для первоначального расследования.Но тогда обвинения и обвинения будут выходить из-под контроля аналогичным образом, так что, даже если бы дело имело корни в чем-то реальном, вы бы столкнулись с множеством людей, которые были абсолютно невиновны в каких-либо правонарушениях.

И да, конечно, было много случаев, когда это было просто плодом вашего воображения, как это было с Макмартином.

Люди действительно попадали в тюрьмы по всей стране и в некоторых случаях отсидели долгое время, прежде чем выйти из тюрьмы, хотя я считаю, что они фактически невиновны.

Насколько я помню, было где-то около 100 или 200 человек, которые были осуждены и отсидели в тюрьме. И некоторым из них потребовалось много времени, чтобы выбраться. Люди отбывали действительно серьезные тюремные сроки за преступления, которых не только они не совершали, но и за преступления, которых не было.

Люди, естественно, проводят параллели с процессами над салемскими ведьмами, с ложными обвинениями со стороны детей, молодых женщин — в данном случае девочек-подростков и девочек-подростков. Это справедливые параллели?

Параллель есть, но не по причинам, о которых думают люди.Потому что я не думаю, что эти дела связаны с ложными обвинениями детей. Я считаю, что эти дела связаны с ложными обвинениями со стороны взрослых, которые используют детей в качестве своих рупоров.

И в Салеме ситуация была похожей.

Когда у девочек начались припадки, они в основном не говорили о том, что ведьмы причиняют им вред. Так же часто они говорили о радостных полетах религиозного экстаза и о том, как ангелы спускаются с небес, улыбаясь им.

И взрослые полностью игнорировали эти части экстатических религиозных взрывов девочек.Они просто сфокусировались на действительно целеустремленных частях о том, что ведьм и [девочек] причиняют боль, и подчеркнули их.

Так же, как истерия детских садов в 80-х, суд над салемскими ведьмами представлял собой случай, когда взрослые игнорировали то, что дети говорили, что они не хотели слышать, подчеркивая или преувеличивая то, что они действительно хотели услышать. И то, что дети говорили за себя, в конечном итоге не имело большого значения.

Как изменилась система правосудия? Извлекли ли он какие-либо уроки из этих случаев?

Я думаю, что это смешанная картина.Что касается разработки протоколов интервьюирования детей, которые тем или иным образом потенциально стали жертвами, то после этого были внесены улучшения.

Многое было сделано, особенно для того, чтобы различать терапевтическое интервью и судебно-медицинское интервью.

Разница в том, что терапевтическое интервью — это интервью, в котором основной заботой является эмоциональное благополучие опрашиваемого ребенка. Судебно-медицинская экспертиза сосредоточена на выяснении правды о том, что произошло.

Границы между этими двумя вещами в МакМартине снова и снова стирались в ущерб точности этих интервью. Так что вы можете назвать это положительным уроком, извлеченным системой правосудия.

Но я думаю, что во многих других отношениях это было очень разрушительно. Огромные полномочия были переданы прокурорам в течение десятилетия из-за кажущейся чрезмерной сложности вынесения обвинительного приговора по таким делам.

И если вы посмотрите на количество заключенных в стране и период, в течение которого они начали действительно взрываться — если вы думаете о том, что прокуратура сажала этих людей в тюрьмы, я думаю, довольно легко сказать, что маятник тоже качнулся далеко в этом направлении в течение 80-х годов….

Какую роль сыграла пресса в деле Макмартина и последующих делах по всей стране?

Изначально роль была довольно деструктивной. Новости местного телевидения были одним из основных двигателей распространения обвинений в Лос-Анджелесе в первые дни судебного процесса над Макмартином.

И, конечно же, отчет о расследовании дела Макмартина «20/20» был ужасающим. Это было своего рода формальное раскрытие того, как обвиняемые должны считаться невиновными до тех пор, пока не будут признаны виновными, после чего в эфире сразу же вернулись к предположению, что все обвиняемые виновны.

Лишь чуть позже в этом десятилетии стали появляться более ценные журналистские расследования. Так что журналистика в конце концов догнала и начала делать свою работу. Но определенно на ранних этапах это было частью проблемы.

Мне, однако, непонятно, придумали ли основные газеты, как применять эти уроки в реальном времени. Конечно, можно оглянуться на свои неудачи и сказать, что мы сделали неправильно. Очень и очень сложно предотвратить повторение подобных неудач, когда возникает какая-то новая истерия или паника, и люди снова начинают волноваться.

Что вас заинтересовало в этих обвинениях в ритуальном насилии по уходу за детьми / дневным уходом?

Я был членом небольшой исследовательской группы в Нью-Йорке. Мы исследовали наследие радикального феминизма второй волны. В рамках этого исследования я заинтересовался антифеминистской реакцией, которая начала происходить в 1980-х.

Я слышал об одном из этих случаев в ходе исследования этой обратной реакции, потому что мой аргумент в книге состоит в том, что в конечном итоге истерию вызвало беспокойство по поводу того, что женщины попадают в рабочую силу, предполагаемый распад нуклеарной семьи.

Детский сад становится магнитом для многих беспокойств, потому что именно там матери оставляют своих детей работать в течение дня.

Произошел сдвиг в том, как заботятся о маленьких детях в течение дня, где ранее предполагалось, что матери из высшего среднего класса будут оставаться дома и заботиться о своих детях. Теперь они оставляют их с «чужими», и кто знает, что с ними может происходить?

Я услышал об одном из этих случаев, исследуя эту антифеминистскую реакцию, и больше всего меня потрясло то, что я никогда о нем не слышала.

Мне сейчас 32 года. Мне было 24 года или около того, когда я начал заниматься этим исследованием. И поспрашивая, мне стало ясно, что люди старше 40 лет помнят эти случаи, потому что они слышали о них в новостях, но что люди младше 30 лет никогда о них не слышали.

То, что что-то было таким большим в то время, а затем просто как бы исчезло из исторической памяти, как это, наводит меня на мысль, что есть что-то в проблеме, от которой мы отворачивались тогда, что все еще не решено сегодня, что все еще доставлять людям дискомфорт.

Есть, вероятно, последствия, на которые вы можете указать, которые не кажутся очевидными на первый взгляд: теория заговора Пиццагейт, которая касалась детей, которых удерживали и подвергали сексуальному насилию в подвале пиццерии в Вашингтоне, округ Колумбия, и что Хиллари Клинтон как-то причастна к этому.

Я думал о Pizzagate, и есть связь между паникой по уходу за детьми и Pizzagate, поскольку паника в 80-х годах действительно скрепила растлитель малолетних как худшее, чем вы можете быть в Америке.

Существует своего рода публичное презрение к растлителям малолетних, которое даже не относится к убийцам. В тюрьмах растлители малолетних подвергаются особенно жестокому преследованию и насилию.

И я думаю, что с Pizzagate у вас были эти правые в Интернете, которые искали что-то ужасное, чтобы сказать о людях в DNC [Национальном комитете Демократической партии], и наткнулись на идею, что, ну, что, если они все дети растлители?

Из этого вышло что-нибудь хорошее?

Честно говоря, не думаю.Вы можете посмотреть на эти небольшие улучшения, которые были внесены в протоколы расследования, и быть за них благодарными.

Но это была трагедия; конечно, это было для людей, которые оказались вовлечены в эти обвинения.

Сегодня много говорят о людях, которых обвиняют в «разрушении жизни» MeToo, хотя на самом деле это обычно означает, что они получат негативное освещение в прессе в течение месяца или двух, а затем уйдут. о своих делах.

Но людям, которые работали в дошкольном учреждении McMartin, это дело действительно испортило свою жизнь — включая детей, которые в него увлеклись.

Я опросил одну женщину; Сейчас она взрослая, но в детстве ходила в один из этих дошкольных учреждений.

Она согласилась дать интервью анонимно, и она рассказала о годах и годах терапии, которые потребовались ей, чтобы справиться с этой безумной вещью, которая с ней произошла, и о вине, которую она чувствовала из-за того, что сыграла роль 4 — или пятилетняя девочка, отправившая в тюрьму свою невинную учительницу по уходу за детьми.

Следите за разделом «Мнения» в Twitter @latimesopinion или Facebook

БОЛЬШЕ PATT MORRISON СПРОСИТ

Угадайте, что? Богатые действительно отличаются от всех остальных — и это не очень хорошо

Были ли технологические компании вроде Facebook обманом заставили нас отказаться от человечности?

Кен Бернс о создании документального фильма о войне во Вьетнаме: «Я был унижен тем, чего не знал»

Судебные процессы в дошкольном учреждении МакМартина — ИСТОРИЯ

Прокуратура Лос-Анджелеса объявляет, что они повторно допросят учителя Рэймонда Баки, которого обвиняли в растлении детей в дошкольном учреждении Макмартина в Манхэттен-Бич, Калифорния.Судебные процессы над Макмартином длились уже более шести лет и обошлись в более чем 13,5 миллионов долларов без единого обвинительного приговора по 208 обвинениям. Однако жюри зашло в тупик по 13 обвинениям (голосование 11: 2 за оправдание) против Баки, и прокуроры, не желая оставлять дело в покое, решили повторить его по восьми из этих пунктов.

Судебное преследование Макмартина представляло собой разгар истерии по поводу сексуального насилия над детьми в Америке. Несмотря на полное отсутствие убедительных доказательств против учителей и работников дошкольного учреждения МакМартин, а также со всеми признаками того, что детей принуждали и манипулировали ими для дачи показаний, прокуратура, тем не менее, более шести лет преследовала Рэя Баки.

«Верьте детям» стало мантрой защитников, которые настаивали на том, что дети никогда не лгали и не ошибались в отношении жестокого обращения. Суды внесли беспрецедентные изменения в уголовный процесс, чтобы учесть это ошибочное представление. Верховный суд Калифорнии постановил, что дети-свидетели не обязаны сообщать подробности о времени и месте предполагаемого приставания для обоснования обвинительного приговора. Верховный суд США постановил, что дети-свидетели могут давать показания вне зала суда, несмотря на четкое указание Шестой поправки о том, что обвиняемый имеет право выступить против своих обвинителей.

По всей стране родители и работники детских садов были брошены в тюрьмы после ложных и часто абсурдных обвинений в сексуальном насилии над детьми. По мере того, как эта истерия охватила страну, консультирование по вопросам жестокого обращения быстро превратилось в кустарный промысел, привлекая зачастую неквалифицированных людей, которые, казалось, сталкивались с сексуальным насилием повсюду.

Это было совершенно ясно в случае Рэя Баки. В одном случае девушка сначала не смогла идентифицировать Баки как человека, причинившего ей вред. После интервью с Международным Детским Институтом, консультационным агентством, которое работало с каждым ребенком, участвовавшим в этом деле, девочка выбрала Баки в качестве нападавшего.Позже выяснилось, что Баки даже не был в школе в то время, когда ребенок посещал Макмартин.

Повторное рассмотрение дела Баки прошло намного быстрее. К июлю присяжные были оправданы по семи обвинениям и зашли в тупик (снова большинство проголосовало за оправдательный приговор) по другим шести обвинениям. Затем окружной прокурор решил прекратить дело. В 1991 году Баки успешно подали в суд на родителей одного ребенка за клевету, но им был присужден только 1 доллар в качестве компенсации.

ПОДРОБНЕЕ: Няни, обвиняемые в сатанинских преступлениях, реабилитированы через 25 лет

Истерия — Texas Monthly

Детский секс-ринг, на котором детей учили сексуально танцевать и заниматься сексом друг с другом в секс-детском саду.Клуб, где их выводили на сцену, чтобы танцевать и заниматься сексом друг с другом перед кучей свингеров и своперов. В этом месяце мы представляем историю («Через черту») о делах о детском сексуальном ринге Минеолы, возбужденных в округе Смит в прошлом году, в которых трое жителей Тайлера были осуждены за использование именно такого детского секс-ринга. Как я уже отмечал, приговоры по этим делам были весьма сомнительными. Прокуратура не представила никаких вещественных доказательств и не представила взрослых свидетелей, полагаясь исключительно на непоследовательные слова маленьких детей, взятые из весьма наводящих на размышления интервью.Интервью не были просто непоследовательными; они были совершенно причудливыми, с заявлениями о ведьмах и жертвоприношениях животных.

Звучит знакомо? Дела округа Смит напоминают многим исследователям о случаях сатанинского ритуального насилия (SRA) восьмидесятых и девяностых годов, когда по всей стране, словно охваченные безумием, дети обвиняли взрослых — часто тех, кто руководил центрами по уходу за детьми — в ужасных деяниях. жестокого обращения с детьми, обычно в тандеме с мрачными, кровавыми актами поклонения сатане, такими как принесение в жертву животных, колдовство и убийства.В большинстве случаев речь шла о ложных воспоминаниях, которые внушали детям наводящие на размышления интервью социальные работники или полиция; Иногда происходило прямое манипулирование детьми, иногда сами дети просто начинали фантазировать, и власти воспринимали их так серьезно, что истории становились все более и более странными. Хотя никаких реальных доказательств так и не было найдено, многие невиновные взрослые были осуждены. В самом известном случае, в дошкольном учреждении Макмартина в 1983 году в Манхэттен-Бич, Калифорния, мать обратилась в полицию, заявив, что ее ребенок подвергся жестокому обращению в детском саду; другие дети заявили о себе, и вскоре было выдано 321 обвинение в сексуальном насилии над детьми в отношении персонала, а также обвинения в каннибализме.Первый судебный процесс закончился зашедшим в тупик присяжными; прокуратура настаивала на втором, закончившемся ошибочным судебным разбирательством 28 месяцев спустя. В то время это был самый длительный и дорогостоящий уголовный процесс в истории Америки.

Техас не был застрахован. Как писал Гэри Картрайт в журнале « Texas Monthly » за 1994 год («Невинные и проклятые»), Дэн и Фрэн Келлер были охвачены безумием, осуждены в 1992 году за растление детей в их детском саду в районе Остина и получили 48 лет. в тюрьме. Практически не было никаких вещественных доказательств (разрыв одной из девственных плевел одной из молодых девушек, что, как признал в суде врач, мог быть вызван вставкой цветных карандашей или шариков), были только слова детей, которые утверждали, что Келлеры были Изверги, поклоняющиеся сатане, заставляли их приносить в жертву младенцев, разрезать взрослых бензопилой и снимать с них шкуру.Картрайт поддерживает связь с Келлерами с момента написания своего первого рассказа и предлагает обновления.

Еще один случай, хотя и не получивший широкой огласки, — это дело четырех женщин из Сан-Антонио, осужденных за групповое изнасилование в июле 1994 года двух девочек семи и девяти лет. Элизабет Рамирес (тетя девочек, которая в то время была беременна), Кассандра Ривера, Анна Васкес и Кристи Мэйхью были четырьмя молодыми лесбиянками, которые были осуждены за то, что держали девочек в квартире Рамиреса, ласкали их и вставляли прозрачную жидкость. белый порошок и тампон во влагалище.Девочки ждали два месяца, чтобы сообщить о предполагаемых нападениях, и единственным вещественным доказательством этого был крошечный двух-трехмиллиметровый шрам на девственной плеве одной из девочек, хотя врач, обнаруживший его, признал на суде, что проникновение, которое она теоретизировала Это могло произойти в любой момент в жизни девушки (в своих записях об осмотре доктор также написал: «Это может быть связано с сатаниной»). Ни у одного из четырех подсудимых не было судимости, никто ранее не проявлял склонности к подобному поведению, и все со слезами на глазах отрицали предъявленные обвинения.Как и в делах Келлерса и Минеолы, обвинители и присяжные в Сан-Антонио поверили словам детей.

Даррелл Отто, канадец, пишет об их случае. Он посещает женщин каждый год (их приговоры колеблются от 15 до 37 с половиной лет) и поддерживает веб-сайт, посвященный их делам: fourliveslost.com.

Что послужило причиной скандала с сексуальным насилием над детьми, которого никогда не было?

Все началось в августе 1983 года с Джуди Джонсон, жительницы богатого и деревенского пригорода Лос-Анджелеса, которая сообщила полиции, что подозревает, что ее трехлетний сын Мэтью подвергается домогательствам со стороны одного из своих дошкольных учителей.

Мэтью жаловался на зуд в заднем проходе и был одержим игрой в доктора — игрой, в которую, по его словам, играл в школе. Джонсон считал, что один из его учителей, Рэй Баки, изнасиловал мальчика своим «термометром».

Вскоре после этого другие родители детей под опекой Баки в дошкольном учреждении МакМартин на Манхэттен-Бич предупредили полицию о том, что их дети признались, что их ласкали, насиловали и заставляли сниматься в порнографических фильмах.

Поступали сообщения о том, что учителя Макмартина забивали животных и младенцев на глазах у детей, прежде чем оскорбить их.

Пятеро учителей МакМартин были арестованы и обвинены вместе с администратором школы Пегги МакМартин Баки и 76-летней основательницей Вирджинией МакМартин в том, что детективы и детские терапевты определили как сатанинское ритуальное насилие.

Школа закрылась навсегда в январе 1984 года. Но никаких доказательств — ни порнографии, ни спермы, ни трупов — обнаружено не было.

Дело МакМартина было симптомом общенациональной паники по поводу «эпидемии» сексуального насилия над детьми в детских садах в 80-х, а также других громких случаев в Миннесоте, Массачусетсе, Северной Каролине, Нью-Джерси и Техасе. разжигание ажиотажа в СМИ, законодательных изменений и массовой истерии.

Пройдет десять лет, прежде чем паника, приведшая к более чем 80 обвинительным приговорам, окажется в значительной степени необоснованной.

В своей новой книге, Мы верим детям , автор Ричард Бек — также редактор журнала n + 1 — пересматривает эти кафкианские дела, связанные с кольцами детской порнографии и культами поклонения дьяволу.

Опираясь на интервью, архивные исследования и протоколы судебных заседаний, Бек показывает, как «терапевты, социальные работники и полицейские непреднамеренно заставляли детей фабриковать истории о жестоком обращении», которые говорили о самых глубоких страхах американского общества и представляли стереотип педофила детской площадки. .

Бек убедительно утверждает, что сексуальная революция 60-х и 70-х годов вызвала консервативную реакцию в 80-х, разжигая родительскую паранойю. Социальные и политические условия того времени подготовили почву для самой разрушительной моральной паники со времен Салемских процессов над ведьмами.

Действительно, исследования детских садов в 80-е годы отразили несколько конкретных аспектов охоты на ведьм 1692 года.

«В каждом эпизоде, — пишет Бек, — дети подвергались насилию со стороны тайной группы заговорщиков, и каждый раз взрослые первыми подозревали, что действует заговор.

Обвиняемые в Салеме обладали такими демоническими способностями, что их жертвы были повторно травмированы во время судебных процессов, часто крича от боли в зале суда.

В 80-е годы опасения по поводу того, что дети могут получить аналогичную повторную травму, вынудили штат Калифорния принять закон, разрешающий детям до 14 лет давать показания вне зала суда через замкнутые телевизионные системы.

Хотя судья и присяжные, которые председательствовали на Салемских процессах, в конечном итоге принесли извинения и выплатили денежное возмещение обвиняемым, очень немногие из основных игроков, которые неустанно вели дела о детских садах, извинились перед несправедливо осужденными.

Многим ни в чем не повинным людям, чьи жизни были разрушены, в том числе детям было отказано в возмещении ущерба.

Когда в 1990 году суд над Макмартином окончательно завершился без вынесения обвинительных приговоров, семья МакМартин подала иск о клевете против одного из родителей, который руководил охотой на ведьм в Манхэттен-Бич еще в 1983 году.

Судья вынес решение в пользу МакМартинсов, но установил, что ответчик не мог повредить их репутации больше, чем последующее шестилетнее судебное разбирательство — самое долгое и дорогое (15 миллионов долларов) в США.История S. на сегодняшний день — и освещение обвинений в сексуальном насилии в национальных СМИ. Истцам был присужден по 1 доллару США.

Большая часть книги Мы верим детям сосредоточена на деле Макмартина дошкольного возраста, при этом Бек посвятил четыре из 10 глав книги обвинениям Макмартина, предварительным слушаниям, судебному разбирательству и приговору.

Тактика принудительного допроса и допроса использовалась в отношении детей во многих случаях сексуального насилия над детьми по всей стране. (Как и следовало ожидать, это привело к ложным признаниям.)

Конечно, We Believe the Children не ставит своей целью доказать, что жестокого обращения с детьми никогда не было в 80-е годы.

Паника вокруг секс-ринга в Миннесоте в 1983 году началась с единственного обвинения против Джеймса Руда, который, как выяснилось, имел два предыдущих судимости за сексуальное насилие над детьми — одно в Вирджинии и одно в Миннесоте.

И обвинения против Арнольда Фридмана, «любимого и отмеченного наградами» учителя из Грейт-Нек, штат Нью-Йорк (семья Фридман была героем документального фильма Эндрю Яреки в 2003 году, Capturing the Friedmans ), не были полностью необоснованными.В 1987 году федералы обнаружили у него в подвале стопку журналов с детской порнографией.

«Был ли Арнольд Фридман насильником над детьми, стало очень спорной темой в конце 1980-х, — пишет Бек, — но нет никаких сомнений в том, что он действительно был педофилом».

Хотя было достаточно доказательств того, что Арнольда Фридмана привлекали дети, никогда не было ясно, что он действовал в соответствии с этим.

После того, как сына Фридмана Джесси также обвинили в жестоком обращении, он намеренно разыграл истерический рассказ, увековеченный полицией и средствами массовой информации, утверждая, что у его отца были домашние порнографические видео.Но истерия в конечном итоге скрыла, виновен ли Арнольд в жестоком обращении.

Недавний скандал о растлении Джерри Сандаски в Пенсильвании демонстрирует необходимость сообщать об обвинениях в сексуальном насилии над детьми.

Но Сандаски в течение многих лет систематически приставал к мальчикам не потому, что люди не доверяли обвинениям детей, а потому, что эти обвинения прикрывала коррумпированная бюрократия в университете.

Мы верим детям в основном посвящен детям из дела дошкольного учреждения Макмартина, начиная с сына Джуди Джонсон, которыми взрослые жестоко манипулировали и даже угрожали им, пока они не признались в том, что взрослые хотели услышать.

Ки Макфарлейн, нелицензированный терапевт, работавший в некоммерческом международном детском институте, была нанята окружной прокуратурой Манхэттен-Бич для помощи в расследовании этого дела. Она разработала занятия с 3-, 4- и 5-летними детьми, чтобы имитировать судебно-медицинские допросы.

Ее приоритетом было не эмоциональное благополучие детей, а обеспечение того, чтобы они точно вспоминали события.

Просматривая расшифровки стенограмм, Бек обнаруживает, что Макфарлейн сказал одному пятилетнему мальчику «ты просто напуганный кот», хотя тот неоднократно отрицал, что его и других детей неуместно трогали.

«Ну что ты хорошего?» она спросила другого ребенка, который не подтвердил ее предположение, что он участвовал в сексуальных играх с Рэем Баки. «Ты, должно быть, тупица», — добавила она, обращаясь к нему через марионетку.

Даже когда она не запугивала своих дошкольников, Макфарлейн часто интерпретировала утверждения детей, которые «явно были сделаны в контексте какой-то творческой игры, как прямые обвинения в жестоком обращении», — пишет Бек.

К концу декабря 1983 года Макфарлейн опросил более 30 детей Макмартина, число которых в конечном итоге увеличилось до 375.

Как и большинство людей, Макфарлейн искренне верил, что эти дети подверглись насилию. Но после того, как присяжные по делу Макмартина вынесли вердикт «невиновен», они заявили журналистам, что записи Макфарлейна не позволяют отличить менее правдоподобные обвинения от более правдоподобных, потому что они «никогда не рассказывали историю детей своими словами».

После завершения судебного процесса над Макмартином Макфарлейн призналась в интервью The New York Times в 1990 году, что она была «наивна, поскольку никогда не участвовала в подобном деле», но защищала свои противоречивые методы допроса.

«Ни на записях [sic] на стенде для свидетелей дети не говорят только о том, что произошло. Некоторые дети сказали, что никогда не ходили в школу МакМартин, хотя и ходили ».

Макфарлейн, по крайней мере, частично находился под влиянием психиатра Роланда Саммита, который приобрел известность в 70-х годах и предположил, что дети психологически неспособны лгать о сексуальном насилии.

Бек отмечает, что подтверждающие доказательства затем стали «излишним дополнением к истине, которую терапевт уже знал.

Многие другие терапевты и социальные работники, работавшие с детьми над случаями ритуального сексуального насилия в 80-х годах, действовали на том же опасном предположении. То же самое сделали родители и сотрудники правоохранительных органов.

«Верьте детям» — это не просто мантра, которую часто повторяют на Манхэттен-Бич, но общественный баннер, с помощью которого некоторые родители сформировали организацию и центр защиты, где обсуждалась вся информация о ритуальном насилии.

Это дало многим родителям, особенно домработницам, чувство цели и роль в достижении политических и социальных изменений.

Ирония заключалась, конечно, в том, что их горячая решимость защищать детей вместо этого причиняла им вред и страдания.

Невозможно узнать степень эмоционального ущерба, который дети МакМартин и другие люди по всей стране понесли в зрелом возрасте (очень немногие высказались публично).

Но Бек берет интервью у одной женщины под псевдонимом, Дженнифер, которой было 7 лет, когда ее мать впервые привела ее в полицию в 1984 году, когда ее бывшая учительница дневного ухода была обвинена в сексуальном насилии.

Вскоре после этого она начала ходить на терапию и говорит Беку, что «там и произошла вся травма».

Что бы ни говорила Дженнифер, ее терапевты настаивали на том, что она подверглась насилию. Это заставило ее усомниться в собственных воспоминаниях о том, что произошло (она все еще сомневается в них по сей день), хотя сначала она сказала полиции, что к ней не приставали.

«В моем мозгу были места, где мне нужно было очень ясно мыслить, быть честным с самим собой и очень стараться вспомнить, если что-нибудь случилось», — рассказывает она Беку.«И в то же время я должен был полностью скрыть это и защитить от моей мамы и терапевтов».

Маленькие дети в деле МакМартина также прошли судебно-медицинскую экспертизу, разработанную врачом по имени Брюс Вудлинг: анальные исследования («тесты подмигивания»), в ходе которых он мазал пятно возле ануса пациента, которое предположительно определяло насилие.

Если анус ребенка открылся во время теста на подмигивание, ребенок подвергся изнасилованию; чем дальше открывается анус ребенка, тем чаще насилие.

Вудлинг нанял неопытную ассистентку Астрид Хегер, чтобы исследовать девственные плевы молодой девушки на предмет микроскопических ссадин и изменений, которые, согласно выводам Вудлинга (ныне опровергнутым), часто указывали на сексуальные травмы.

Хегер определила, что 80 процентов из 150 детей, которых она обследовала, подверглись насилию, но иногда она приходила к такому выводу, даже если не обнаруживала ссадин или отклонений.

«Это было основано на убеждении, которое она разделяла с Roland Summit, что медицинские работники должны играть особую социальную роль в том, чтобы вывести проблему жестокого обращения с детьми из тени», — пишет Бек.

По всей стране медицинские специалисты, детективы, прокуроры, родители и терапевты просто полагали, что ребенка подверглись сексуальному насилию: они манипулировали «правдой», чтобы соответствовать своей версии истины, и сфабриковали доказательства там, где их не существовало.

Когда дела передавались в суд, модель судебной системы «невиновен, пока виновность не доказана», казалось, была перевернута: по словам Бека, «преследование правосудия требовало прекращения недоверия».

В суде общественного мнения единственным справедливым приговором был обвинительный приговор.

Количество обвинительных приговоров, вынесенных по этим делам, почти все из которых в конечном итоге были отменены, показывает, насколько легко мы можем обмануть себя и других — как стремление к справедливости приводит к грубой несправедливости — когда «правда» предвзята.

Бек связывает непоколебимую веру общества в дела о сексуальном насилии над детьми 80-х с рядом сил, которые объединились в Америке в то время: консервативная реакция на контркультуру, доминировавшую в 60-х и 70-х годах, с ее неприятием закона. принуждение и власть; аналогичная реакция на сексуальную революцию и феминизм, разрушившие нуклеарную семью, отправив женщин на работу, а детей в детские сады; гомофобия, связанная с эпидемией СПИДа, и связанный с этим страх, что мужчины, ухаживающие за домом вне дома, являются педофилами; рост консервативных христианских евангелистов, многие из которых помогли избрать президента Рональда Рейгана и опасались распространения порнографии.

«Социальная истерия рождается из неуправляемого избытка тревоги и страха, — пишет Бек, — и в результате сами паники ведут себя чрезмерно, импровизируя серию кризисов и измышлений, которые накапливаются до тех пор, пока весь процесс не рухнет под тяжестью груза. собственных внутренних противоречий ».

Потребовалось время, чтобы эта паника исчезла, и даже тогда она время от времени появлялась снова: в середине 90-х 43 взрослых были арестованы по более чем 29 000 обвинений в сексуальном насилии над детьми в ходе операции группы педофилов в Венатчи, штат Вашингтон. .

Были и такие люди, как Эллен Басс, поэтесса, ставшая активисткой, которая воспользовалась риторикой оскорблений в конце истерии 80-х, выпустив бестселлер 1988 года по самопомощи The Courage to Heal .

Элемент самопомощи был основан на идее исцеления с помощью восстановленной памяти, которой терапевты воспользовались в середине 90-х.

Бек отмечает, как в книге жертвы превращаются в выживших и «превращают виктимизацию в личность со своей мрачной привлекательностью…. свидетельства некоторых выживших свидетельствуют о том, что большую часть того, что делало процесс привлекательным, были сами кризисы ».

Но у терапии восстановленной памяти были свои ловушки, и многие утверждали, что женщины, которые искали ее, не исцелялись так сильно, как их просто катали.

Бек не предполагает, что риторика из The Courage to Heal перекликается с риторикой, окружающей сексуальное насилие сегодня. Возможно, он не хотел вмешиваться в эту чреватую феминистскую дискуссию.

Но отчаяние защитить детей любой ценой в 80-е мало чем отличается от отчаяния защитить женщин в кампусах колледжей сегодня на фоне того, что многие объявили эпидемией изнасилований в кампусах.

Мы верим детям должен напоминать нам об опасностях мышления «мы должны верить жертве» в случае любого уголовного преступления. Стремление к справедливости на основе веры может привести к судебной ошибке.

Почему у детей случаются истерики и истерики?

Для родителей неудивительно, что самая распространенная проблема, которая привлекает внимание маленьких детей к психологу или психиатру, — это эмоциональные всплески — истерики и истерики.

Действительно, истерики и срывы — одни из самых больших проблем в воспитании детей. Их трудно понять, их трудно предотвратить, и еще сложнее эффективно реагировать, когда они происходят. И когда они происходят с частотой, превышающей тот возраст, в котором они ожидали с точки зрения развития — эти ужасные двойки, — они могут стать большой проблемой для ребенка, а не только для осажденных взрослых, которые их терпят.

Истерики против срывов

Многие люди проводят различие между истериками и истериками, хотя ни то, ни другое не является клиническим термином.Термин «истерика» обычно используется для описания более умеренных вспышек, во время которых ребенок все еще сохраняет некоторую степень контроля над своим поведением. Многие родители используют один критерий: истерика может утихнуть, если на нее никто не обращает внимания. Это противоположно истерике, во время которой ребенок теряет контроль настолько полностью, что его поведение прекращается только тогда, когда он изнуряет себя и / или родитель может его успокоить.

Истерики, легкие или тяжелые, — это симптомы того, что ребенок борется с эмоциями, которые он не может контролировать.Гнев, конечно же, эмоция номер один, из-за которой дети теряют голову и взрываются. Считайте ее детской версией дорожной ярости. , говорит детский и подростковый психиатр Стивен Дикштейн, доктор медицины . Ребенок чувствует, что заслуживает или нуждается в чем-то, что от него намеренно отказывают — печенье, видеоигра, что-то, чего он жаждет в магазине игрушек, — и его переполняют ее разочарование и чувство несправедливости.

Но тревога — еще один важный спусковой механизм; это заставляет детей волноваться, отвергая логику, которая позволила бы ей увидеть, что ее беспокойство несоразмерно ситуации.

Основные причины

Когда у детей не развивается эмоциональная регуляция как часть нормального развития, причины могут быть разными. «Дело в том, что не существует таких вещей, как расстройство истерики или расстройство срыва», — отмечает доктор Дикштейн. «Истерики и истерики похожи на лихорадку — они могут быть вызваны таким количеством различных проблем, что мы не сможем их остановить, пока не поймем, что их вызывает.

Иногда неспособность управлять эмоциями является результатом глубинной проблемы.Некоторые из распространенных причин частых срывов:

• СДВГ : В недавнем исследовании, проведенном Эми Рой, доктором философии из Фордхэмского университета, более 75 процентов детей, у которых были серьезные всплески гнева, также соответствуют критериям СДВГ. Это не обязательно означает, что им был поставлен диагноз СДВГ — на самом деле это расстройство можно не заметить у детей, которые в прошлом проявляли агрессию. «Люди не понимают, что недостаток внимания, неспособность завершить работу и терпеть скуку, среди других симптомов, могут способствовать эскалации взрывных вспышек», — объясняет Васко Лопес, психолог, клинический психолог.Так что вам нужно найти первопричину ».
• Тревога: Тревога — еще один важный фактор. Даже если у детей нет выраженного тревожного расстройства, они все равно могут чрезмерно реагировать на ситуации, провоцирующие тревогу, и терять самообладание, когда они находятся в состоянии стресса. Дети с недиагностированными нарушениями обучаемости, травмы или пренебрежение могут реагировать таким образом, когда сталкиваются с неудобной или болезненной ситуацией.
• Проблемы с обучением: Если ваш ребенок постоянно действует в школе или во время выполнения домашних заданий, возможно, у него недиагностированное нарушение обучения.Допустим, у него много проблем с математикой, а математические проблемы делают его очень расстроенным и раздражительным. Вместо того, чтобы просить о помощи, он может сорвать задание или начать что-то с другим ребенком, чтобы отвлечься от его настоящих проблем.
• Депрессия и раздражительность : Депрессия и раздражительность также наблюдаются у части детей, у которых случаются тяжелые и частые истерики. Новое расстройство, называемое деструктивным расстройством дисрегуляции настроения, или МДДД, описывает детей, у которых наблюдаются тяжелые вспышки с хронической сильной раздражительностью между ними.«Очень раздражительные дети похожи на воду с температурой 90 градусов — всегда на грани кипения», — говорит доктор Лопес. «Родители этих детей всегда ходят по яичной скорлупе, потому что они реагируют на очень тонкие вещи, например, на малейшее препятствие».
• Аутизм : Дети с аутизмом также часто склонны к драматическим истерикам. Эти дети, как правило, жесткие — их эмоциональный комфорт зависит от последовательного распорядка — и любое неожиданное изменение может их спровоцировать.И им может не хватать языка и коммуникативных навыков, чтобы выразить то, что они хотят или в чем нуждаются.
• Проблемы с сенсорной обработкой : Проблемы с сенсорной обработкой, часто наблюдаемые у аутичных детей и подростков, а также у многих с СДВГ, могут привести к тому, что дети будут подавлены стимуляцией и закрутятся в безутешном срыве.

Навыки, которых может не хватать

Независимо от причины, большинство специалистов в области психического здоровья считают, что детям, у которых часто случаются эмоциональные всплески, не хватает определенных навыков, которые помогли бы им лучше справляться с ситуациями, которые вызывают у них разочарование, беспокойство или гнев.В их числе:

• Управление импульсами
• Решение проблем
• Отсрочка удовлетворения
• переговоры
• Сообщение о желаниях и потребностях взрослым
• Знание того, что уместно или ожидается в данной ситуации
• Успокаивающее

Порочный круг

Многие истерики, которые родители считают преднамеренными или манипулятивными, гораздо менее произвольны, чем они думают, отмечает доктор Дикштейн.Но это не значит, что это не усвоенное поведение.

Дети с серьезными проблемами с темпераментом сознательно не рассчитывают истерики, но они, возможно, узнали, благодаря подкреплению со стороны взрослых, что истерики приносят результаты. «Нет никаких сомнений в том, что дети, которые не переросли истерики, действительно обладают отстающими навыками в эмоциональной регуляции, — говорит доктор Лопес, — но я думаю, что слабость поддерживается и усугубляется условным обучением».

Если ребенок сталкивается с проблемой, не знает, как еще справиться с ней и прибегает к истерике, он вполне может понять, что со временем это поможет ему добиться своего.«Это становится порочным кругом, — говорит доктор Лопес, — потому что вместо того, чтобы оттачивать и практиковать адаптивные навыки, которым дети обычно учатся для совместного решения проблем, эти дети изучают адаптивные ответы, когда они разочаровываются. И, продолжая практиковать этих навыков, они со временем укрепляют это поведение и используют их в большем количестве ситуаций ».

Родители первичные

Какова бы ни была причина, врачи подчеркивают, что при управлении вспышками первым шагом является понимание триггеров и тестирование способов изменения окружающей среды для снижения частоты вспышек.А когда дело доходит до поиска способов приспособить среду, в которой находится ребенок, на первом месте стоят родители.

«Мы не обвиняем родителей в истериках, — говорит доктор Дикштейн, — потому что родители — это лишь часть того, что входит в модели поведения ребенка, наряду с темпераментом и развитием. Но поведение родителей можно регулировать, поэтому это самый мощный инструмент, который у нас есть для помощи маленьким детям ».

Забудьте о детском саду Zoom. Верните детей в школу.

Когда дело доходит до COVID-19, я стараюсь не осуждать решения других, за исключением того, что отмечу, что любой, кто принимает меньше мер предосторожности, чем я, безответственен, а любой, кто принимает больше, чем я, — смешон.Возможно, вы чувствуете то же самое. Это одна из причин, по которой нам так трудно договориться о дальнейших действиях по новому коронавирусу, даже если отложить наши споры вокруг Дональда Трампа . Я думаю, что это приемлемо, пойти пообедать в гости к другу; вы не можете. Я постараюсь иметь это в виду, поскольку я настаиваю на повторном открытии начальных школ по всем направлениям. Если я чувствую, что держать их закрытыми — это деструктивная политика, подпитываемая пугающими средствами массовой информации и бездушными государственными чиновниками, я не стану кричать об этом.Меня никто не спрашивал; Мне меньше 70 лет; и это не День Благодарения. Но я попытаюсь объяснить, почему, несмотря на все запутанные данные, аргументы в пользу открытия начальных школ так сильны.

Чтобы вы не подумали, что я нахожусь в каком-то правящем лагере, позвольте мне сначала подтвердить свои полномочия паникера COVID. Когда в конце января из Китая впервые поступили новости о коронавирусе, я воспринял их со всем спокойствием встречи Фэй Рэй с Кинг-Конгом. Воспоминания о пребывании в Китае во время атипичной пневмонии в 2003 году вернулись, и я бросился в строительный магазин, чтобы купить маски N95 (это было тогда), и в аптеку, чтобы купить дезинфицирующие средства всех видов.Когда в феврале я отправился в семейную лыжную поездку, я везде брал с собой медицинский спирт и нацеливал его на каждую опасную поверхность, как помощник в Надгробии. Я написал раннюю статью, беспокоясь об опасности, и запасся сушеными и консервированными продуктами. К началу марта, когда стало ясно, что Сиэтл, где я живу, уже несколько недель переживает передачу инфекции по месту жительства, мы с женой вытащили нашу дочь из третьего класса. Когда встал вопрос о том, когда, а не о том, закроются ли школы, я забронировал Airbnb на пяти акрах земли и вывез семью на время из города.Можете называть меня мудрым или презренным, в зависимости от ваших вкусов, но я не успокаивался.

Сегодня мы все знаем больше. Хотя я не жалею о своих действиях — потенциал событий черного лебедя необходимо уважать, — большинство из них оказались ненужными. Поскольку COVID закрыл общество, я прочитал много исследований и начал замечать общие черты в сверхраспространяющихся событиях: обстановка в помещении, громкие голоса, скопление людей. По прошествии нескольких месяцев я также наблюдал, у кого, похоже, дела идут лучше, чем ожидалось: у бакалейщиков, бортпроводников и массовых протестующих на открытом воздухе.Стало ясно, что COVID, хотя и заразен, это не корь, пронизывающая население, как огонь через соломинку, или бубонная чума, щадя лишь небольшую часть заболевших. Да, это может быть смертельно опасным, особенно если вы подверглись воздействию высокой дозы или ослаблены возрастом или сопутствующими заболеваниями, но расстояние и вентиляция имеют большое значение. Громкие полосы опасны, но вам придется потрудиться, чтобы заразиться на улице. На этом этапе COVID стал похож на гризли или акулы: достаточно опасен, чтобы его уважали, достаточно непредсказуем, чтобы время от времени убивать без уважительной причины, но достаточно понятен, чтобы с ним справиться, не прибегая к бункерам.

Это подводит нас к вопросу о школах. Хотя я был одним из первых, кто вытащил своего ребенка из школы, я также был бы одним из первых, кто вернул ее обратно. Это потому, что все, что мы узнали о маленьких детях и COVID-19, говорит о том, что с ней все будет в порядке и как и все вокруг нее — одноклассники, учителя, родители. Подавляющее большинство детей до 12 лет не только страдают от этого недуга лишь незначительно, но и стараются держать его при себе. Я вернусь к этим пунктам подробно, потому что конкретика имеет значение.Но пока моя уверенность не приносит мне пользы, поскольку все государственные школы в Сиэтле закрыты для очного обучения. То же самое и в государственных школах Портленда, Сан-Франциско, Лос-Анджелеса, Чикаго, Бостона, Вашингтона, округ Колумбия, и других городов и округов по всей стране. Нью-Йорк — похвальное исключение, если его планы по открытию школ когда-либо воплотятся в жизнь. Но политика безопасности, введенная Нью-Йорком, не делает очевидного различия между старшеклассниками, которые, по всей видимости, подвержены высокому риску передачи, и учениками начальной школы, которые этого не делают.В то время как гибридные модели дистанционного и личного обучения удобны для подростков, они кажутся ненужными для детей до 12 лет, которые, как и раньше, должны иметь возможность ходить в школу.

Позвольте мне начать с того, что встану на сторону фракции дистанционного обучения и представлю лучший из возможных вариантов закрытия начальных школ. Оставлять школы закрытыми — это просто здравый смысл в смертельной пандемии. В первую очередь опасность для самих детей. Хотя COVID сильнее всего поражает пожилых людей, около 10% случаев COVID приходятся на людей моложе 19 лет.Некоторые из этих детей умерли, а некоторые из выздоровевших испытали пугающие последствия, наиболее серьезные в виде MIS-C или мультисистемного воспалительного синдрома, который может включать стойкую лихорадку, сыпь, повреждение сердца, шок и т. Д. даже смерть. Во-вторых, существует опасность передачи инфекции. Мы видели, как COVID распространяется в школах Израиля, в летних лагерях здесь и в других местах скопления детей. Это, в свою очередь, может привести к передаче инфекции среди взрослых, увеличивая и без того ужасный уровень смертности.Пока показатели COVID не упадут до исчезающе низкого уровня или пока у нас не будет вакцины, мы должны избегать таких условий, как переполненные классы. Лучше безопасно, чем сожалеть.

Все это может показаться достаточно разумным. В конце концов, я сам рано избегал школы. Но применимо ли это сегодня? По состоянию на 16 сентября 2020 года, по данным CDC, с 1 февраля этого года от COVID-19 умерли 92 ребенка до 18 лет. На том же отрезке грипп убил 123 ребенка, а обычная пневмония — 313. Более 19 000 детей умерли от других причин.Что касается количества госпитализаций детей, то они не выше среди больных COVID-19, чем среди больных гриппом. Дети, умершие от COVID-19, похоже, уже имели серьезные проблемы со здоровьем. Например, недавнее исследование, проведенное в Англии с участием 651 человека в возрасте до 19 лет, которые заболели настолько, что их поместили в больницу — имея в виду случаи уже исключительной степени тяжести, — показало, что шесть человек умерли, и все они «имели серьезную сопутствующую патологию». Это подтверждается заявлением CDC: «Из детей, которые серьезно заболели COVID-19, у большинства были сопутствующие заболевания.

А что насчет MIS-C, смертельной загадочной болезни? Возможно, вы читали New York Times заголовков, таких как «15 детей госпитализированы с загадочной болезнью, возможно, связанной с COVID-19» и «Новая угроза коронавируса для детей» и другие. Все это страшно. В то же время есть некоторая перспектива. По данным CDC, в начале этого месяца в Соединенных Штатах было зарегистрировано 792 педиатрических случая MIS-C, что привело к 16 смертельным исходам. Это из более чем 500000 случаев COVID среди детей в США.Другими словами, менее 0,16% детей с подтвержденными случаями COVID заболели MIS-C. Те, кто умер от этого, составили 2% из этих 0,16%, что означает, что остальные 98% из этих 0,16% выздоровели. В целом, даже если вашему ребенку не повезло заразиться COVID, вероятность того, что он или она разовьет MIS-C и умрет от него, будет примерно менее 1 из 30 000. Это меньше, чем шансы быть убитым через год.

Хорошо, давайте вернемся к воображаемым защитникам закрытия школ и позволим им уступить одни из этих пунктов, но затронуть другие. Прекрасно , можно сказать. Это правда, что мы не закрываем школы для предотвращения сезонного гриппа или предотвращения смертей, связанных с транспортом (в среднем на 100 в год). Верно и то, что мы не закрывали школы в 2009 и 2010 годах, когда мы пережили пандемию h2N1, в результате которой, по оценкам, убили более 1000 человек в возрасте до 18 лет в Соединенных Штатах. Но COVID более опасен и заразен. Пока что только чуть более полумиллиона детей заразились новым коронавирусом, и уже 92 человека умерли.У нас есть еще 73,5 миллиона детей. Если бы все они заразились и умерли в одинаковой пропорции, погибло бы более 13 000 из них. Даже четверть от этого числа недопустима. Я уже не говорю обо всех взрослых, которые тоже будут убиты.

Все это может показаться достаточно справедливым. Но это подводит нас ко второй части спора: о том, вызовут ли классы цунами передачи. Если бы ученые были едины в ответе, мы бы не спорили так много.Но до сих пор почти все доказательства, которые у нас есть — или, по крайней мере, то, что я видел, и я поделюсь многими из них, — согласуются с теорией о том, что дети до 12 лет передают COVID только в редких случаях.

Я впервые узнал об этом, когда писал о Швеции, которая еще в апреле бросила вызов всему миру, избегая ограничений. В Швеции были закрыты школы для детей старшего возраста, но школы для детей до 16 лет оставались открытыми. Причина, как объяснил мне шведский специалист по инфекционным заболеваниям Йохан Гизеке , заключалась в том, что дети оказались незначительными распространителями коронавирусов.Это контрастирует с вирусами гриппа, которые дети распространяют как сумасшедшие. Заинтригованный, я начал изучать литературу, и, да, уже к концу марта мы наблюдали исследования, свидетельствующие о том, что дети не являются основными переносчиками инфекции в домашних условиях. (То же самое было и с SARS.) «Индексные случаи», означающие, что первые люди в кластере заболели и передали его другим, как правило, были взрослыми, а когда дети передавали COVID, это было не так для многих людей.