Психология сказки: Книга: «Психология сказки. Толкование волшебных сказок. Психологический смысл мотива искупления в сказке» — Франц фон. Купить книгу, читать рецензии | The Psychology of Fairytales. The Interpretation of Fairytales. The Psychological Meaning | ISBN 978-5-88925-045-6

Содержание

Читать «Психология сказки. Толкование волшебных сказок» — фон Франц Мария-Луиза — Страница 1

Мария-Луиза фон Франц

Психология сказки. Толкование волшебных сказок

Толкование волшебных сказок

Часть первая

Глава 1

Теории волшебных сказок

Волшебные сказки являются непосредственным отображением психических процессов коллективного бессознательного, поэтому по своей ценности для научного исследования они превосходят любой другой материал. В сказках архетипы предстают в наиболее простой, чистой и краткой форме, благодаря этому архетипические образы дают нам ключ для осмысления процессов, происходящих в коллективной психике. В мифах, легендах или другом более развернутом мифологическом материале мы приходим к пониманию базисных структурных образований (паттернов) человеческой психики, постигая их сквозь культурные наслоения. Таких специфических культурных наслоений в волшебных сказках значительно меньше, и поэтому они с большей ясностью отражают базисные паттерны психики.

Согласно концепции К. Г. Юнга, любой архетип, в сущности, является неведомым психическим феноменом, а следовательно, невозможно сколько-нибудь удовлетворительно перевести содержание архетипического образа на язык мышления. Лучшее, что можно предпринять в данном случае, – это попытаться описать его либо на основе собственного психического опыта, либо опираясь на данные сравнительных исследований, в которых проясняется, если так можно выразиться, вся цепь ассоциаций, окружающих собой архетипические образы. Таким образом, волшебная сказка сама и является своим лучшим объяснением, а ее значение заключено во всей той совокупности мотивов, которые объединены ходом развития сказки. Выражаясь метафорически, бессознательное находится в таком же положении, как и человек, увидевший или испытавший нечто необычное и желающий поделиться своими впечатлениями с другими людьми. Но так как то, с чем он столкнулся, никогда еще не было сформулировано с помощью понятий, ему не хватает средств для того, чтобы выразить это. В подобной ситуации человек обычно предпринимает многократные попытки объяснить случившееся. Пытаясь вызвать у слушателей ответную реакцию, он интуитивно использует аналогии с уже известными фактами, дополняет и развивает свою точку зрения до тех пор, пока не убедится в том, что его поняли правильно. Исходя из вышесказанного, можно предположить, что любая волшебная сказка является относительно закрытой системой, выражающей некое сущностное психологическое значение, содержащееся в ряде сменяющих друг друга символических картин и событий, посредством которых оно и может быть раскрыто.

Работая над этой проблемой в течение многих лет, я пришла к заключению, что все волшебные сказки пытаются описать один и тот же психический феномен, который во всех своих разнообразных проявлениях настолько сложен и труден для нашего понимания, что его постижение возможно лишь в отдаленном будущем. Именно поэтому нам необходимы сотни сказок и тысячи их повторений с различными композиционными вариациями. Но даже тогда, когда этот феномен будет осознан, тема не будет до конца исчерпана. Юнг назвал его Самостью (Self). По его мнению, в Самости заключено все психическое содержание личности, а также, как ни парадоксально, она является регулирующим центром коллективного бессознательного. Любой индивид и любая нация имеют свои собственные способы осознания и взаимодействия с этой психической реальностью.

Обычно разные волшебные сказки дают усредненную картину различных этапов или стадий такого взаимодействия. Одни – более подробно задерживаются на начальных стадиях, связанных с проблемой тени, а о том, что происходит дальше, дают лишь общее представление. Другие сказки особое значение придают рассмотрению анимы и анимуса, а также образов отца и матери, стоящих за ними, замалчивая при этом проблему тени и всего того, что с ней связано. Третьи же – акцентируют свое внимание на мотиве недоступности и недосягаемости сокровища и на связанных с этим переживаниях. Несмотря на различие делаемых акцентов, по своему значению все сказки равны, так как в мире архетипов нет градации ценностей: любой архетип по своей сути является не только одной из форм коллективного бессознательного, но и его отражением в целом.

Архетип – это относительно закрытая энергетическая система, пронизывающая своим потоком все аспекты коллективного бессознательного. Однако не следует рассматривать архетипический образ как статический, так как он вместе с тем представляет собой сложный символический процесс, включающий в себя и другие образы. Другими словами, можно сказать, что архетип – это специфический психический импульс, действующий наподобие отдельного луча радиации и одновременно как единое магнитное поле, распространяясь по всем направлениям. Таким образом, архетип в качестве потока психической энергии «системы» пронизывает все другие ее архетипы. Следовательно, несмотря на то, что необходимо осознавать неопределенность архетипического образа, мы должны научиться четко обрисовывать его контуры, объединяя различные аспекты в единое целое. Мы должны подойти как можно ближе к пониманию специфичности, определенности и так называемому характеру каждого образа, а также попытаться выявить совершенно особенную психическую ситуацию, выраженную в нем.

Перед тем как я попытаюсь объяснить, в чем заключается специфика юнговской интерпретации, кратко остановлюсь на истории изучения волшебных сказок, а также на теориях различных школ и на литературе, посвященной этой проблеме. Например, в диалогах Платона можно прочитать о том, как в давние времена старые женщины рассказывали своим детям символические истории – мифы (mythoi). Уже тогда волшебные сказки были связаны с воспитанием и обучением детей. В период поздней античности Апулей – философ и писатель 2 века н. э. – включил в свой знаменитый роман «Золотой Осел» сказку под названием «Амур и Психея», относимую в фольклористике к сказочному сюжетному типу о красавице и чудовище, которая развертывается, используя тот же самый паттерн, как и подобные ей сказки, до сих пор собираемые в Норвегии, Швеции, России и многих других странах. Из этого можно сделать вывод, что этот тип сказки (о женщине, спасающей своего возлюбленного в обличий зверя) существует, по крайней мере, две тысячи лет, причем практически в неизменном виде. Однако мы располагаем и более ранними сведениями, так как волшебные сказки были обнаружены на египетских папирусах и каменных стеллах. Наиболее известная из них – сказка о двух братьях: Анупе (греч. Анубис) и Бате. Действие в ней разворачивается по той же схеме, что и в других сказках о двух братьях, которые можно найти и сейчас во всех европейских странах. Таким образом, мы имеем письменную традицию трехтысячелетней давности, и – что поразительно – основные мотивы с тех пор почти не изменились. Более того, согласно теории О. Шмидта (Father W. Schmidt) о происхождении божества (Der Ursprung der Gottesidee), мы располагаем информацией о том, что некоторые основные сказочные темы дошли до нас практически в неизменном виде с очень давних времен – более 25 тысяч лет до рождества Христова.

До 17–18 веков волшебные сказки рассказывались не только детям, но и взрослым. (Такая практика сохранилась и до наших дней в особо отдаленных первобытных центрах цивилизации.) В Европе же для жителей сельской местности они являлись основной формой развлечения в зимнее время года. Рассказывание сказок стало своего рода духовной потребностью. Иногда говорят, что волшебные сказки воплощают собой философию прялки (Rocken philosophir).

Научный интерес к волшебным сказкам впервые был проявлен только в 18 веке И. И. Винкельманом, И. Г Гаманом и И. Г. Гердером. Некоторые ученые, например Моритц (К. Ph. Montz), давали им поэтическую интерпретацию. Гердер же считал, что сказки несут в себе отображенный в символах отпечаток древних, давно преданных забвению верований. В этой мысли присутствует тот эмоциональный импульс, который послужил причиной возникновения неоязычества, широко распространившегося в Германии того времени и вновь расцветшего в очень непривлекательной форме не так давно. Вслед за тем пришло время разочарования в христианском учении и поиска более жизненной, земной и инстинктивной мудрости, что в более выраженной форме можно обнаружить позднее – среди представителей романтизма в Германии.

Мария-Луиза фон Франц — Психология сказки

В мифах, легендах или другом более развернутом мифологическом материале мы приходим к пониманию базисных структурных образований (паттернов) человеческой психики, постигая их сквозь культурные наслоения. Таких специфических культурных наслоений в волшебных сказках значительно меньше, и поэтому они с большей ясностью отражают базисные паттерны психики.

Бесспорным авторитетом в области психологической интерпретации волшебных сказок является швейцарский психоаналитик Мария-Луиза фон Франц.

_{Обновите страницу, если не отображается панель инструментов «читалки».}

… цель индивидуации, как это ни парадоксально, заключается в том, чтобы стать более индивидуальным, более обособленным от коллектива, а следовательно, и более человечным.

Если бы тигр повел себя, как белка, мы бы назвали его невротиком.

Есть ситуации, в которых совершенно необходимо отказаться быть нуждающимся в чем-либо, и именно таким способом мы выскальзываем из-под созданного этой ситуацией гнета, нас там как бы больше нет, поэтому ничто и не может нас сбить с пути. Когда мы сталкиваемся лицом к лицу с безнадежно скверной ситуацией, нам необходимо просто собраться с духом и совершить прыжок на дно самой пассивной простоты и непритязательности, и благодаря этому мы можем пережить, казалось бы, безвыходную ситуацию.

Русские сказки иногда заканчиваются такими словами: «Они поженились и жили очень счастливо. На свадьбе было много пива и вина, И я там был, мед-пиво пил, по усам текло, а в рот не попало». Цыгане в таком случае добавляют следующее: «Они поженились и жили счастливо и богато до конца жизни. А мы, бедные грушники, стоим здесь, дрожим и умираем от голода…», после чего собирают деньги, обходя по кругу с шапкой.
Подобные присловья в конце сказки являются неким ритуалом, совершаемым при выходе (rite de sortie), ибо волшебная сказка переносит далеко в мир детских снов, в которых отражается коллективное бессознательное, но где нельзя остаться навсегда.

Угрожающее воздействие анимуса и женскую защитную реакцию на него обычно трудно разделить, так тесно они слиты, и это лишний раз напоминает нам о двойственном характере, который носит деятельность анимуса. Анимус способен либо превращать женщину в парализованное в своих действиях пришибленное существо, либо, наоборот, делать ее очень агрессивной. Женщины становятся или мужеподобными и самоуверенными, или, наоборот, демонстрирующими в своем поведении склонность к рассеянности, как если бы их душа во время общения была где-то в другом месте, что, возможно, и делает их очаровательно женственными, но несколько похожими на сомнамбулу; а все дело в том, что такие женщины совершают в эти минуты чудесные путешествия с анимусом-любовником, полностью погружаясь под его воздействием в грезы наяву, в чем едва ли отдают себе отчет.

Если что-то находится в процессе роста и я говорю: «Это суть то-то», то это означает, что данный феномен может еще измениться, но если я говорю, что он – всего лишь то-то», то подобная установка ограничивает и задерживает трансформацию и возможность дальнейшего роста. Если интеллект не говорит: «Это представляется мне таким-то», но подключает к своей оценке коварно неуловимую психологическую установку гласящую: «Я знаю, что это лишь то-то, и ничего больше», то этот нюанс вносит люциферовское, всеразрушающее начало, особенно губительное для того, что находится в состоянии роста. То, что окаменело, становится не важным.

Бессознательное – это система, которая реагирует не только на уже существующие внешние воздействия, но и на внутренние, которая способна создавать нечто новое без всякой видимой причины. Оно обладает способностью к самопроизвольному движению, которая во многих философских и религиозных системах приписывается только Богу как первоисточнику всего сущего.

Мария-Луиза Франц — Психология сказки. Толкование волшебных сказок читать онлайн

Мария-Луиза фон Франц

Психология сказки. Толкование волшебных сказок

Толкование волшебных сказок

Глава 1

Теории волшебных сказок

Психологическая сказка как средство развития самосознания

Психологические сказки для детей | Психолог Татьяна Блинова

Про страхи. Из серии Сказки на ночь

21/02/2019
Дмитрий
«Психологические сказки»: для детей, для взрослых, притчи., Материалы, Психологические сказки для детей, Сказки для боязливых детей, Статьи
Комментариев нет

Маленькому лисенку не спалось. Он ворочался и все думал, думал, думал. О том, какой большой мир вокруг и сколько в нем всего интересного. А он, лисенок, маленький и пока многого не знает.

СКАЗКА О ДЕРЕВЬЯХ-ХАРАКТЕРАХ

14/01/2013
Блинова Татьяна Николаевна
«Психологические сказки»: для детей, для взрослых, притчи., Психологические сказки для детей
Комментариев нет

В некотором удивительном мире, в долине, раскинувшейся среди высоких и неприступных гор, в волшебном лесу, где поют свои дивные песни удивительные птицы, росли… Деревья-Характеры. Это были необычные деревья. Их внешний вид был отражением характеров людей, живших далеко-далеко за горами. У каждого Дерева-Характера от ствола отходили четыре главные ветви, а от них — множество маленьких. Эти четыре…

Костерчик

20/09/2012
Блинова Татьяна Николаевна
Сказки для детей неуверенных в себе
Комментариев нет

Для детей 6-11 лет. Рассматривает проблему: Неуверенность в себе, в своих силах. Чувство неполноценности. Жил недалеко от города в лесу маленький Костерчик. У него были такие маленькие язычки, что его и костром-то люди не хотели называть, а говорили про него: “Так, какой-то костерчик”. Ему очень обидно было слушать такие слова, но уж очень он боялся…

Серое ухо

17/09/2012
Блинова Татьяна Николаевна
Сказки для боязливых детей
Комментариев нет

Для детей 4-7 лет. Рассматривает проблему: Страх темноты. Ночные кошмары. Общая боязливость. В одном лесу жил Зайчишка Серое ухо, у которого было много-много друзей. Однажды его друг Ежик Маленькие ножки пригласил Зайчишку на свой день рожденья. Зайчишка очень обрадовался приглашению. Он пошел на дальнюю поляну и набрал для Ежика целую корзину земляники, а потом отправился…

Маленький медвежонок

09/09/2012
Блинова Татьяна Николаевна
Для агрессивных детей, Для детей с трудностями в общении со сверстниками
Комментариев нет

Для детей 4-6 лет. Рассматривает проблему: Нарушение общения со сверстниками. Повышенная агрессивность.

Сказка о Котенке, или Чего мне волноваться?

08/09/2012
Блинова Татьяна Николаевна
Для детей имеющих неудачи в учебе, Сказки для боязливых детей, Сказки для детей неуверенных в себе, Сказки для детей с низкой самооценкой
Комментариев нет

Для детей 6-10 лет. Рассматривает проблему: Страх сделать что-либо неправильно. Боязнь школы, ошибок, оценок. Общая боязливость.

Рассказ о том, как мальчик Женя учился говорить букву «Р»

22/08/2012
Блинова Татьяна Николаевна
Психологические сказки для детей
Комментариев нет

Мальчик Женя не умел говорить букву «р». Ему говорят: — Ну-ка, Женя, скажи: «пароход». А он говорит: «палоход».

Смелый Гномик. Сказка для детей 5-9 лет.

22/08/2012
Блинова Татьяна Николаевна
Сказки для боязливых детей
Комментариев нет

Для детей 5-9 лет. Рассматривает проблему: Боязнь темноты, повышенная тревожность. Ночные кошмары. Общая боязливость.

Кораблик

19/08/2012
Блинова Татьяна Николаевна
Для детей имеющих неудачи в учебе
Комментариев нет

Для детей 6-9 лет. Рассматривает проблему: Нежелание учиться. Негативное, отрицательное отношение к учебе. Непонимание смысла учебы.

Сказка про маленькое Облачко

16/08/2012
Блинова Татьяна Николаевна
Для детей с трудностями в общении со сверстниками
Комментариев нет

Для детей 5-10 лет. Рассматривает проблему: Трудности в общении со сверстниками. Чувство неполноценности. Одиночество. Ощущение себя “белой вороной”.

Три столпа женской сексуальности | Тайный смысл сказки «Рапунцель» — Психология эффективной жизни

Дело было буквально вчера. Я вела урок танцев живота. Речь зашла о том, почему танцовщицы так часто поднимают руки к волосам: встряхивают их, приглаживают и даже расчесывают пальцами.

— Ну, во-первых, длинные распущенные волосы в танце — это целая проблема: если их не поправлять, они быстро спутаются, — объяснила я. И, подумав, добавила: — К тому же длинные волосы всегда были символом женственности… Взять те же известные три столпа женской сексуальности, помните: волосы, голос (или женский смех) и… — Тут я запнулась и начала вспоминать, откуда это вообще в моей голове и что там третье.

Каюсь: на уроке я так и не вспомнила и закончила список классически — прекрасной фигурой и владением собственным телом. А дома принялась вспоминать, откуда эти три столпа вообще взялись. И вспомнила — из доклада, который я делала прошлой зимой в немецком университете. Доклад был посвящен одной из самых известных сказок братьев Гримм — «Рапунцель».

Хотите узнать, что за последний столп женской сексуальности выпал у меня из памяти и как связаны Рапунцель, женские архетипы и восточные танцы? Тогда читайте дальше.

Откуда взялись сказки?

Начнем, пожалуй, с того, что свои сказки братья Гримм не придумывали, а собирали, то есть записывали со слов многочисленных рассказчиков — старых и не очень людей, которые когда-то услышали эти истории от собственных предков, а те — от своих и т.д. Тут возникает вопрос: откуда в таком случае вообще взялись сказки, если никто их никогда не придумывал, а только пересказывал «из уст в уста»?

Ответ прост — из реальности. Сказки, легенды, мифы и сказания описывают то, что было на самом деле. Просто делают они это в аллегорической форме.

Афродита родилась из пены морской, потому что непривычные для греков светлокожие и светловолосые викинги приплыли в Грецию по морю. Сокровища Нибелунгов до сих пор ищут на дне Рейна, потому что сохранилось немало документов и карт, которые указывают на конкретное место их утери. Баба-яга (которая «костяная нога», помните?) лежит на печи, упираясь носом в потолок (у нее «нос в потолок врос»), потому что речь буквально о трупе в гробу. В сказке этот образ тесно переплелся с образом языческой богини Мары (Морены) — проводницы между миром мертвых и миром живых.

Так вот о Рапунцель — на самом деле она сидит не в башне, а в закрытом домике в глухом лесу, в котором, вероятнее всего, и правда не было ни окон, ни дверей. И лет ей намного меньше, чем представляется современному читателю. Около тринадцати или того меньше — именно в этом возрасте в стародавние времена девочек готовили к вступлению во взрослую жизнь. Их учили быть женщиной. А обряд этот назывался инициацией.

А теперь, собственно, к сказке

Обратимся теперь к сказке — и попутно будем ее расшифровывать. Важно: в этой статье мы рассмотрим оригинальную версию сказки, а не ту, которую вы наверняка читали в детстве. Дело в том, что братья Гримм отредактировали многие из собранных сказок. Почему? Сейчас поймете.

Начинается сказка вполне невинно: одна женщина, будучи беременной, очень захотела рапунцель (вид салата). Он рос в саду злой ведьмы неподалеку, и ее муж решился его похитить, но был пойман. В отместку ведьма потребовала отдать ей первенца — тогда она отпустит несчастного мужчину домой, да вдобавок даст ему столько рапунцеля, сколько тот пожелает. Делать было нечего, и мужчина согласился.

А когда пришел срок, новорожденную девочку отдали на воспитание ведьме. Едва той исполнилось 12 лет (обратите внимание, возраст инициации девочек), ведьма заперла ее в высокой башне без окон и дверей. Одну!

Раньше считалось, что девочка должна пройти через процесс взросления в одиночестве — но все-таки не в полном. Девочек на этом пути сопровождала старшая женщина. По тогдашним меркам ее даже можно было бы назвать старухой — хотя, как правило, ей было едва ли больше сорока лет. Отсюда образ старой ведьмы, который часто встречается в сказках.

В сказке о Рапунцель он несет в себе еще и чисто метафорическое значение: чтобы стать настоящей женщиной, девочке нужно красотой и женственностью превзойти другую женщину. (Много позже, кстати, эта идея в числе прочих легла в основу юнгианского психоанализа.)

Осталось определиться, что же считать атрибутами женской красоты.

Столп первый — прекрасный голос

Помните, как принц узнал о существовании Рапунцель? Услышал ее пение и был так очарован, что тотчас поскакал на звуки прекрасного голоса. Мотив женского пения (или голоса), который не оставляет равнодушным ни одного мужчину, известен с древних времен — вспомните хотя бы сладкоголосых сирен. Пение их было так заманчиво и красиво, что моряки бросались с кораблей в море и добирались до сирен вплавь — себе же на верную погибель.

Забавно, что в наше время ничего не изменилось. Желая издалека привлечь внимание потенциального избранника, женщины часто начинают звонко и заливисто смеяться. Осознанно или не очень, они играют тембром своего голоса — чем выше голос, тем дальше он слышен. Ну чем не пение сирен?

Столп второй — прекрасные волосы

Что обычно происходит дальше? Избранник заметил девушку, нашел ее глазами. Тогда девушка, не оборачиваясь, часто поправляет волосы — и снова неосознанно.

Помните, что первое увидел принц, прискакав на звонкий голосок Рапунцель? Ее длинные косы, свесившиеся из окошка башни. А волосы в мифологии — предмет ничуть не менее культовый, чем женское пение. Когда-то наши предки верили, что именно в волосах кроется женская сила, — их не стригли и очень берегли.

Принц подслушал песенку, которую пела ведьма для Рапунцель, дождался, пока та уйдет, и повторил ее. Девушка свесила свои косы вниз, и принц поднялся в башню. Когда оказался перед девушкой, он был уже очарован и готов влюбиться. Звука прекрасного голоса и вида блестящих и крепких волос — символа женской красоты и здоровья — было достаточно.

Но только не для тех времен, о которых рассказывает нам сказка.

Столп третий — готовность… к сексу

В том варианте сказки, которую читают дети, написано, что Рапунцель как-то спросила ведьму, с чего это ее поднимать в башню легче, чем принца, — и так выдала себя. В этой вариации Рапунцель предстает нам девушкой, мягко говоря, неумной. Но это отредактированная версия. А когда в 1812 году вышла первая книга сказок братьев Гримм, написано там было совсем другое. Я приведу дословный перевод с немецкого: «Как-то Рапунцель спросила ведьму, с чего это вдруг платья стали ей тесны».

Да-да, вы правильно поняли — Рапунцель была беременна (и через девять месяцев родила близнецов). А ведьма сразу догадалась, что тут не обошлось без принца. Причем секс у него с девушкой случился в первую же их встречу — так завершилась инициация.

Во времена родового строя этот обычай действительно был в ходу: часто девочки, которые проходили инициацию, становились женщинами в прямом смысле слова. Это не было чем-то зазорным — напротив, считалось, что не пристало женщине вступать в брак неопытной в постельных делах. Ведь так она не сможет доставить удовольствие мужу.

Вот и получается, что последнее, что пленило принца в Рапунцель, — это ее открытость к сексу.

Женская сексуальность в наши дни

Как проявляются три столпа женской сексуальности в современных реалиях? Голос нам дан от природы, и каждая женщина, взрослея, учится с ним обращаться. Снижать или повышать тембр, говорить ласково или строго, звонко или, наоборот, почти шепотом.

Волосы можно отрастить — это в наши дни не проблема. А вот что делать с сексуальной раскрепощенностью — где ее отыскать? Искать ее нужно в себе — а развить можно с помощью того же танца живота.

В нем много движений, которые исполняются бедрами. За счет этого происходит постоянный прилив крови к органам малого таза, что улучшает кровообращение и, как следствие, напрямую способствует усилению сексуальной активности.

Как преподаватель танцев живота, могу подтвердить, что раскрепощению — как физическому, внешнему, так и внутреннему — беллиденс и правда способствует. Появляется легкость в движениях, в подаче себя, в осанке. У многих — удача в личной жизни. Главное — танцевать с удовольствием.

От редакции

Если вы не чувствуете, что беллиденс — это ваше, возможно, все дело… в соционике! Как подобрать свой вид танца в зависимости от соционического типа, читайте в статье: https://psy.systems/post/socionika-i-tanci.

Женская сексуальность — вопрос трепетный и не такой простой, как кажется на первый взгляд. Женский коуч и тренер по имбилдингу Катерина Филипова объясняет, почему идеальный секс для женщины начинается в голове: https://psy.systems/post/idealnyj-seks-dlya-zhenschiny-nachinaetsya-u-zhenschiny-v-golove.

Многие женщины испытывают трудности в принятии собственной сексуальности, стесняются и подавляют ее. Возможно, все идет еще из детства. Как перестать запрещать себе быть чувственной женщиной, рассказывает Эрик Павловский: https://psy.systems/post/zapreschennaya-zhenschina.

Принято считать, что мужчина — существо более сексуальное, и открыто хотеть секса женщине не пристало. Врач и психолог Наталья Терещенко рассуждает на тему, может ли женщина быть чрезмерно активной в сексуальных отношениях: https://psy.systems/post/mozhet-li-zhenschina-byt-slishkom-aktivnoj-v-otnosheniyax.

Психология сказки и Сказка психологии

Организаторы:

Департамент образования г. Москвы

Научно-образовательный комплекс «Психология» (Психологический институт Российской академии образования и Московский городской психолого-педагогический университет)

Общероссийская общественная организация «Федерация психологов образования России»

Сообщество сказкотерапевтов

Центр практической психологии образования

Цель Фестиваля — объединить усилия специалистов, занимающихся сказкотерапией в разных видах практики, поделиться опытом и определить стратегические направления деятельности психологов, использующих в своей работе сказку.

Информационные партнеры Фестиваля:

методическая газета «Школьный психолог»

журнал «Вестник практической психологии образования»

информационно-аналитический портал «Российская психология» www.rospsy.ru

сайт МГППУ: www.mgppu.ru

сайт ЦППО www.cppo.ru

интернет-портал «Детская психология» www.childpsy.ru.

Участники Фестиваля — все, кто интересуется сказкотерапией и психологией сказки, — опытные профессионалы, начинающие специалисты, студенты и просто люди, неравнодушные к сказке.

Формы работы Фестиваля — доклады, мастер-классы, воркшопы, круглые столы, психотерапевтические сессии, сказочные встречи.

Основные направления Фестиваля:

Психологические ресурсы сказки и сказочной метафоры в работе с разными категориями.

Новые методы, приемы и направления использования сказкотерапии.

Использование сказкотерапевтических методов в здоровьесберегающих технологиях при работе с детьми и взрослыми.

Возможности сказкотерапии в психологической работе с педагогами и родителями.

Применение сказкотерапевтических методов в образовании и за его пределами.

Психология сказки и метафоры: теоретические и прикладные аспекты.

Неотразимая психология сказок

Образованный взрослый будет слушать с гложущим в глубине души чувством, что история заслуживает внимания и несет в себе сверхъестественную правду.

Предлагаю
что при столкновении с текстами такого рода, будь то библейские, мифические или
фея, нас привлекает не только то, что дано, положительные образы, но и
очень пробелы — «отрицательные пространства» — как можно сказать в изобразительном искусстве. Таким образом,
сказки приобретают проективную валентность, скорее как разновидности повествовательных пятен.Придание смысла происходит через продолжающиеся, развивающиеся переговоры, которые исторически
связанный, но весьма своеобразный. Для маленьких детей ключевым словом становится «почему?»
плюс его варианты. Почему болен царский ребенок? Почему смерть стоит у подножия
кровати? Кто такая смерть? Что случилось со всеми детьми бедняка? Почему
разве у него нет имени? Почему у крестного есть рога и почему он говорит, что он
нет? Очень маленький ребенок будет слушать широко раскрытыми глазами, ребенок постарше задаст вопросы,
и образованный взрослый почувствует побуждение критиковать, но с грызущей
глубокое чувство, что история заслуживает внимания и несет в себе жуткое
правда.Подробнее о сверхъестественном.

Уорнер
документирует процесс создания смысла с течением времени по сравнению со сказками в своих главах
«На скамье подсудимых» и «Двойное зрение». Она отслеживает множество феминистских перечитываний
и идеологические разоблачения
которые исследуют истории на предмет их патриархальных предубеждений и подвергают их ироническому переосмыслению
и критика. Особенно остро она цитирует описание Евы Файджес 2003 года.
чтения сказок внучке. Потому что погибла собственная бабушка Файджеса
в нацистских лагерях она не может вынести ужасной участи бабушки Красной Шапочки
и вообще избегает этой истории.Обнимая маленькую девочку рукой, пока она читает
другие сказки, она указывает на детали на иллюстрациях и старается развеять
зарождающиеся страхи, объясняя, что ведьм на самом деле не существует, а в отношении Белоснежки , что женщины не умирают сегодня, когда
рождаются младенцы, даже если они родились когда-то очень давно. Но, конечно, ведьмы
существуют, и матери умирают во время родов даже сегодня, и то, что здесь означает
Дифференциальная проекция собственной жизненной истории Файджеса в ее интерпретацию.Еще одна нана
сказал бы иначе. И в этом случае было бы и не было бы того же
история.

Марина
Предыдущая книга Уорнера, ее мастерская, монументальная Stranger
Magic: Charmed States and the Arabian Nights , содержит особую интерлюдию
восхищение психоаналитиков, потому что она описывает фигурный восточный ковер, который
накрыл аналитическую кушетку Фрейда в Вене. Заколдовав это, она приступает к его связыванию.
с орнаментированными кистями летающих ковров античного арабского происхождения и предполагает, что
анализируемый, который откидывается на спине на застеленном ковром кушетке Фрейда с закрытыми глазами, получает грунтовку
таким образом, чтобы подняться в царство бессознательной фантазии.Таким образом, я
хочу намекнуть на связь психоанализа и сказки в родстве
внутренние мыслительные путешествия и способы, которыми эти истории вдохновляют нас к увлекательности,
доселе неизведанные миры, которые каким-то образом были там все время.

Семь гномов находят Белоснежку спящей в своей спальне.

Hulton Archive / Getty Images

В Once Upon a Time Warner включает
«На диване», глава, в которой она признает важность психоанализа.
для сказок, но обнаруживает некоторую двойственность, добавляя легкомысленный подзаголовок,
позаимствовано у Анджелы Картер: «Домашнее обучение ид.Глава начинается с
измеренная оценка культового исследования Бруно Беттельхейма The Uses
из Enchantment (1976), в котором, на мой взгляд, Беттельхейм использует выдуваемые вручную немецкие
старинные очки, потрепанные и волнистые, которые позволяют видеть, но вызывают искажения. Он
использует их для чтения избранного набора европейских сказок, в том числе Красная Шапочка , Спящая красавица и т. д.
и развивающие темы, иногда неуклюже, потому что тонкость не его
форте.Тем не менее, оценка Уорнером его работы кажется мудрой, справедливой и благотворительной.
поскольку Беттельхейм довольно быстро стал известен своим якобы редукционизмом и
его безжалостно высмеивали за то, что он иллюстрировал крайности психоаналитического
фанатизм. Уорнер великодушно и тактично понимает, что есть много ценностей.
почерпнул из его книги.

Психологический срыв (серьезный) — Алиса Гаффорд ENG170 ePortfolio

Зачем детям сказки: психологический срыв

Мои родители никогда мне сказок не читали.Они были двумя трудолюбивыми родителями, и у них было немного свободного времени. Я часто задаюсь вопросом, читали ли они мне сказки, если бы я был другим человеком. Может быть, у меня появилось бы больше друзей, возможно, я был бы умнее или, может быть, я бы смотрел на мир более оптимистично, чем на самом деле. В контексте контекста психоанализ определяется как «систематическая структура теорий, касающихся отношения сознательных и бессознательных психологических процессов» («Психоанализ»).Многие произведения имеют скрытый смысл, который можно объяснить с помощью психоанализа их персонажей и их сюжета. Особенно это касается многих детских книг. В детских сказках, как и в сказках, есть основные сюжетные моменты, содержащие более глубокий смысл, которые помогают преподать детям важные уроки. Литературные аналитики часто используют идеи Зигмунда Фрейда, Карла Юнга и Бруно Беттельхейма, чтобы показать, как сказки могут быть использованы для развития детей.

Одна из многих целей сказок — научить детей смотреть на бессознательные идеи.На развитие детской психики положительно влияет то, что они видят и читают. Марина Уорнер, автор книги Once Upon A Time , показывает, как дети начинают видеть символы в сказках, которые они читают; они учатся видеть в лесу неизведанное, дворец — как классику, а отравленное яблоко — как скрытую правду (Warner 114). Более того, развитие психики — это то, как дети узнают о скрытых идеях; это ступенька ко всему остальному, чему их пытаются научить сказки.Без способности ребенка выводить символы и скрытые значения в историях и в мире дети не смогли бы выучить невысказанные уроки. Вальтер Одайник, юнгианский аналитик, пишет статью, посвященную насилию Шарля Перро в Bluebeard ; он хочет изменить взгляд родителей на насилие в сказке. Он утверждает, что глубокий взгляд на историю позволяет читателю увидеть, что человеческая психика вовсе не разрушается насилием, а наоборот, эволюционировала и созрела на уроках, которые заставили персонажа рассказа испытать насилие (Odajnyk 271). .Психика ребенка многим родителям кажется хрупкой; они считают, что его нужно баловать, однако это не так. Он заявляет, что, позволяя детям видеть эти события, это позволит им увидеть последствия своих действий и укрепить их мыслительные процессы и понимание мира. Психоанализ сказок, которые дети читают, очень легко понять с помощью психоанализа детской психики; это позволяет им развить понимание того, как устроен мир.

Все сказки работают вместе, чтобы изменить взгляд детей на мир. Развитие психики также может изменить ранее существовавшие представления детей об окружающем мире. Чарльз Шварц, эксперт по сказкам, заявляет, что связь между сказками и психикой использует мотивы, чтобы продемонстрировать, как сказки развивают взгляд на мир, как ребенка, так и взрослого (Шварц). В результате психика развивается не обязательно с самого начала, но и на протяжении всей жизни.Он доказывает, что не только дети могут использовать сказки для развития своих знаний о мире, но и взрослые могут изменить свой взгляд на мир на основе этих историй со скрытым смыслом. Например, в Hansel и Gretel и Гензель, и Гретель усвоили идею, что не все так, как кажется. Они видят, что красивый дом из хлеба, сахара и пирожных на самом деле является домом злой ведьмы (Гримм). В данном случае Гензель и Гретель познают суровую реальность мира — жизненно важный урок, который многим детям необходимо усвоить в раннем возрасте.Возвращаясь к идее психоанализа, Джеймс Хейзиг говорит, что «… Используя психоаналитическую модель психики, можно увидеть сказки, чтобы передать ребенку понимание универсальных человеческих проблем…» (Хейзиг). Поэтому хорошо известно, что сказки не просто проповедуют детям идеи мира и любви, они показывают им, что человечество может быть злым и жестоким, не обещая «счастливый конец». Оба автора объясняют, что психика человека может быть изменена в любое время от рождения до смерти малейшим влиянием, как в сказках, чтобы изменить способ восприятия мира человеком.

Сказки служат для обучения детей правилам поведения. Читая самые популярные сказки, дети начинают подражать некоторым идеям, изображенным в сюжете, и персонажам. Автор немецкой статьи, в которой анализируются сказки, говорит: «Помимо того, что сказки служат образцом счастья и выражением фантазий об исполнении желаний, сказки вовлекают рассказчиков и слушателей в коллективное осмысление смысла и способствуют развитию эмпатии» (Нокс). Здесь Нокс утверждает, что те, кто читает, и те, кто слушает, начинают видеть более глубокий смысл и сочувствовать персонажам в истории.Он хочет, чтобы родители понимали, что чтение детям даже самых жестоких сказок повлияет на их использование в социализации важных навыков, таких как сочувствие. В книге, написанной Джеком Зипесом, он говорит, что сказки постоянно защищают дух в детях; он показывает им, как рационализация может пагубно сказаться на детстве (Зипес, Сказки как миф , 160). В заключение, очевидно, что игривый дух у детей должен оставаться таким, а сказки помогают повлиять на радость в детских сердцах.Авторы этих сказок демонстрируют в своих рассказах, что дети созданы для бега, лазания и исследования. В каждом случае, когда это не так, дети вынуждены сражаться с монстрами, которые могут даже жить сами по себе. Эта концепция скрыта глубоко внутри смысла каждой истории. Дети неосознанно понимают, что они обязаны с надеждой относиться к миру и сочувствовать окружающим их людям через сказки, которые они читают.

Детские сказки, например сказки, постоянно влияют на поведение детей, открывая новые пути к жизни.В онлайн-статье, написанной Инаадом Сайером, говорится, что сказки можно использовать для оттачивания эмоций и развития воображения для выполнения образовательной миссии (Сайер). Сказки помогают развивать воображение, что позволяет детям увидеть себя живущими в сказке, отправляющимися в самые разные безумные приключения. Они начинают понимать, что им нужно воображение, потому что оно будет помогать им на протяжении всей жизни. Написанный Дж. Р. Р. Толкином, популярный роман « Th e Hobbit » рассказывает историю о Бильбо Бэггинсе, который отправляется в приключение, чтобы получить сокровища, защищенные драконом («Хоббит: Сюжет»).Было продано более 100 миллионов копий «Хоббита» и переведено примерно на пятьдесят языков (Шиппей). Одна из основных причин, по которой The Hobbit стал настолько популярным, заключается в том, что дети завидуют приключениям Бильбо Бэггинса. Общий успех детских приключенческих историй демонстрирует желание детей увидеть воплощение в жизнь своих самых смелых мечтаний. В литературных источниках, объясняющих, как сказки могут быть полезны в психотерапии, Рут Боттигхаймер говорит: «В психоаналитической литературе всегда были сообщения о сказках, которые становятся организующей схемой для жизненного пути человека» (Bottigheimer 209).Боттигхаймер, эксперт по сказкам, иллюстрирует, что эти разные сказки позволяют детям планировать свою жизнь и позволяют им знать, что даже если они переживают трудные времена, им нужно не терять голову и продолжать идти вперед. Поведение детей легко убедить, увидев множество разных историй, разыгрывающих их самые большие проблемы; Детям совершенно необходимо наблюдать, как эти персонажи побеждают своих воображаемых демонов, чтобы научить детей побеждать своих настоящих демонов.

Сказки — большая часть детства; Эти истории преподают множество уроков, которые дети усваивают, таких как борьба с трудными вещами и сохранение мотивации. В другом произведении, написанном Джеком Зайпсом, он использует некоторые идеи Фрейда, чтобы оправдать полезность сказок, обучая детей преодолевать свои конфликты и тревоги, которые оказались затронуты даже самой бессознательной частью их воспоминаний (Zipes, The Oxford Товарищ по сказкам, 491-492).Идея Фрейда, на которую ссылается Зипес, формулирует, что сказки соотносятся с детскими снами — проявлением всех их страхов и тревог — и показывает, как эти проблемы могут быть решены. Зипес хочет, чтобы родители увидели, что сказки не просто показывают детям пустые волшебные сюжеты; это показывает им, что они могут научиться преодолевать самые маленькие проблемы в своей жизни, даже если проблема неосознаваемая. Развивая эту идею, Ниланджана Саньял пишет:

«Важным аспектом этих историй является то, как они представляют главных героев, к которым дети могут относиться, и показывают, как эти герои преодолевают проблемы, с которыми они сталкиваются — проблемы, с которыми дети боятся столкнуться сами.Слушание этих историй дает детям уверенность в том, что, даже если ситуация кажется безвыходной, умный и ловкий ребенок может позаботиться о себе сам »(Саньял).

Позже в своем эссе Саньял объясняет, что архетипический персонаж сказок — неудачник. Подводя итог, дети видят, как можно бороться со своими проблемами, даже если ребенок чувствует себя «слабым звеном»; они знают из рассказов, которые они читали, что быть «слабым» — не обязательно худшее. Истории, которые читают дети, всегда преподают им важные уроки, такие как борьба в собственных битвах и сохранение мотивации, которые помогают им на протяжении всей их повседневной жизни.

Идеи всемирно известных психологов помогают объяснить, как сказки показывают детям закономерности и уроки, которые они никогда раньше не видели, через скрытый смысл историй. Д.Л. Ашлиман описывает свою концепцию как передачу сказок через «бесчисленное количество поколений», чтобы внедрить эти идеи в каждого. Его идея подтверждается свидетельством Карла Юнга, когда он говорит, что сказка «… проявляется через архетипы — образцы и визуальный опыт» (Ashliman 144). Бессознательное — это главный фокус.Свидетельства Карла Юнга, специалиста в своей области, подтверждают, что дети способны видеть мельчайшие детали, описанные в рассказе. Ашлиман использует этот аргумент и показывает, что сказки не только не причиняют вреда растущему уму детей, но и показывают им, что вещи не являются поверхностными и что все, что мы видим или слышим, имеет слои, выходящие за рамки непосредственного понимания. Уорнер в своем романе не просто подразумевает эту идею, она полностью ее поддерживает. Она отмечает, что мотивов в сказках много и что они прекрасно справляются с непризнанными мыслями и желаниями (Warner 117).Уорнер поддерживает идею о том, что сказки проникают в подсознание ребенка и там корни растений. Дети не сразу заметят эти идеи или концепции, но у них будет основа для понимания того, как устроен мир. Сказки жизненно важны для ума ребенка, потому что они позволяют ему видеть разные нравы и значения мира, даже если они не понимают этих идей в то время, когда они их изучают.

Психология — сложный предмет. У него так много разных применений, но главная цель — улучшить развитие детей.Поговорка «не научишь старую собаку новым трюкам» звучит здесь правдоподобно. Чем раньше эти идеи будут привиты детям, тем лучше они узнают об окружающем мире. Детский ум тоже очень сложен, но если общество позволит детям читать сказки, например сказки, они смогут увидеть разницу в подрастающем поколении. Мир должен увидеть более чуткое поколение. В нашем мире мы так часто видим, как родители говорят своим детям «смириться» или «уйти», не более того.Мы хотим, чтобы наши дети росли отзывчивыми. Возможно, со временем они станут родителями, которые будут знать, как поддерживать своих детей и помогать им в их развитии. В эпоху цифровых технологий все в подтексте. Научить наших детей понимать скрытые смыслы — это важный навык, которому необходимо научить, чтобы видеть прогресс в нашем мире.

Цитируемых работ

Ашлиман Д. Л. Народные сказки и сказки: Справочник . Гринвуд Пресс, 2004.

Боттигхаймер, Рут Б., редактор. Сказки и общество: иллюзии, аллюзии и парадигмы . Univ. Пенсильвании, 1989 г.

Гримм, Якоб и Вильгельм Гримм. «Гензель и Гретель.» Классические сказки , под редакцией Марии Татар, W. W. Norton & Company, 2017, стр. 236-241.

Хейсиг, Джеймс В. «Бруно Беттельхейм и сказки». Современная литературная критика , под редакцией Джеймса П. Дрейпера и Дженнифер Эллисон Бростром, т.79, Gale, 1994. Литература Ресурсный центр , https://link.gale.com/apps/doc/h2100002067/LitRC?u=newpaltz&sid=LitRC&xid=6ddce113. По состоянию на 7 октября 2019 г.

Knox, R. S. “Wie Kommt Man Ans Ziel Seiner Wünsche? Modelle Des Glücks в Märchentexten ». Чудеса и сказки , т. 24, вып. 2, 2010, стр. 355-358, 369. ProQuest, https://libdatabase.newpaltz.edu/login?url=https://search.proquest.com/docview/763263248?accountid=12761. По состоянию на 6 октября 2019 г.

Одайник, В.Вальтер. «Архетипическое толкование сказок: Синяя Борода». Психологические Перспективы , т. 47, нет. 2, июль 2004 г., стр. 247–275. EBSCOhost , DOI: 10.1080 / 00332920490920665. По состоянию на 5 октября 2019 г.

«Психоанализ». Dictionary.com . www.dictionary.com/browse/psychoanalysis. По состоянию на 5 октября 2019 г.

Саньял, Ниланджана и Маниша Дасгупта. «Сказки: эмоциональные процессоры детских конфликтов в динамической интерпретации.» SIS Journal of Projective Psychology & Mental Health , vol. 24, вып. 1. Январь 2017 г., стр. 39–47. EBSCOhost, search.ebscohost.com/login.aspx?direct=true&db=a9h&AN=121809595&site=ehost-live. По состоянию на 6 октября 2019 г.

Сайер, Инаад М., Мухаммад Кристиаван и Медиарита Агустина. «Сказка как средство построения взаимодействия детских персонажей». Журнал «Аль-Та’Лим» , vol. 25, нет. 2, 2018, с. 108 . ProQuest , https: // libdatabase.newpaltz.edu/login?url=https://search.proquest.com/docview/2164441560?accountid=12761, doi: http: //dx.doi.org/10.15548/jt.v25i2.458. По состоянию на 6 октября 2019 г.

Шварц, Чарльз и Барбара Уортон. «Дважды рассказанные сказки: психологическое использование сказки

сказок ». Журнал аналитической психологии , т. 33, нет. 1, январь 1988 г., стр. 89. EBSCOhost , search.ebscohost.com/login.aspx?direct=true&db=a9h&AN=12260408&site=ehost-live. По состоянию на 6 октября 2019 г.

Шиппи, Томас. «Хоббит: что сделало книгу таким прочным успехом?» The Telegraph , Telegraph Media Group, 20 сентября 2012 г., https://www.telegraph.co.uk/culture/books/booknews/9555838/The-Hobbit-What-has-made-the-book- такой-непреходящий-успех.html. «Хоббит: сюжет». SparkNotes , https://www.sparknotes.com/lit/hobbit/summary/. По состоянию на 27 октября 2019 г.

Уорнер, Марина. Однажды в сказке. Oxford University Press, 2014.

Вулли, Жаклин Д. «Основы разума: понимание реальности детьми». Наука , т. 262, нет. 5135, 1993, с. 926+. Gale In Context: Opposing Viewpoints , https://link.gale.com/apps/doc/A14541610/OVIC?u=newpaltz&sid=OVIC&xid=98fec652 Доступно 6 октября 2019 г.

Зипес, Джек. Сказка как миф / миф как сказка . University Press of Kentucky, 1994.

-. Оксфордский спутник сказок .Oxford University Press, 2015.

% PDF-1.6
%
13 0 объект
>
эндобдж
117 0 объект
> поток
2006-08-22T12: 26: 26-04: 00FUJITSU fi-4220Cdj2012-09-24T22: 51: 33-04: 002012-09-24T22: 51: 33-04: 00 Подключаемый модуль Adobe Acrobat 9.41 Paper Capture Application / pdfuuid: 0f1ee90d-6fd6-43dc-8fa7-5e5312e19716uuid: 112a1131-44e2-42e5-ab42-1b63af328a2d

конечный поток
эндобдж
9 0 объект
>
эндобдж
55 0 объект
>
эндобдж
54 0 объект
>
эндобдж
81 0 объект
>
эндобдж
103 0 объект
>
эндобдж
57 0 объект
> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageB] / XObject >>> / Type / Page >>
эндобдж
112 0 объект
> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageB] / XObject >>> / Type / Page >>
эндобдж
108 0 объект
> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageB] / XObject >>> / Type / Page >>
эндобдж
104 0 объект
> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageB] / XObject >>> / Type / Page >>
эндобдж
99 0 объект
> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageB] / XObject >>> / Type / Page >>
эндобдж
95 0 объект
> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageB] / XObject >>> / Type / Page >>
эндобдж
91 0 объект
> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageB] / XObject >>> / Type / Page >>
эндобдж
87 0 объект
> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageB] / XObject >>> / Type / Page >>
эндобдж
83 0 объект
> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageB] / XObject >>> / Type / Page >>
эндобдж
154 0 объект
> поток
HWnF} WLY @ ~ A`
ĻXX_XP # JCk4T8 [lvUI6 ؖ U]] sNruR & z] ɠCwwWo FnnnD% n7zso | S (Vf] JS}> o ^ t |> _y

Психология и сказки — Oxford Reference

Страница из

НАПЕЧАТАНО ИЗ СПРАВОЧНИКА ОКСФОРДА (www.oxfordreference.com). (c) Авторские права Oxford University Press, 2021. Все права защищены. В соответствии с условиями лицензионного соглашения, отдельный пользователь может распечатать PDF-файл одной записи из справочной работы в операционной для личного использования (подробности см. В Политике конфиденциальности и Правовом уведомлении).

дата: 30 сентября 2021 г.

Источник:: Оксфордский спутник сказок

Автор (ы):: Дональд ХаасДональд Хаазе

Психологическое значение сказок было одной из самых распространенных тем. в истории сказковедения.Существует множество различных теорий относительно психологического значения и ценности сказки, но большинство из них исходят из предпосылки, что истории являются символическим выражением человеческого разума и эмоционального опыта. Согласно этой точке зрения, сказочные сюжеты и мотивы — это не репрезентации социально-исторической реальности, а символы внутреннего опыта, позволяющие понять поведение человека. Следовательно, психологический подход к сказкам включает символическую интерпретацию как для психоаналитиков, которые используют сказки для диагностики психологических теорий, так и для фольклористов и литературных критиков, которые используют психологические теории для освещения сказок….
…

Для доступа к полному контенту Oxford Reference требуется подписка или покупка. Общедоступные пользователи могут искать на сайте и просматривать аннотации и ключевые слова для каждой книги и главы без подписки.

Пожалуйста, подпишитесь или войдите, чтобы получить доступ к полному тексту.

Если вы приобрели печатное издание, содержащее токен доступа, просмотрите этот токен для получения информации о том, как зарегистрировать свой код.

По вопросам доступа или устранения неполадок, пожалуйста, ознакомьтесь с нашими часто задаваемыми вопросами, а если вы не можете найти там ответ, свяжитесь с нами.

Психология, волшебство и сказка — Виннипегская школа коммуникации

Иллюстрация Александра Зика (1845–1907), являющаяся общественным достоянием.

Джарретт Коул / 2 января 2020 г. / Том 1 (2020) / СВЯЗЬ

С тех пор, как сказки рассказывались, распространялись, печатались и продавались, люди пытались объяснить волшебное заклинание, которое они наложили на человеческое воображение. Одним из новейших способов интерпретации и придания значения сказке в этом смысле является использование современной психологии с упором на фрейдистский психоанализ; в последние годы юнгианская традиция расширилась, и многие аналитики пошли по стопам Мари-Лузи фон Франц, которая объединила фольклор и аналитическую психологию как единое целое.Социальная наука психология, которая довольно быстро развивалась в начале двадцатого века на фоне усложнения антропогенной среды, использует сказку как объект исследования, чтобы согласовать внутренний ландшафт психики с новыми вызовами. современной жизни. Поэтому неудивительно, что как фрейдистские психоаналитики, так и юнгианские аналитические психологи в одинаковой мере приспособили сказку для более глубокого изучения человеческой психики.

Фрейд, пожалуй, наиболее известен основными принципами своей аналитической методологии, например, использованием мифа (как в «Эдиповом комплексе») и анализом сновидений в качестве точки входа в бессознательное, теории зависти к пенису и оральной фиксации. , и трехстороннее разделение человеческой психики на Ид, эго и супер-эго.Хотя он всегда вызывает споры, он по-прежнему считается одним из отцов-основателей психологии. Одна строфа, в частности, из поэтической элегии В. Х. Одена «Памяти Зигмунда Фрейда» кратко резюмирует наследие Фрейда восприятия:

или тот, кто так долго жил среди врагов:
если он часто ошибался, а иногда и абсурдно,
для нас он уже не человек
, а целая атмосфера мнений
, под которой мы проводим разные жизней1

Влияние Фрейда в конечном итоге будет ощущаться как в кругах литературной критики, так и в кругах теории кино.Основополагающий фильм Альфреда Хичкока Psycho (1960) принесет Эдипов комплекс в поп-культуру через большой экран современного кино.

В 1976 году фрейдистский аналитик Бруно Беттельхейм опубликовал Использование чар: значение и важность сказок , которое, по словам Марии Уорнер, «является одним из самых влиятельных исследований сказок из когда-либо написанных» 2. Книга Беттельхейма «Использование чар» была удостоена Национальной премии кружка книжных критиков, а в 1977 году — Национальной книжной премии за современную мысль.Однако к 1990 году репутация Беттельхейма будет подвергнута сомнению во многих биографиях и через резкое разоблачение Алана Дандеса, которое раскрыло многие идеи в . Использование чар было заимствовано из книги Юлиуса Хойшера «Психиатрическое исследование сказок: их происхождение, смысл». и Полезность (1963) .3 Более чем вероятно, что статья Фрейда 1919 года «Странное» подтолкнула Беттельхейма (и других фрейдистов в этом отношении) к теме сказок. В «Жутком» Фрейд сосредотачивается на Э.Т.А. «Песочный человек» Хоффмана как объект исследования, свидетельствующий о переходе к фольклору как источнику вдохновения, а не к классическому мифу. В своем исследовании того, как эмоции могут быть вызваны предметом в художественных произведениях, Фрейд прямо ссылается на сказки, когда пишет: «В сказках чувства страха, включая, следовательно, сверхъестественные чувства, полностью исключены» 4

[Беттельхейм] подчеркивает, что взрослые должны доставлять их детям орально для пользы и психического здоровья всех участников, особенно ребенка.

Написанная с точки зрения традиционного фрейдиста, книга Беттельхейма «Использование чар » полна психосексуальных анализов и эдиповых интерпретаций наиболее распространенных сказок из сборников, составленных фольклористами, включая Шарля Перро и братьев Гримм, таких как « Золушка »,« Гензель и Гретель »,« Красная Шапочка »,« Спящая красавица »и« Белоснежка ». Хотя Джек Зайпс и Алан Дандес серьезно критикуют стипендию Беттельхейма 5, они оба признают, что он сделал психоаналитическое прочтение сказок более доступным для более широкой публики, у которой в противном случае не было бы шанса развлечься теориями такого рода.Можно утверждать, что если бы сочинения Беттельхейма положительно повлияли на сказки, то он бы подчеркнул, что взрослые должны доставлять их детям в устной форме на благо и психическое здоровье всех участников, особенно ребенка, поскольку он отмечает:

Чтобы в полной мере раскрыть свои утешительные наклонности, символическое значение и, прежде всего, межличностное значение, сказку следует скорее рассказывать, чем читать. Если ее читают, ее следует читать с эмоциональной вовлеченностью в рассказ и в ребенке, с сочувствием к тому, что эта история может значить для него.Рассказывать предпочтительнее чтения, потому что это дает большую гибкость6

В контексте детской психологии работа Беттельхейма почитает и уважает чувства устной традиции, из которой произошли сказки.

Ученица самого Карла Г. Юнга, Мария-Луиза фон Франц возглавила юнгианскую интерпретацию сказок с рядом публикаций на протяжении 1970-х, таких как Толкование сказок , Индивидуация в сказках , Задач Женского начала в сказках и Тени и зла в сказках .Используя юнгианский подход в сочетании с внимательным чтением фольклора (что Беттельхейм не делал), фон Франц писал о том, как архетипы коллективного бессознательного символически проявляются в каноне западных сказок. Она пишет:

Герои или героини сказок — абстракции, то есть, на нашем языке, архетипы. Следовательно, их судьбы — не невротические осложнения, а скорее выражение трудностей и опасностей, данных нам природой.7

В юнгианской традиции, как объясняет фон Франц, «сказки — это самое чистое и простое выражение коллективных бессознательных психических процессов» 8. Концепция архетипов в лучшем случае туманна для тех, кто не знаком с работами Юнга. Коллективное бессознательное — это, пожалуй, более легкое предложение, чтобы попытаться понять его в первую очередь, поскольку это сосуд, в котором содержатся архетипы, во многом так же, как сказки — это истории, в которых время и время развлекаются определенные повторяющиеся и знакомые элементы сюжета. еще раз: это, конечно, основа, на которой был создан индекс ATU.Коллективное бессознательное действует как психический план, присущий всем людям, который следует понимать в отличие от индивидуального бессознательного, которое является хранилищем подавленных мыслей.

В ранних сочинениях Юнга о сказках и архетипах, опубликованных по совпадению в 1919 году, в том же году, что и «Жуткое» Фрейда, он называет архетипы «изначальными образами» и интерпретирует их как символы психической энергии9. Фон Франц. разделяет аналогичную точку зрения, связывая перекрывающуюся и фрактальную природу архетипа с фотографической техникой многократной экспозиции, отмечая, что «их нельзя отделить друг от друга.. . это, вероятно, связано с относительной вневременностью и внепространственностью бессознательного »10. В более позднем сочинении, озаглавленном« Феноменология духа в сказках », датируемом 1948 годом, Юнг дает зрелую оценку сказок в контексте своего творчества. аналитической психологии, и включает в себя ряд его универсальных архетипических символов, которые напоминают сказочные мотивы, найденные в индексе ATU.

Одним из наиболее проницательных комментаторов ртутного усложнения человеческой жизни в двадцатом веке является Маршалл Маклюэн, канадский профессор английского языка, получивший всемирное признание с публикацией книги Галактика Гутенберга: создание типографского человека (1962). , получивший премию генерал-губернатора в области литературы, и Understanding Media: The Extensions of Man (1964).Не обязательно известен своими сказками, здесь есть интересная связь. Его первая книга, The Mechanical Bride (1951), была критикой рекламы, новой среды, которую он определил в подзаголовке книги как «фольклор индустриального человека». Испытал влияние таких деятелей Кембриджа, как Ф. Ливис, И.А. Ричардс, который сыграл важную роль в разработке ранней формы культурных исследований, известной как новая критика, Маклюэн применил их метод к анализу рекламных слоганов, изображений и рекламных текстов.В 1966 году Маклюэн напишет короткое и емкое эссе о новых медиа-средах и их эффектах под названием «Старая одежда императора», которое было бы тонким намеком на оригинальную сказку Ганса Христиана Андерсена. Маклюэн отмечает, что, используя тему Андерсена в качестве средства, чтобы понять, что эффекты любой новой среды остаются невидимыми, «мы никогда не сможем увидеть новую одежду Императора, но мы стойкие поклонники его старой одежды» 11. Другими словами, человеческое восприятие имеет склонность к фигуре, не обращая внимания на основу своего бытия.

Предпосылка Understanding Media состоит в том, что все человеческие артефакты считаются медиа по терминологии Маклюэна, и что все медиа являются продолжением человеческого существа, включая человеческую психику. Как медиа-аналитик, Маклюэн идет на шаг дальше, чем Фрейд или Юнг, в том смысле, что фольклор и сказки — это человеческие артефакты, которые могут выявить скрытые отношения фигура / фон (метод, который он позаимствовал из гештальт-психологии), обнажая противоречия между мнимыми и скрытые аспекты человеческих характеристик и динамики как на индивидуальной, так и на социальной основе, которые существуют непрерывно и одновременно.Согласно Маклюэну и Пауэрсу, «интервал между фигурой и фоном» — это «место действия». 12 Например, при чтении сказки ребенку взрослый обычно является отправителем сообщения, а ребенок — получателем, причем история, живущая в резонансном промежутке между двумя сторонами. Зрелые, хотя и инфантильные, грязные шутки, спрятанные в основе сказок, обеспечивают бесконечное развлечение для взрослого, в то время как ребенок входит в состояние изумления и фантазии, вызывая провокационную стимуляцию фигуры в своем воображении.Что фрейдистские психоаналитики и юнгианские интерпретаторы упускают из виду при оценке сказок применительно к психике, так это того, что сказка действует как тест Роршаха, раскрывающий содержание собственного бессознательного аналитика. В качестве еще одного примера, когда фрейдист интерпретирует символизм числа три как фаллический, представляющий триаду между яичками и пенисом, они обнаруживают свои собственные глубоко укоренившиеся фаллические фиксации. Возможно, умная шутка Анджелы Картер об использовании сказки в качестве инструмента для «приучения Ид» является более острым наблюдением, чем когда-либо предполагал фрейдист, и поэтому феминистки, возможно, смеялись последними.13

Образец цитирования:

Коул, Джарретт. «Психология, чары и сказка». Winnsox , т. 1 (2020).

ISSN 2563-2221

Банкноты

Малефисента: Что на самом деле означают сказки?

Сексуальные символы

И это только начало, когда речь идет о данной истории. Девственная принцесса, укол крови, колючая изгородь из вереска, которая растет вокруг нее и расцветает для принца: это положительно источает психологический символизм.Если веретено символизирует проникновение, то пролитая кровь предполагает менструацию, а куст — это, в общем, влагалище. Влагалище с зубами, тем более, что выхолащивает любого принца, который попытается сломать его слишком поспешно.

Истории, наиболее известные сегодня, были собраны и изложены такими энтузиастами, как братья Гримм, ЭТА Хоффман и Ганс Христиан Андерсен. Поступая таким образом, они систематизировали сказки, которые всегда менялись, переходя от кассира к кассиру, приобретая и теряя детали, как в телефонной игре.Но как только они появились в письменной форме, они стали текстами, которые могли анализировать ученые, и для Фрейда и Юнга они были столь же продуктивными, как гусь, несущий золотые яйца.

У обоих мужчин были свои теории относительно того, почему эти рассказы так глубоко резонируют в человеческой психике. Для Юнга их персонажи являются архетипами, и причина, по которой они могут показаться одномерными, заключается в том, что каждый из них представляет разные грани нашей личности. Для Фрейда сказки происходят из того же места, что и сны, а такие мотивы, как леса и шипы, указывают на подавленные желания и фантазии об исполнении желаний.Фрейд, будучи Фрейдом, часто носит сексуальный характер.

Его мышление сильно повлияло на теоретика психоанализа Бруно Беттельхейма, чья книга «Использование чар» стала хитом в конце 1970-х годов. В нем он описывает, как лес в «Двух братьях» «символизирует место, в котором внутренняя тьма сталкивается и преодолевается; где разрешается неуверенность в том, кто вы есть; и где начинаешь понимать, кем хочешь быть. С древних времен почти непроходимый лес, в котором мы заблудились, символизировал темный, скрытый, почти непроходимый мир нашего бессознательного.

Беттельхейм, который также обнаружил комплексы Эдипа и Электры в «Белоснежке» и «Спящей красавице», предположил, что «Джек и бобовый стебель» были о мастурбации, и увидел в «Золушке» зависть к пенису и тревогу о кастрации.

ВЛИЯНИЕ СКАЗОК НА РАЗВИТИЕ ДЕТСКОГО ВООБРАЖЕНИЯ

Сказки имеют решающее значение для развития детского воображения. Они просто показывают мирские истины, касающиеся людей и окружающего их мира. Сказки и рассказы знакомят ребенка с смыслом существования, они показывают ему цели, заранее установленные людьми, учат правильному поведению и, более того, знакомят детей с моральными нормами, которые поощряются обществом.Поэтому изображение реального мира в сочетании с фантастическими явлениями в сказках заставляет ребенка ко многим размышлениям и представлениям. Фантазии, вдохновленные сказками, дают детям возможность представить эффекты собственного творчества, придумывая новые истории или трансформируя уже знакомые литературные произведения.

В целом, знания детей о реальности объективны. Тем не менее, благодаря воображению, они способны его усвоить и овладеть, т.е. понять по-своему.Когда дети слушают сказки, их содержание часто глубоко поражает, и в то же время их воображение развивается и принимает новые формы. Таким образом сказки влияют на эмоциональное, физическое и умственное развитие ребенка. В частности, это отражается в формировании творческих процессов, вдохновленных описанием приключений главных героев сказок. Слушая, дети изменяют свое понимание прочитанного им литературного произведения и тренируют способность связывать отдельные события.Одновременно они развивают навыки концентрации и внимания, что особенно важно для дальнейшего образования и обучения.

Воображение — неотъемлемый элемент жизни каждого ребенка, поскольку оно позволяет ему пересекать границы реального мира; следовательно, оказаться в фантастическом, воображаемом времени, как любимый персонаж ребенка. Кроме того, художественная литература учит ребенка различать добро и зло, правду и ложь, и благодаря этому дети ищут нравственную характеристику, т.