Недоверие это: Недопустимое название — Викисловарь

Недоверие — это… Что такое Недоверие?

Harvard Business Review Россия

Доверие — удобное чувство: оно спасает от головной боли и лишних тревог. Между тем, на вопрос «доверять или не доверять?» большинство из нас чаще всего отвечает отрица­тельно. От чего зависит и на что влияет доверие, рассказывает доктор экономики (PhD), доцент Международного института экономики и финансов НИУ ВШЭ, заведующий Лабораторией экспериментальной и поведенческой экономики, старший научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений РАН Алексей Белянин.

Что такое доверие?

Мне нравится такое определение: доверие — это внутреннее чувство, выражающееся в том, что человек может идентифицировать интересы другого человека со своими собст­венными. Иными словами, если я кому-то доверяю, я могу полагаться на него, как на себя самого. ­Чувственная природа доверия означает, что для него нет объективной меры — во всяком случае, пока ее не открыли. Известно, правда, что доверие скоррелировано с определенными гормонами, с токами и процессами в мозгу человека, которые можно измерить. Но это коррелят, а не величина доверия.

Если доверие связано с токами в мозгу, значит, его уровень можно искусственным образом изменять?

Да, и это клинически доказано. Можно, например, ввести человеку определенную дозу гормона — например серотонина, или «гормона счастья», который способствует открытости и благорасположенности духа — и уровень доверия повышается. Но в повседневной жизни сделать это не так-то просто. Поэтому существуют другие способы стимулировать доверие. Например, если вы попадаете в помещение, где играет громкая музыка, где все покрашено в агрессивные цвета (например, в красный и черный), где ходят странные личности и косо на вас поглядывают, — вы наверняка почувствуете нервное напряжение и будете относиться к окружающим вас людям как минимум с осторожностью. А вот другое помещение: мягкий свет, уютная мебель, преобладают зеленые и голубые тона, все улыбаются — и вы, наоборот, расслабляетесь, успокаиваетесь и начинаете относиться к миру с высокой долей доверия. Неспроста первая атмосфера характерна для казино, а вторая — для частных клиник.

Как и когда у человека формируется чувство доверия? Каковы его истоки?

Изначально у человека формируется доверие к матери, оно почти пренатальное, это исходная биологически образованная связь между ­матерью и ребенком. Идентификация матери с ребенком — процесс очень устойчивый, и проходит несколько лет, прежде чем она разрывается и ребенок начинает вполне осознавать себя как отдельное физическое существо. Если на самом раннем этапе мать показывает ребенку, что мир к нему добр, что его никто не обидит, что ему всегда помогут и защитят его, то ребенок учится доверять окружающим. Если же мать ведет себя по-другому и ребенок видит от нее только негатив, у него возникает недоверие и даже комплекс вины.

Что еще влияет на развитие доверия?

Окружение и — шире — ­общество, в котором находится человек. Мы знаем, что в некоторых странах уровень абстрактного доверия очень высок. Например, в странах Скандинавии он достигает 60%, а, допустим, в Португалии или Румынии — ­всего 10%. Это существенный разрыв. По­нятно, что в этих странах разный стиль воспитания и отношений между людьми.

А каков уровень доверия в России?

Уровни доверия измеряются как проценты респондентов из репрезентативной выборки, ответивших положительно на вопросы типа «Считае­те ли вы, что большинству людей можно доверять, или же в отношениях с людьми осторожность никогда не бывает лишней?» Россия на этой мировой шкале располагается где-то посередине. В СССР замеры ­доверия по международным ­методикам не проводились, но многое свидетельствует о том, что раньше уровень доверия в нашей стране был намного выше. В послевоенные годы, уходя из дома, люди могли завязать дверь на веревочку или оставить на двери записку: «Дорогая, ключ, как всегда, под ковриком, суп на плите. Целую, мама». Входи, кто хочет, ешь суп, делай что угодно — не было ощущения, что это чем-то чревато. Разрушение доверия, скорее всего, произошло очень быстро, за один-два года, в 1991—1993 годах, между двумя путчами. Этого времени с запасом хватило, чтобы люди поняли: теперь другая жизнь, другая страна, другая ситуация и полагаться надо преимущественно на себя, а не на ближнего своего. В этот период по национальному сознанию, психике и восприятию людьми общества, в котором они живут, был нанесен сильнейший удар.

Какие страны окружают нас на шкале доверия? В какой компании мы там оказались?

Примерно на этом же уровне находятся многие европейские страны: Великобритания и Германия — несколько повыше, там же, где и США, Франция — чуть пониже. Украина располагается на этой шкале примерно там же, где Россия, Беларусь — немного выше. Уровень доверия зависит не только от материального благополучия. В Эстонии и Израиле доверие низкое, даже ниже, чем у нас, хотя страны довольно богатые, а Эстония — это уже практически Скандинавия. Но эти страны — полиэтнические: в Эстонии есть русское и эстонское население, в Израиле — еврейское и палестинское — и отношения между ними далеки от идеальных. В США много мигрантов, там еще живы люди, которые помнят, что такое расовая сегрегация, и страна не ощущает себя единым организмом. С другой стороны, в короткий исторический промежуток страна доросла до того, что избрала президентом чернокожего Барака Обаму, — и об этом тоже не стоит забывать.

Получается, высокого уровня доверия можно ожидать в моноэтнических и малопривлекательных для иммиграции странах, а также в государст­вах с жесткой миграционной политикой?

Многое зависит еще и от того, кто в эти страны приезжает и откуда: из государств с высоким уровнем доверия и схожей социальной ситуацией или нет. В полиэтнических странах этот уровень тоже может быть достаточно высок: в Швейцарии, например, есть три сообщества, в Бельгии — два, и они более-менее мирно сосуществуют испокон веков. В Скандинавских странах уровень доверия в значительной степени задается государственными институтами. Да, там высокие налоги — они доходят до 60%, но, забирая у людей деньги, государство тратит их на своих граждан. В этих странах крепкая социальная поддержка: скажем, одинокая мама в Швеции может не работать до конца своих дней. И, наоборот, если она хочет работать, компании создадут для нее все необходимые условия. Скандинавское общество договорилось о том, что такое поведение — норма, и сделало оно это, безусловно, с подачи сверху.

Связано ли доверие с уровнем свободы?

Думаю, что истинное чувство доверия может испытывать только свободный человек в самом глубоком смысле этого слова. Иисус, скажем, доверял человеку, а поздний Карл Маркс — нет. И доверие в этом смысле, конечно, отличается от доверия, перемешанного с фанатизмом в отношении вождей народов, таких как Гитлер или Сталин. Природа этого доверия, перерождающегося в массовый социальный психоз, — отдельная философская проблема. Если же говорить о гражданских свободах, то, как показывают данные, некоторая корреляция между ними и доверием существует, но даже более слабая, чем с ВВП. Гражданские свободы зависят от качества государства, а доверие — от всего общества в целом, так что сопоставлять их не совсем корректно.

А какова связь между доверием и культурой страны?

Культурные факторы существенно влияют на уровень доверия. Например, есть такой эксперимент: группе людей завязывают глаза, ­впускают их в дом и просят найти из него выход. При этом людям говорят: когда вы устанете или отчаетесь, можете попросить организаторов о помощи, и они вас выведут. Посте­пенно люди начинают сдаваться и просить о помощи. Но всегда остаются те, кто все равно ищет выход с закрытыми глазами, и чаще всего это люди восточные, в основном китайцы. Такой эксперимент проводили на Тибете, и там никто не обращался за помощью, при том что это был единственный способ выйти из дома. Есть и другие эксперименты, которые показывают, что представителям восточной культуры свойственно более низкое доверие к другим и более высокое доверие к слову вождя, чем западным людям.

Но доверие к вождю, к государству свойственно многим народам.

Да, это в какой-то степени социальная норма. И очень часто это доверие оказывается необоснованным и неоправданным. Германские народы в высокой степени доверяли Гитлеру, наш народ — Сталину. И это доверие не подвергалось массовому сомнению до тех пор, пока эти вожди не умерли. Конечно, были люди, которые понимали, что происходит на самом деле, но их было меньшинство, а общество в целом склонялось к социальной норме, которая гласит: надо доверять вождю, он лучше знает, что делать.

Кажется, что сейчас в России уровень доверия к власти падает. Это нарушение социальной нормы?

Россия очень разная. В некоторых местах доверие к власти очень высоко. Да и по степени осмысленности и обоснованности оно различается. Многое зависит от активности и информированности людей. Мы у себя в лаборатории проводили измерения и выяснили, что в России есть группа просоциально активных людей (примерно 20%) и антисоциально активных людей (примерно 15%), однако средний человек социально нейтрален, ему все равно, что происходит вокруг. Отчуждение от своего социального «я», от своей гражданской идентичности очень характерно для России. Это одно из следствий перестроечных лет, ведь еще в конце 1980-х была другая атмосфера и другая социальная норма: было почти неприлично не думать о стране, о ее будущем. Сейчас мы наблюдаем серьезную социальную апатию, и это представляется мне большей проблемой, чем наличие не только

­­про-, но и антисоциальных групп.

Существует ли корреляция между доверием и недоверием, с одной стороны, и индивидуализмом и социальной ориентацией — с другой?

Мои коллеги Владимир Магун и Максим Руднев из Высшей школы экономики проводили исследование на эту тему, и оно показало: если разложить ценностные суждения россиян на компоненты, то окажется, что у нас преобладают консерваторы, а люди, открытые к изменениям, как правило, оказываются индивидуалистами. Напротив, людей, озабоченных общественными интересами, очень мало — и это основное отличие российской системы ценностей от западноевропейской. Нетрудно предположить, что высокая степень индивидуализма вкупе с консерватизмом (в противоположность открытости) должна приводить к малому радиусу доверия.

Каковы круги доверия среднестатистического россиянина? Что в них входит?

Первый круг доверия — это, конечно, семья. Для нас это важнейшая ценность, мы ей очень дорожим. При этом семья может пониматься более или менее широко. Как правило, это супруги и дети — не важно, какие у вас с ними отношения. Статус семейности определяет высокий уровень доверия, причем зарегистрированные браки обеспечивают большее доверие, а гражданские — меньшее.

Второй круг — это разнообразные отношения братства и сестринства, например войсковое братство. Мы проводили исследования ­полицейской системы и заметили, что там существуют нормы «сегодня ты, завтра я» и «своих не сдают» — то есть система защищает своих членов. Это характерно для любой мало-мальски замкнутой среды — доверие там необходимо хотя бы для самозащиты. Если хоть одному члену команды корабля, вышедшего в море, будет плохо — то и всем будет плохо. Даже в армии, где свирепствует дедовщина, ценятся понятия «наша рота», «наш экипаж» и т.д.

Еще один круг доверия — доверие, основанное на общем социальном опыте. Ты болельщик «Динамо» — и я болельщик «Динамо», ты застройщик — и я застройщик, ты водитель — и я водитель, даже если ты профессиональный дальнобойщик, а я только на дачу за пятьдесят километров выезжаю воздухом подышать. Это очень сильно сближает — пусть мы больше ничего друг о друге не знаем, мы испытываем одно и то же, у нас общий опыт и общие проблемы. Это ситуативное доверие, которое парадоксальным образом может транслироваться на довольно широкий круг взаимодействий, не обязательно связанных с предметом обоюдного интереса.

Какие институты пользуются у нас наибольшим доверием?

Репрезентативный опрос населения Москвы, который мы проводили в ноябре-декабре 2011 года, показал, что на первом месте по уровню доверия у нас православная церковь — 3,6 из 5 баллов, далее следуют вооруженные силы — 3,13 балла, ФСБ — 2,97 балла, прокуратура — 2,86 балла, полиция — 2,78 балла, ­правительство — 2,87 балла, парламент — 2,59 балла, суды — 2,71 балла.

Получается довольно кучная картина, но, повторяю, это данные только по Москве, — по России разброс гораздо больше. Доверия к президенту в этом опросе не было, но, по данным других опросов (например, «Левада-центра»), сейчас в России оно находится примерно на уровне от 

30 до 40%. Больше всего здесь, конечно, настораживает низкое доверие к судам — эта цифра самая страшная.

Эта картина в целом объяснима, если учесть источники информации, которыми пользуются люди. Нас, правда, интересовал конкретный ­вопрос — источники информации о работе полиции, однако по Москве основным источником оказались центральные каналы телевидения — из него черпают информацию от 

50 до 60% москвичей. Затем с большим отрывом идут радио и печатные СМИ — у них до 10% и замыкает рейтинг интернет — 5—10%.

Если институты влияют на уровень доверия, влияет ли уровень доверия на институты?

Разумеется. Если вы станете доверять полиции, законам, судам ­государственным услугам, зачем вам будут нужны полицейские на каждом углу? Граждане сами будут понимать, что закон нарушать не надо, что преступников сильно карают, будут объяснять это своим детям и сами в семье отучать от мысли о правонарушениях тех, кто может стать потенциальным преступником. Если вы доверяете государству и его институтам, то у вас больше оснований эту практику доверия транслировать окружающим людям и они в свою очередь будут чаще оправдывать это доверие и понимать, что окружающим надо доверять. Это взаимосвязанные вещи.

То есть если мы вдруг станем доверять судам, они у нас станут работать лучше?

Про наши суды я бы так не сказал — они у нас, конечно, «самые гуманные в мире», только слова эти неспроста приходится ставить в кавычки. Тот механизм, о котором вы говорите, требует хорошо налаженной обратной связи: если в суде нельзя найти справедливости, о каком доверии к нему может идти речь? И наоборот, если вы как налогоплательщик и гражданин понимаете, что на любую несправедливость можно найти управу, то это изменит ваше поведение и повысит уровень доверия к окружающим.

Другой вопрос, могут ли у нас измениться суды при том, что все остальные институты останутся неизменными? Конечно, нет. Должны произойти серьезные социальные сдвиги, какая-то масштабная трансформация, чтобы это чувство доверия к судам начало восстанавливаться. Сами по себе изнутри они не изменятся — им просто незачем меняться.

Какое влияние доверие оказывает на экономику?

Большой радиус доверия в делах, прежде всего в бизнесе, ведет к уменьшению трансакционных издержек. Грубо говоря, если мы друг другу не доверяем, мы должны проверять качество товара, нанимать экспертов, полицию, частных детективов для проверки партнера, чтобы понимать его подноготную. Это усилия и ресурсы, которые могли бы быть потрачены с большей пользой, если бы у нас не было ощущения, что проверка необходима. Конечно, заплатив полицейскому или аудитору, мы вносим вклад в экономику — повышаем их покупательную способность, но это гораздо менее продуктивно, чем вложение в собственный бизнес.

Хороший пример потери доверия есть у Салтыкова-Щедрина: «Не то беда, если за рубль дают полрубля; а то будет беда, когда за рубль станут давать в морду». Базовое доверие к рублю в том смысле, что им можно пользоваться, означает, что вы можете пойти на рынок, дать рубль продавцу и ожидать, что вам дадут нормальный, а не гнилой товар, и не в морду.

Но более важны, наверное, даже не прямые затраты, связанные с низким доверием, а косвенные. Если у инвестора нет уверенности, что его вложения окупятся, что его права будут защищены, а правила игры неожиданно не изменятся, то не будет и инвестиций. Такие издержки, в отличие от трансакционных, трудно измерить. При этом недоинвестированные средства, вывезенные на Кипр в офшоры или просто спрятанные в кубышку, стоят гораздо больше. По­этому можно сказать, что трансакционные издержки — это нижняя граница издержек недоверия в экономике. Более того, можно предположить, что свои деньги будут вывозить, а не инвестировать самые производительные люди, и это безусловно ведет к подав­лению деловой активности в стране.

Каким образом можно повысить уровень доверия в стране?

Очень полезны в этом отношении совместные социальные практики. Понимание того, что вы можете делать с кем-то общее дело и получать при этом какие-то плоды, очень важно. Пример таких практик — волонтерское движение. Исследования, в которых я принимал участие, показали, что один из важнейших мотивов участия в волонтерском движении — не про­с­то позитивное физическое действие, а осознание того, что ты не один, что есть еще люди, которым не все равно. Это сплачивает даже очень разных по социальному статусу людей.

Точно так же повышают доверие любые совместные гражданские действия, например сбор подписей — за то, чтобы построить детскую площадку или против того, чтобы строить дорогу через лес. Если власти окажут противодействие такой деятельности, это сплотит еще сильнее: люди будут протестовать, и даже если протест будет подавлен, это приведет, скорее всего, только к расширению и росту гражданской активности. Такого рода совместные социальные практики позволяют создавать доверие снизу.

Другой вариант — доверие, созданное сверху. Допустим, власть говорит: «Давайте забудем все, что было до этого момента, начнем с чистого листа и больше никогда не будем друг другу врать». Можно по-разному относиться к этому сценарию, но, если события развиваются таким образом, это дает мощный толчок к укреплению доверия. Показательный пример — Колумбия. Еще лет двадцать назад Богота была одним из самых криминальных городов в мире. Потом пост мэра там последовательно занимали два человека — Антанас Мокус и Энрике Пеньялоса, которые изменили город за какие-то пятнадцать лет. Там появилась социальная инфраструктура, возникло уважение к правилам дорожного движения, к закону, уровень убийств упал на порядок, то есть город преобразился. Огромную роль в этом сыграли, конечно, личный пример и харизма мэров — именно на них реагировали жители столицы.

Конечно, реформы сверху сработают, только если на них есть спрос. Если люди говорят: «мы живем в болоте, и нам тут хорошо, потому что это наша родина», то ничего не изменится. А если общество требует перемен и если найдется пользующийся доверием и популярностью у народа лидер, который встанет во главе реформ, то ситуацию можно будет переломить.

Каковы ваши прогнозы: можем ли мы ожидать повышения уровня доверия в нашей стране?

Если развивать социальные практики, проводить совместные акции, которые сплачивают людей, я думаю, доверие можно повысить. Этот процесс, мне кажется, пошел — медленными темпами, локально: где-то сильнее, где-то слабее. Я считаю, что способствовать этому процессу — в некотором роде гражданский долг любого человека, который чувствует себя связанным с Россией.

Однако если рассуждать реалистически, то я вижу больше поводов для пессимизма, чем для оптимизма, прежде всего потому что большинству граждан нашей страны нет до нее дела. К тому же в России много разных разобщенных групп людей, которые в любой момент готовы сорваться с места и пойти друг на друга войной. Все это внушает очень большие опасения. Хватит ли у общества ответственности и зрелости, чтобы все вопросы решать переговорами, а не дубиной, не известно. А ведь это еще и вопрос внутренней картины мира и доверия к окружающим, в том числе к инакомыслящим. И тем не менее, мне все-таки хочется оставаться в рядах оптимистов: ведь все позитивное, что сделано на земле, сделано именно их руками, а такие дела обязательно окупятся в исторической перспективе.

Недоверие как механизм сдерживания. Социолог про ситуацию с коронавирусом

Кремль опроверг выводы журналистов о том, что статистика по заболеваемости коронавирусом занижена в разы. 47news отказывается не доверять и СМИ, и Пескову.

«Не нужно апеллировать к этой публикации. Она абсолютно не отображает реальность», — заявил 22 июля пресс-секретарь президента Дмитрий Песков о нашумевшем анализе нескольких независимых от государства СМИ. Поэтому о природе доверия как такового, а также о причинах, мешающих обществу и власти доверять друг другу рассказывает Анна Алмакаева, заместитель заведующего лабораторией сравнительных социальных исследований Высшей школы экономики, автор работ о доверии.

Фото из личного архива Анны Алмакаевой.

— Анна, журналисты рассказали о секретной статистике COVID-19 в России, где заболевших в пять раз больше, чем официально. А власти не доверяют выводам СМИ. Кому в такой ситуации довериться обществу? И из чего вообще складывается доверие как таковое?

— Базовые механизмы, по которым мы определяем, доверяем мы или нет, являются всеобщими. И для доверия информации, и для доверия институтам, и для доверия к человеку. Есть две крупные теории. Первая говорит о том, что способности доверять или не доверять человек учится в раннем детстве, в период ранней социализации. Это базовое доверие мало меняется на протяжении всей жизни. Вторая теория говорит о том, что мы учимся доверять или не доверять в зависимости от того, насколько успешно или не успешно складываются наши взаимодействия с окружающими людьми, институтами. В этом случае доверие меняется в течение всей жизни, оно может разрушаться или, наоборот, быть сформировано. Истина как всегда где-то посередине. Безусловно, у людей есть базовая установка — доверять миру, но она корректируется в зависимости от опыта. Разрушить доверие на порядок проще, чем сформировать. В этом смысле люди гораздо быстрее верят негативным вещам. Негативный опыт взаимодействия оказывает на нас и наше доверие гораздо больше влияния, чем позитивный.

— Потому что дискомфорт нам более свойственен, чем благополучие?

— Нет. Это вообще базовое свойство психики. Основная задача человека и любого другого живого существа — поддержание системы. Желательно в безопасности. И как только человек или животное сталкивается с обстоятельствами, которые могут представлять реальную, а, может быть, иллюзорную опасность, то этот эффект гораздо более выражен, чем эффект позитивных действий. Позитивные действия не несут угрозы существованию.

— Коронавирус можно привести как яркий пример угрозы существованию. Базовые свойства психики заставляют это детально осмыслять. Но данные разнятся кратно. На каких ролях находится доверие в этой ситуации?

— Не могу сказать, что здесь есть уникальные особенности. Если «зрелое общество» среднего возраста привыкло не доверять власти, а доверять журналистам, то сам статус-кво будет сохранён. Та же статистика по коронавирусу. Вы написали статью, опираясь на факты. К вам приходит человек с соответствующим уровнем образования и говорит, что вы неправильно эти данные проанализировали. Что вот здесь и здесь ошибки. И эксперт это заявляет широко. Ваши действия?

— В первую очередь, осмыслю факторику. Критически подойду к этой информации. Вот что я буду делать в первую очередь.

— А если от этого зависит ваша карьера, ваша зарплата? И вообще ваш имидж журналиста, компетентного в этой области?

— Вы намекаете, что неминуемо встаёт выбор, когда можно скатиться в лукавство?

— В нашей жизни перед каждым человеком, какой бы властный или не властный институт он не представлял, выбор стоит всегда. Перед журналистами стоит выбор давать нейтральные новостные заголовки, или те, которые привлекают большую аудиторию. Интересный вопрос, какой выбор стоит перед пресс-службой президента. В контексте тех взаимоотношений, которые складываются у наших разных властных институтов с большой частью образованного общества среднего возраста, – это недоверие. И любая фраза от власти в ответ априори уже воспринимается как попытка что-то скрыть. Хотя именно в этом случае это может быть и не так. И в этом смысле, мне кажется, очень важно понимать, какая мотивация движет человеком отвечающим. Какая может быть мотивация перед властными органами, если они занизили статистику или скрывают её?

— Сохранить хорошее лицо при плохой игре. Оправдать то или иное бездействие.

— Я не защищаю власть, не обвиняю никого. Хочу дать другую точку зрения. Как любой учёный, я должна принять во внимание весь возможный спектр объяснений. Допустим, журналисты говорят, что статистика по коронавирусу, по реальной заболеваемости занижена в пять раз. К слову, в узких кругах эта идея озвучивалась ещё раньше.

— Многие математики и аналитики отмечали странности динамики официальных цифр, да. Особенно, когда власти не раскрывают данные, которые ранее были доступны.

— Ну вот власть в чем-то признаётся, например. Какой эффект будет для общества?

— Такое откровение сродни ельцинскому «я хочу попросить у вас прощения». И ему многие всё простили сразу же. Ушёл.

— А вы уверены, что сразу и всё простили? Опросы общественного мнения показывают, что далеко не все и далеко не всё простили. Общество не так однородно. Российское общество сильно расколото. И если смотреть на те же прививки, то отношение к ним 50 на 50. Ну, может, уже чуть меньше людей «категорически против». Что бы мы ни делали, всегда найдутся люди, которым такое решение не понравится, которые данное решение осудят. Не могу говорить за других, но могу понять мотивы, которые потенциально могли бы привести к тому, что власти не признаются. Чтобы не допустить больше паники среди населения, например. По той же скупке продуктов, которую мы наблюдали год назад.

— При этом цены растут на всё.

— Понятно. И поэтому такой вариант возможен. Я исхожу из того, что сказанное на большую аудиторию слово по возможности должно быть осмыслено с точки зрения долгосрочных последствий, тех медиаэффектов, которые потом будут воспроизведены в реальной жизни.

— И мы пришли к началу. Я не могу не доверять власти, иначе как можно что-то вообще планировать. Я не могу не доверять коллегам журналистам. Из чего доверие к власти складывается в принципе?

— На мой взгляд, у большинства населения России доверие к власти складывается из способности власти обеспечить комфортное существование. Это в первую очередь.

— Есть шкала, где ещё дискомфорт, а где уже комфорт?

— Судя по открытой информации, которую даёт ВЦИОМ   и даже «Левада-центр» (НКО, признанная в России организацией, «выполняющей функции иностранного агента» — ред.), то вы удивитесь, насколько, «А», доверие властным институтам не рухнуло за прошедший год. И «Б», насколько оно не такое низкое, как может показаться на первый взгляд. Вы больше общаетесь с журналистами. Я больше в другом кругу. И в разных кругах люди говорят разное. А опросы общественного мнения показывают общий срез.

— Те же прививки. Степень общего недоверия влияет на отношение к защите своего здоровья? Мало данных, много мусора смыслового.

— А почему вопрос о том, делать или не делать прививку, люди задают власти, а не специалистам? Это то же самое, что спрашивать о прививках священников.

— При этом и те, и те отвечают. Псковский митрополит Тихон вообще пригрозил наказывать священников, которые отговаривают от прививок.

— Это не столько вопрос властных отношений. Он более широкий. Кто для человека является информационным авторитетом и в каких случаях. Строго говоря, в случае с прививками такими людьми должны быть профессионалы. Врачи, разработчики вакцин, учёные и так далее. И всю эту информацию совершенно легко можно найти в открытом доступе в интернете. На это не нужно титанических усилий. Есть масса аккаунтов, блоги. Почему же вместо того, чтобы обращаться к авторитетам, вопросы о вакцинации задаются близким, священникам, пресс-секретарю президента?

— Видимо, это про поколенческую привычку делать то, что тебе говорят сверху?

— При этом не забывая критиковать это самое «сверху», и этому всему не доверять. Первое, наверное, здесь просматриваются оттенки патернализма. Действительно, очень многие исследователи и на заре 90-х отмечали, и сейчас отмечают, что прослеживается тенденция, когда люди, скорее, ориентируются не на себя, а на внешние силы, которые за них примут решение. И второе – неспособность к аналитическому, критическому мышлению. Людям привычнее стереотипное мышление, и эта особенность свойственна не только жителям нашей страны. Тут мы не уникальны абсолютно. Просто это тоже базовый психологический механизм. Он значительно уменьшает количество умственных затрат. В нашей стране ориентация на то, что за тебя решат, безусловно, есть. Другой вопрос, что мы оказались уникальными в том смысле, что у нас огромное количество людей алогично не хочет вакцинироваться. По последним данным, 40% не хотят. Это много. То есть общество расколото почти пополам. Тут нужно смотреть на мотивацию.

Мне повезло, в моем окружении есть представители и первого, и второго лагеря. Первая категория – люди, которые действительно поверили власти, что действительно эпидемия, что вакцины хорошие, и сделали укол. Вторую группу прививку заставили сделать на работе. Хотя они и раньше были готовы, но не решались. Третья группа – те, кто принял решение о вакцинации, когда увидел данные о вакцинах в хороших научных медицинских иностранных журналах.

— Чем доверие к властям в России принципиально отличается от формирования доверия к властям в других странах?

— Механизмы общие, но они по-разному выражены. Даже если это развитые демократии, то доверие далеко не всегда на высоком уровне. В двухпартийной системе это сильно зависит от того, какими взглядами руководствуется сам человек. В современной России институциональное доверие к властям меньше у тех, кто предпочитает интернет телевизору. Люди более старших возрастных категорий привыкли доверять СМИ, властям, телевидению, а молодёжь более критично настроена.

— Можно сказать, что цифровая революция мешает доверию?

— У молодёжи иные авторитеты, они не воспитывались в СССР, у них другая информационная культура.

— Вернуть радиоприёмники с одним каналом на каждую кухню, и доверие вырастет?

— Нет. Переведём ваш вопрос в другую плоскость. Есть ряд теорий, которые говорят, что институциональное недоверие – очень хороший механизм сдерживания. Как только партия видит, что её политика вызывает недоверие, берут новый курс. Получаем механизм обратной связи. Если стремиться к безграничному доверию между обществом и властями, что невозможно, то мы лишимся самого механизма. Другой вопрос, как поднять доверие у тех, кто больше не доверяет. Ответ – с какой целью? Что мы хотим достичь.

Николай Нелюбин,
специально для 47news

Чтобы первыми узнавать о главных событиях в Ленинградской области — подписывайтесь на канал 47news в Telegram

Недоверие между людьми усиливает спрос на железную руку

Чем ниже в стране качество госуправления, тем больше граждан ратует за повышение роли государства в экономике.

Как ни странно, эта парадоксальная логика характерна и для развитых, и для развивающихся стран, свидетельствуют авторитетные межстрановые мониторинги World Values Survey, International Social Survey и Life in Transition Survey.

Их общий вывод – качество госрегулирования тесно связано с уровнем доверия в обществе. Но почему именно в странах, где люди мало доверяют друг другу и всего боятся, так сильна вера в государство? Ведь граждане этих стран, судя по опросам, не питают никаких иллюзий на счет коррумпированности и неэффективности местных чиновников.

Чтобы разобраться, сравним данные опросов, показывающих уровень доверия в разных государствах. В среднем в мире (опрошены граждане 57 стран) этот показатель составляет 56%. В России не доверяют соотечественникам 77% опрошенных (один из самых высоких показателей), а в Норвегии (мировой чемпион по открытости) только 26% граждан относятся к окружающим с подозрением.

Страх, что твой сосед окажется проходимцем, – не личное дело каждого, доказывают экономисты. В масштабах страны этот страх тормозит не только политическое, но главным образом экономическое развитие. Страны с высоким уровнем доверия регулируют деятельность бизнеса в гораздо меньшей степени, чем те государства, где люди боятся друг друга, там выше темпы экономического роста и уровень жизни.

Когда в обществе сильны горизонтальные связи и высока склонность к сотрудничеству, люди способны самостоятельно, без вмешательства извне (в первую очередь – со стороны государства), решать возникающие проблемы. А когда люди боятся друг друга, общество начинает слишком сильно рассчитывать на железную руку и вертикальное управление.

К тому же «обществу параноиков» требуются дополнительные издержки для защиты от обмана: в масштабах всей экономики это ведет к снижению ее эффективности. Вспомним хотя бы количество разнообразных охранников в России – все эти сотни тысяч молодых, крепких, трудоспособных мужчин могли бы создавать экономические ценности, вместо того чтобы деградировать на их нынешней работе. Тем не менее эти услуги в современной российской экономике очень востребованы, как и услуги сотрудников силовых ведомств.

Взаимное недоверие граждан формирует спрос на тоталитарный стиль управления, который еще больше увеличивает страхи людей и недоверие друг к другу. Это замкнутый круг.

Расчеты, подтверждающие этот вывод, изложены в статье четырех гарвардских экономистов «Регулирование и недоверие» (http://www.economics.harvard.edu/faculty/shleifer/files/distrust_qje2.pdf).

Из статьи следует, что люди, которые не доверяют своим соотечественникам, воспринимают экономическую конкуренцию как вредную, а демократический способ управления государством – как плохой, препятствующий развитию экономики.

Такое отношение формирует правовую среду для ведения бизнеса: когда законодатели исходят из того, что все предприниматели – воры и обманщики, они соответствующим образом учреждают налоговые, валютные и другие регулирующие бизнес нормы. А когда общество тотального контроля проходит через либерализацию, как это было с Россией, его накрывает социальная дезорганизация и высокая коррупция (ведь взаимного доверия как не было, так и нет). И граждане начинают вновь тосковать по железной руке.

Страхи и недоверие граждан друг к другу очень удобны политикам и работодателям. К примеру, согласно сентябрьскому опросу ВЦИОМ, 35% россиян боятся потерять работу. Такие люди охотнее соглашаются больше работать за меньшие деньги и ратуют за то, чтобы государство более жестко регулировало рынок труда. Страхи граждан передаются политикам – последний кризис продемонстрировал, что российское правительство готово поступиться интересами экономики ради сохранения социальной стабильности. В кризис чиновники всеми правдами и неправдами препятствовали сокращениям сотрудников на предприятиях. Но ужесточение контроля за рынком труда приводит к обратному эффекту: чем меньше свобода предпринимательства, тем меньше рабочих мест, а чем жестче регулирование, тем выше доля теневых рабочих мест. Защищенность работников уменьшается из-за их собственных страхов.

Психологи говорят, что страха становится меньше по мере того, как человек идет ему навстречу. Чем больше действия – тем меньше страха и, видимо, лучше дела с экономикой.

Глава 18. Рассмотрение вопросов, связанных с доверием Правительству Российской Федерации

Статья 149
1. В соответствии со статьей 117 (часть 3) Конституции Российской Федерации
Государственная Дума может выразить недоверие Правительству Российской
Федерации.

2. Мотивированное предложение о выражении недоверия Правительству Российской
Федерации может вносить группа численностью не менее одной пятой от общего
числа депутатов Государственной Думы.

3. Мотивированное
предложение о выражении недоверия Правительству Российской Федерации вносится в Совет Государственной Думы в письменной форме с приложением проекта
постановления Государственной Думы и списка депутатов Государственной Думы —
инициаторов выражения недоверия Правительству Российской Федерации. В списке
указываются наименования фракций и (или) номера одномандатных избирательных
округов, проставляются дата и личные подписи депутатов Государственной Думы (в ред. постановления Государственной Думы Федерального Собрания Российской
Федерации от 9 октября 2007 года № 5134–4 ГД — Собрание законодательства Российской
Федерации, 2007, № 42, ст. 4981; постановления Государственной Думы
Федерального Собрания Российской Федерации от 5 октября 2016 года № 4–7 ГД —
Собрание законодательства Российской Федерации, 2016, № 41, ст. 5792).

4. Государственная Дума рассматривает вопрос о выражении недоверия
Правительству Российской Федерации на ближайшем пленарном заседании по истечении семи дней со дня внесения соответствующего предложения (в ред.
постановления Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации
от 2 июля 2014 года № 4718–6 ГД — Собрание законодательства Российской Федерации, 2014, № 27, ст. 3719).

Статья 150
1. Председатель Правительства Российской Федерации, а в его отсутствие один из заместителей Председателя Правительства Российской Федерации, исполняющий его
обязанности, вправе выступить на заседании Государственной Думы с заявлением в связи с внесенным предложением о выражении недоверия Правительству Российской
Федерации.

2. В ходе обсуждения предложения о выражении недоверия Правительству Российской
Федерации депутаты Государственной Думы задают вопросы Председателю
Правительства Российской Федерации и другим членам Правительства Российской
Федерации, высказываются за выражение недоверия Правительству Российской
Федерации или против этого; преимущественное право на выступление принадлежит представителям фракций (в ред. постановления Государственной Думы Федерального
Собрания Российской Федерации от 9 октября 2007 года № 5134–4 ГД — Собрание
законодательства Российской Федерации, 2007, № 42, ст. 4981).

3. Председатель Правительства Российской Федерации или заместитель Председателя
Правительства Российской Федерации, исполняющий его обязанности, получает слово
последним.

4. В ходе обсуждения
Председатель Правительства Российской Федерации и другие члены Правительства
Российской Федерации могут получать слово для справки, но не более трех минут.

5. Обсуждение
прекращается по предложению об этом, одобренному большинством голосов
депутатов, принявших участие в голосовании.

6. Если в ходе обсуждения
указанного вопроса депутаты Государственной Думы — инициаторы выражения
недоверия Правительству Российской Федерации отзывают свои подписи и при этом
численность депутатов Государственной Думы, внесших предложение о выражении
недоверия Правительству Российской Федерации, становится менее одной пятой от общего числа депутатов Государственной Думы, то вопрос о выражении
недоверия Правительству Российской Федерации исключается из порядка работы
палаты без дополнительного голосования.

Статья 151
1. Государственная Дума принимает постановление о недоверии Правительству
Российской Федерации большинством голосов от общего числа депутатов
Государственной Думы.

2. Постановление о недоверии Правительству Российской Федерации принимается
открытым или тайным (по решению Государственной Думы)
голосованием.

3. Предложение о выражении недоверия
Правительству Российской Федерации считается отклоненным, если оно не набрало
большинства голосов депутатов, предусмотренного частью первой настоящей статьи.

Статья 152
В случае, если Президент Российской Федерации не согласился с решением
Государственной Думы о недоверии Правительству Российской Федерации и Государственная Дума в течение трех месяцев повторно выразит недоверие
Правительству Российской Федерации, наступают последствия, предусмотренные
статьей 117 (часть 3) Конституции Российской Федерации.

Статья 153
1. В соответствии со статьей 117 (часть 4) Конституции Российской Федерации
Председатель Правительства Российской Федерации может поставить перед
Государственной Думой вопрос о доверии Правительству Российской Федерации.
Такое представление Председателя Правительства Российской Федерации должно быть
мотивировано, а текст представления подлежит немедленному распространению среди
депутатов Государственной Думы.

2. Государственная Дума рассматривает вопрос о доверии Правительству Российской
Федерации во внеочередном порядке. Совет Государственной Думы вправе определить
срок, необходимый для проведения правовой экспертизы и изучения фактических
обстоятельств, послуживших основанием для постановки вопроса о доверии
Правительству Российской Федерации. В случае, если Председатель Правительства Российской Федерации поставит перед Государственной Думой вопрос о доверии
Правительству Российской Федерации в период внесения либо рассмотрения
депутатами Государственной Думы предложения о выражении недоверия Правительству
Российской Федерации, первым рассматривается предложение депутатов
Государственной Думы о выражении недоверия Правительству Российской Федерации. В случае принятия
Государственной Думой постановления о недоверии Правительству Российской
Федерации и объявления Президентом Российской Федерации о несогласии с решением
Государственной Думы представление Председателя Правительства Российской
Федерации рассматривается по истечении трех месяцев со дня его внесения.

Статья 154
1. Обсуждение вопроса о доверии Правительству Российской Федерации,
поставленного Председателем Правительства Российской Федерации, проводится в порядке, установленном настоящей главой Регламента. Решение о доверии
Правительству Российской Федерации принимается большинством голосов от общего
числа депутатов Государственной Думы, результаты голосования оформляются постановлением.

2. Если решение, упомянутое в части первой настоящей статьи, не принимается, на голосование ставится вопрос об отказе в доверии Правительству Российской
Федерации.

3. Если ни одно из решений, предусмотренных частями первой и второй настоящей
статьи, не принято, рассмотрение вопроса прекращается.

Синдром недоверия

Синдром недоверия

ЕГЭ не хватило пиара

Наталия БУЛГАКОВА

Источник: Поиск,  октябрь 2009г.

Правила приема на следующий год, которые будут действовать и во все последующие годы тоже, Минобрнауки обещает принять до конца октября. Проект приказа, утверждающего эти правила, был вывешен для ознакомления и внесения предложений на сайте министерства больше месяца назад. Как стало ясно на недавнем заседании Минобрнауки, где обсуждали результаты государственной аттестации и приема в вузы по итогам ЕГЭ, согласие с общественностью достигнуто по всем пунктам, кроме одного, вызвавшего наиболее горячие споры. Пока не найден консенсус о количестве вузов, в которые абитуриент может одновременно разослать заявления. Этот пункт решено еще раз согласовать с ректорским сообществом, которое уже однажды высказало предложение сократить это количество до трех, но потом засомневалось. Впрочем, считает министр А.Фурсенко, на чем бы ни остановились, существенно на ситуацию с приемом это не повлияет.

Основные нововведения по сравнению с этим годом следующие. Предлагается отказаться от трех этапов зачисления и остановиться на двух. Ограничить количество мест, выделенных для целевого приема (не более 20% от числа бюджетных мест на каждое направление подготовки). Закрепить за вузом право устанавливать минимальный порог баллов, необходимый для подачи документов в вуз, не только по профильным предметам, но и по не профильным. Правда, как сообщила журналистам руководитель Рособрнадзора Любовь Глебова, в этом году своим правом “поднять” этот порог над утвержденным министерством минимумом, подтверждающим освоение общеобразовательной программы по профильному предмету, не рискнул воспользоваться ни один вуз.

Она сообщила, что мрачные предсказания относительно толп выпускников-“двоечников”, которые останутся без аттестата и заполонят улицы, не подтвердились: минимальный балл по двум обязательным предметам получили только 3% от общего количества выпускников (28 863 человек).

По словам Л.Глебовой, материалы и процедуры проведения ЕГЭ в этом году изменились к лучшему. Так, были усовершенствованы контрольно-измерительные материалы, в частности, заданий, требующих применять полученные знания, анализировать и обобщать информацию, стало больше, а заданий на знание фактов — меньше. Совершенствовалась и технология проведения экзамена, развивалась система общественного контроля за порядком его проведения… Как важную задачу по дальнейшему развитию единой государственной аттестации, глава Рособрнадзора отметила “необходимость большой работы по повышению доверия к ЕГЭ”, поскольку “недоверие вузов формирует сомнение в правильности выбранного курса”. Это, конечно, мешает двигаться вперед. Исследование, проведенное Фондом “Общественное мнение” в 2009 году, показало, что внимание СМИ не способствовало формированию в обществе позитивного отношения к ЕГЭ. Заметно выросла доля неодобряющих единый экзамен — с 36% в 2008 году до 47%. Но интересен тот факт, что наиболее негативно ЕГЭ воспринимается в Москве, а наиболее позитивно — в крупных областных центрах с населением менее миллиона человек. Более четверти россиян в возрасте от 18 до 30 лет уже имеют опыт сдачи ЕГЭ, и среди них одобряют эту форму итоговой аттестации вдвое больше, чем опрошенное население в целом.

Рассказывая об особенностях вступительной кампании этого года, директор Департамента государственной политики в образовании Игорь Реморенко заметил, что “впервые правила приема в вуз из черного ящика превратились в объект обсуждения”. Он сообщил, что в этом году на общих основаниях по итогам ЕГЭ поступило в вузы 62% абитуриентов. Льготников было всего 3%. Впечатление об их “засилье” возникло потому, что общественное мнение зачастую причисляло к ним и “целевиков” (их доля в структуре принятых — 29%). Как и ожидалось, заметно изменилось соотношение “бюджетных” и “внебюджетных” студентов. Если еще недавно на платной основе училось более половины первокурсников, то в этом году их всего 36,5%.

Среди неожиданностей этого года — бум на направления, связанные со сферой обслуживания, то есть с туризмом и сервисом. По словам И.Реморенко, они лидировали с большим отрывом: поданных заявлений было в 10 раз больше, чем бюджетных мест. Большой популярностью у абитуриентов пользовалась информационная безопасность, энергетика. Зато желающих получить одну из педагогических специальностей оказалось в четыре раза меньше, чем предлагаемых бюджетом мест. “Это говорит о системном кризисе педагогического образования и о необходимости скорейшего перехода на новые стандарты”, сделал вывод глава департамента. В целом, структура бюджетных мест не соответствует спектру интересов абитуриентов. (О соответствии структуры приема спектру интересов экономики, общества в целом на этот раз речь не шла совсем).

Цифр и фактов вообще на заседании прозвучало очень много. Как было замечено одним из выступавших, единый государственный экзамен дал огромный материал для анализа ситуации в образовании; он не порождает, а отражает проблемы. Что же касается доверия к нему… Недавно Рособрнадзор провел диагностическое тестирование по материалам ЕГЭ двух тысяч первокурсников в семи вузах трех регионов. По сделанным им выводам, результаты в основном подтвердили тестовые баллы ЕГЭ.

Страна недоверия – Новости – Научно-образовательный портал IQ – Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»

Россияне категорически отказываются доверять друг другу. С ростом информированности и богатства доверие к окружающим только падает. Исследование Левада-центра «Потребительское поведение через призму доверия и ответственности»

Доверять можно только близкому кругу. Даже рабочий коллектив и ситуация в многоквартирном доме, не говоря уже о городе и стране, контролю не подвластна, повлиять на нее нельзя. С ростом осведомленности и благосостояния доверие падает. А мечты типа «неплохо бы планировать семейный бюджет на годы вперед» остаются мечтами. Таковы печальные итоги опроса «Потребительское поведение через призму доверия и ответственности», проведенного «Левада-Центром» по заказу Центра макроэкономических исследований Сбербанка.

Интерес банковских экономистов к теме доверия понятен. Доверие – ключевой фактор, определяющий сберегательное и кредитное поведение граждан. Без высокого уровня доверия даже при низкой инфляции невозможно образование «длинных денег». Ведь чтобы инвестировать средства на долгий срок, нужно доверять финансовым посредникам и тем, кто получит от них инвестиции.

Уровень доверия определяет не только финансовое поведение людей, но развитие экономики. Будет ли исполнен контракт (сделка, договор подряда и т.д.) и во сколько в случае чего обойдется его принудительное исполнение – все это вопросы доверия. Чем выше доверие к ближайшим социальным институтам (школа, товарищество собственников, даже кафе – приглядит официант за оставленным на минуту ноутбуком или поможет его украсть) и государственным инстанциям (суды, мэрия, милиция, правительство) – тем лучше в стране предпринимательский климат. Уровень доверия и социального капитала определяют развитие общества и экономики. О природе этой связи см., например, в книге Алексея Белянина и Владимира Зинченко «Доверие в экономике и общественной жизни», изданной «Либеральной миссией».

Доверие – не пассивная категория. Оно связано с уверенностью в своих силах и возможностью влиять на окружающую действительность. Ведь доверие определяет, можно ли рассчитывать, например, что деятельность контрагента, партнера будут соответствовать моим ожиданиям и ценностям.

Чем шире граница доверия – зона, внутри которой, как можно рассчитывать, партнером будут исполнены взятые на себя обязательства – тем ниже транзакционные издержки. Если эта зона очень узкая, общество оказывается не интегрированным, «механическим». Его составные части ничто не связывает, как случайных попутчиков, а социальный капитал крайне низок. Когда «ни на кого нельзя надеяться», то приходится все делать самому. Это сильно повышает издержки. Высоченные заборы за городом, охранники в каждом публичном месте, собственная служба безопасности, своя, вплоть до энергогенерации, инфраструктура, – все это следствие низкого доверия.

В России, как показывают многочисленные волны World Value Survey, European Social Survey и International Social Survey Programme, уровень доверия очень низкий. Ниже стран с тем же социалистическим прошлым и ниже стран с нашим уровнем экономического развития (см. об этом, например, «классическу» статью социолога Владимира Шляпентоха). По данным ISSP за 2008 г., в среднем в 29 странах с утверждением «людям можно доверять» соглашались 45% опрошенных, а в России – 27%.

Вот очередная иллюстрация. Уже не первый год Россия на последнем месте среди двух десятков стран в индексе Trust Barometer, который составляет компания Edelman. При этом уровень доверия к институтам у «просвещенных» россиян еще ниже, чем в среднем (это, впрочем, общемировой тренд). Edelman меряет уровень доверия правительству, бизнесу, банкам, НКО, медиа. Россия почти по всем показателям на близких к последним местам, что означает системность кризиса. В отличие, например, от Испании и Ирландии, где из-за кризиса доверие правительству и бизнесу падает, но затем восстанавливается, и где граждане доверяют СМИ и НКО.

Позитивных выводов немного. Edelman обнаружил некоторый рост за последний год доверия к НКО и медиа. А ЦМИ Сбербанка – рост доверия банкам (с 17% в 2009 г. до 27% в 2012 г.), среднему/мелкому бизнесу (с 17% до 24%) и даже крупному (с 9% до 16%).

Несмотря на локальный рост, уровень доверия остается крайне низким. И респондентам кажется, что продолжает снижаться. В 2008 г. 74% опрошенных считали, что за последние 5 лет доверия в обществе стало меньше. А в 2011 г. таких было 81%. Лишь 34% ждут от общества честного и справедливого отношения к себе, и всего 29% полагают, что можно всего добиться, не нарушая принятых в обществе правил.

До определенного уровня доверие растет со среднедушевым доходом (см. таблицу 1). Но у 2 последних децильных групп (20% наиболее обеспеченных граждан) он снижается. Социологи объясняют это незащищенностью прав собственности.

Таблица 1. Доверия нет у бедных и богатых

Источник: «Потребительское поведение через призму доверия и ответственности»

Теоретически доверие связано с возможностью влиять на жизненные обстоятельства и с адаптацией к жизни. Но у россиян не совсем так. Возможность влиять (и отвечать за последствия своих действий) ограничена узким кругом близких людей. На события в жизни своей семьи могут влиять 90% респондентов (в своей личной жизни – по иррациональным причинам меньшая доля, 74%). На ситуацию на работе или учебе могут влиять 51%, а в многоквартирном доме – только 27% (социологи опрашивали 6000 человек, проживающих в городах в 8 федеральных округах). Следующие уровни (город, регион, страна) находятся вообще «вне круга мыслимого/воображаемого влияния», говорится в отчете.

В отличие от доверия, субъективная оценка возможности влиять растет вместе с благосостоянием. Как и степень адаптации к реальности (один ее полюс – «не могу приспособиться к жизни», другой – «удалось использовать новые возможности, чтобы добиться большего»). И адаптация, и влияние с доверием связаны слабо, а вот с благосостоянием коррелируют.

Это отсутствие связи заставило исследователей сделать вывод, что сложившийся дефицит доверия имеет институциональную природу. Это делает невозможным появление «ростков», «островков» доверия, обладающих потенциалом автономного роста, распространения на новые социальные слои и группы: «Изменения возможны только на уровне социальных институтов, общества в целом, а не «островками».

Большинство россиян (около 60%) настроены патерналистски – уверены, что «обязанностью государства является обеспечивать достойный заработок каждому честно работающему человеку». «Отчасти это наследие советской власти, отчасти – следствие поддержки государством патерналистской модели», – говорит Надежда Иванова из ЦМИ. Альтернативный выбор (государство должно следить только за соблюдением законов, а заработок – предмет самостоятельной заботы людей) менее популярен. При этом склонность к либерализму растет вместе с адаптацией к жизни и с возможностью ее контролировать (и отвечать за последствия своих действий), но с доверием к окружающим она никак не связана.

Увы, за последний год заметно выросла доля людей, считающих, что успех в жизни достается тем, у кого есть хорошие знакомства (см. таблицу 2 – пункты 1 и 3 вполне можно было бы объединить).

Таблица 2. Вертикальная мобильность по дружбе

Источник: «Потребительское поведение через призму доверия и ответственности»

Теоретически рост доверия позволяет людям дальше заглядывать в свое будущее и его планировать. И предпринимать экономические действия, требующие далекого временного горизонта – аккумулировать расходы на большие траты, брать длинные кредиты… У нас ситуация не такая. Попыток планировать свое будущее (и организовывать его при помощи кредитов и сбережений) становится заметно больше вместе с увеличением адаптации к жизни и контроля над ней. А вот с доверием это почти не связано. При этом горизонт планирования крайне мал: только 10% российских семей планируют расходы и доходы дальше, чем на год.

Причин низкого доверия масса. Одна из основных видна из исследований британского экономиста Бенедикта Херрмана (спасибо за рассказ о них Михаилу Попову). Он проводил в нескольких странах тесты на самоорганизацию (своеобразные тесты на игры с общим благом). По сценарию игры люди складывают розданные организаторами деньги в общий котел, затем организаторы удваивают сданную сумму и раздают людям. Некоторым хочется «проехаться на чужом горбу» (проблема «безбилетника»), и вначале в общий котел возвращается всего 40% розданных денег. А при повторяющихся играх эта доля падает.

Но если, доплатив рубль, игрок может сделать так, что организаторы отнимут у другого игрока 3 рубля, то средний вклад сразу превышает 50% и при последующих играх растет. Те, кому не жалко денег на общее дело, начинают наказывать безбилетников, и с каждым раундом их становится меньше, отмечает Попов. Однако в России эта закономерность не действует. Это потому, объясняет Херрман (в экспериментах в России участвовали 566 человек), что здесь, в отличие от других стран, наказывают тех, кто внес в общий котел не меньше, а больше денег, чем наказывающий. Это «мотив злобы», который в ходе экспериментов в других странах не был настолько значимым.

Разумеется, если механизм инфорсмента ведет к «наказанию невиновных и поощрению непричастных», социальное взаимодействие с участием власти не увеличивает, как в других странах, а уменьшает эффект от кооперации. А мультипликатор бюджетных расходов оказывается ниже единицы. И как после этого доверять людям?

См. также:

ЦМИ Сбербанка, Центр Левады. Потребительское поведение через призму доверия и ответственности.
От недоверия к госконтролю
Алексей Белянин, Владимир Зинченко. Доверие в экономике и общественной жизни.
Лев Гудков. Доверие в России: смысл, функции, структура.
Владимир Шляпентох. Trust in public institutions in Russia: The lowest in the world.
Бенедикт Херрман. The Limits of Self-Governance in the Presence of Spite: Experimental Evidence from Urban and Rural Russia.

12 февраля, 2013 г.

Подпишись на IQ.HSE

синонимов недоверия, антонимов недоверия | Тезаурус Мерриам-Вебстера

чувство или отношение, что человек не знает правды, правдивости или надежности кого-то или чего-то

• имела досадное недоверие врачам, поэтому ее состояние здоровья могло ухудшиться

• недоверие,
• недоверчивость,
• сомнение,
• сомнение,
• дублирование
• [архаичный],
• неопределенность,
• misdoubt,
• опасения,
• недоверчивость,
• запрос,
• бронирование,
• скептицизм,
• подозрение,
• неопределенность

не иметь доверия или уверенности в

• затворница, которая не доверяет своим соседям и остается в своем доме весь день

См. Определение словаря

Узнайте о психосоциальном этапе 1

Этап «доверие против недоверия» — это первый этап теории психосоциального развития психолога Эрика Эриксона.Этот этап начинается при рождении и длится, пока вашему ребенку не исполнится 18 месяцев. По словам Эриксона, это самый важный период в жизни вашего ребенка, поскольку он формирует его взгляд на мир, а также его личность в целом.

Теория психосоциального развития Эриксона включает семь других стадий, которые охватывают всю жизнь человека. На каждом этапе люди сталкиваются с конфликтами, которые могут привести к обретению психологической силы или остаться со слабостью.

Веривелл / Нуша Ашджаи

Обзор

Этот первый этап психосоциального развития состоит из:

• Психосоциального конфликта : Доверие против недоверия
• Главный вопрос : «Могу ли я доверять окружающим меня людям?»
• Основные добродетели : Надежда
• Важное событие : Кормление

Важность доверия

Младенцы почти полностью зависят от своих опекунов.Поэтому неудивительно, что то, как родители взаимодействуют со своими младенцами, оказывает глубокое влияние на их физическое и психическое здоровье.

Эриксон считал, что первые модели доверия помогают детям создать прочную основу доверия, которая имеет решающее значение для их социального и эмоционального развития. Если ребенок успешно развивает доверие, он будет чувствовать себя в безопасности в этом мире. По сути, вы формируете их личность и определяете, как они будут смотреть на мир.

Дети, которые учатся доверять опекунам в младенчестве, с большей вероятностью будут строить доверительные отношения с другими на протяжении всей своей жизни.

Как построить доверие

Основной способ завоевать доверие ребенка — это реагировать, когда он пытается с вами общаться. Поскольку младенцы не могут использовать слова, чтобы выразить себя, они используют невербальные стратегии, чтобы постоянно сообщать, что они думают и чувствуют.

Плач — одна из самых распространенных стратегий, которые младенцы используют для общения со своими опекунами, и имеет разное значение. Обычно младенцы плачут, чтобы сообщить вам, что им нужно одно из следующего:

• Привязанность : Эриксон считал, что крики младенца передают важное сообщение воспитателям.Такие крики указывают на неудовлетворенную потребность, и лица, осуществляющие уход, должны решить, как удовлетворить эту потребность.
• Комфорт : для воспитателей важно обеспечить комфорт младенцу, держа его крепко и надежно. Это обеспечивает как тепло, так и физический контакт. Кормление, купание и утешение вашего ребенка помогает ему научиться верить в то, что его потребности будут удовлетворены.
• Еда : Эриксон также считал, что кормление играет ключевую роль в развитии доверия.Кормя младенца, когда ребенок голоден, они узнают, что могут быть уверены, что их потребность в питании будет удовлетворена.

Каждый ребенок общается по-своему, поэтому знакомство со стилем общения вашего ребенка является ключом к успеху на этом этапе. Замечание и реакция на эти сигналы, будь то крики, движения тела, воркование или даже слова, помогает им научиться доверять вам и окружающему миру.

Научиться доверять миру и тем, кто нас окружает, является ключевым моментом этого психосоциального этапа развития.Быстро и правильно реагируя на крики младенца, вы закладываете фундамент доверия.

Последствия недоверия

У детей, воспитываемых неизменно ненадежными, непредсказуемыми родителями, которые не в состоянии удовлетворить эти базовые потребности, в конечном итоге развивается общее чувство недоверия.

Недоверие может вызвать у детей страх, замешательство и тревогу, что затрудняет построение здоровых отношений. Это, в свою очередь, может привести к плохой социальной поддержке, изоляции и одиночеству.

Одно исследование, проведенное с участием близнецов женского пола, как идентичных, так и разнояйцевых, показало, что доверчивая личность, по крайней мере, частично является генетической, в то время как недоверчивую или недоверчивую личность, по-видимому, научили семья и другие социальные факторы.

Слово Verywell

Этап «доверие против недоверия» служит основой развития. Результаты этого этапа могут иметь последствия, которые влияют на остальную жизнь человека. По этой причине для родителей очень важно обеспечить чуткую и надежную заботу.

В чем разница между «недоверием» и «недоверием»?

СМОТРЕТЬ: В чем разница между «недоверием» и «недоверием»?

Доверьте нам это. Между этими двумя есть лишь небольшая разница. В целом, недоверие и недоверие считаются синонимами, оба основаны на слове доверяют (хотя разницы в веках).

Как существительные, оба слова относятся к состоянию отсутствия доверия и фактически взаимозаменяемы.Что касается глаголов, то, как вы увидите, это немного сложнее.

Откуда происходит траст ?

Слово доверие впервые встречается примерно в 1175–1225 годах. Это слово происходит от древнескандинавского слова «доверие»: traust . (Некоторые слова в этом смысле верны.) Это связано с немецким словом trost («комфорт»). Недоверие впервые было зарегистрировано в 1500-х годах, а недоверие датируется еще 1350-ми годами. Mis- — это приставка, означающая «плохо, ошибочно, неправильно»; он также может просто отрицать следующее за ним слово.

Основанный на латыни префикс dis- означает «отделить, разделить, полностью», предполагая, что доверие не только перевернуто, но и разорвано на части. Подобно mis — однако dis — также может использоваться для отрицания следующего за ним слова.

Итак, есть ли значимая разница между недоверием и недоверием ?

Если вы хотите различать эти два слова, обратите внимание на глаголы. Хотя их определения очень похожи, их зарегистрированное использование действительно различается (и недоверие имеет некоторые исторические значения, которые больше не используются так широко, например, «предполагать»).

И хотя некоторые люди утверждают, что между этими двумя понятиями существует явная разница, их фактическое использование не обязательно подтверждает эти утверждения.

Согласно данным, глагол недоверие употребляется чаще, чем недоверие . К недоверие означает «относиться с недоверием, подозрением или сомнением». Слово подозрение может быть здесь ключевым. Недостаток доверия, подразумеваемый недоверием , может принимать форму беспокойства или неуверенности и может быть основан на чувствах и инстинктах, а не на прямом опыте.Например: Учителя не доверяли политикам, особенно тем, кто стремился прописать реформы, не заходя в класс.

К недоверие означает «рассматривать с сомнением или подозрением; не верь. » Этот глагол — если мы хотим проанализировать тонкие различия в использовании или коннотации — может выражать недостаток доверия, проистекающий из определенного опыта или определенных знаний. Итак, можно сказать, У меня есть все основания не доверять Джорджу, потому что он солгал мне до .Когда вы используете недоверие , вы часто подразумеваете, что у вас есть доказательства, подтверждающие вашу настороженность.

Другие примеры недоверия и недоверия

В формах существительного недоверие и недоверие по существу взаимозаменяемы. Мы определяем существительное недоверие как «недостаток доверия; сомневаться; подозрение ». И мы определяем недоверие существительное как «недоверие или уверенность; недоверие.Когда словарь определяет недоверие как недоверие ? Вы можете быть уверены, что обычно можете поменять одно на другое.

Пример: Их взаимное недоверие сделало сотрудничество невозможным . Mistrust также работает в этом примере.

Или, , между мной и моей сестрой есть какое-то недоверие ? Да, я бы так сказал. Но мы сердечны, когда видим друг друга . Недоверие можно заменить недоверием .

Тем не менее, как ясно из этой статьи, язык — это тонкая и сложная вещь. Итак, для некоторых писателей и носителей английского языка недоверие и недоверие оправданы в немного разных контекстах:

• Если у вас есть явные причины сомневаться в каком-либо юридическом или физическом лице, часто вызывается недоверие : D в связи с массовыми увольнениями, оставшиеся сотрудники не могут помочь, но не доверяют своему руководителю. Можете ли вы их винить?
• Если вы просто подозрительны, недоверие может быть лучше: Несмотря на то, что C армен только что познакомился с ним, она инстинктивно не доверяла ему.

Было ли это полезно? Основываясь на хороших советах, которые дает вам этот словарь (мы надеемся, в обязательном порядке), мы не думаем, что вам нужно быть недоверчивым или нашим объяснениям? Или мы имеем в виду недоверчивых ?!

Одно можно сказать наверняка: вы можете доверить нам прояснение других запутанных матчей, таких как парадокс и оксюморон, или аффект и эффект. Чтение этих статей обязательно положительно повлияет на ваши языковые навыки.

Доверие против недоверия

Вовлечение младенцев и создание условий для доверия другим

Всегда улыбайтесь в ответ маленьким детям… Игнорировать их — значит разрушить их веру в то, что мир хорош.

Как взрослые, мы несем огромную ответственность за своих детей. Мы строим и передаем им будущее, одновременно пытаясь сформировать и научить их тому, как они будут справляться со своими будущими успехами и неудачами. С момента зачатия младенцы похожи на губки, впитывающие все сенсорные данные вокруг них [да, даже в утробе матери]. Они восприимчивы к эмоциональному состоянию матери, поскольку она выделяет гормоны непосредственно в кровоток ребенка в утробе матери.Во время беременности ребенок уже получает информацию о своем статусе в мире после того, как врач принимает его и передает на попечение «их» взрослых и семьи.

После рождения они быстро начинают приспосабливаться к маме, папе, братьям и сестрам и их окружению. Со временем, в младенчестве, они начинают развивать «мировоззрение», которое формирует то, как они интерпретируют то, что происходит вокруг них.

Эрик Эриксон, детский психолог и психолог, утверждал, что личность развивается в заданном порядке через восемь стадий психосоциального развития, от младенчества до взрослой жизни.На каждой стадии человек переживает психосоциальный кризис, который может иметь положительный или отрицательный результат для развития личности.

По мнению Эриксона, эти кризисы имеют психосоциальную природу, потому что они связаны с психологическими потребностями индивида (т. Е. Психическими), противоречащими потребностям общества (т. Е. Социальными).

Согласно теории, успешное завершение каждого этапа приводит к здоровой личности и приобретению основных добродетелей.Основные добродетели — это характерные силы, которые эго может использовать для разрешения последующих кризисов. Неспособность успешно завершить этап может привести к снижению способности завершать последующие этапы и, следовательно, к более нездоровой личности и самоощущению.

Доверие против недоверия [Рождение-2] — это первый этап в теории психосоциального развития Эрика Эриксона. Эта стадия начинается при рождении и продолжается примерно до 18/24 месяцев. На этой стадии младенец неуверен в мире, в котором он живет, и смотрит на своего основного опекуна за стабильностью и последовательностью ухода.

Если забота о младенце будет теплой, последовательной, предсказуемой и надежной, со временем у него разовьется чувство доверия, которое будет передаваться в другие отношения, и он сможет чувствовать себя в безопасности даже в случае угрозы. Если уход был непоследовательным, непредсказуемым, ненадежным, холодным и / или отвергающим, то у младенца может развиться чувство недоверия, подозрительности и беспокойства. В этой ситуации у младенца не будет уверенности в окружающем мире или в своих способностях влиять на события.

Успех на этом этапе приведет к добродетели надежды. Развивая чувство доверия, младенец может иметь надежду на то, что по мере возникновения новых кризисов существует реальная вероятность того, что другие люди будут там в качестве источника поддержки. Неспособность обрести силу надежды приведет к развитию страха и отчаяния.

Этот младенец будет нести основное чувство недоверия к другим отношениям. Это может привести к тревоге, повышенной неуверенности и чрезмерному недоверию к окружающему миру.

В соответствии с взглядами Эриксона на важность доверия, исследования Боулби и Эйнсворт показали, как качество раннего опыта привязанности может повлиять на отношения с другими людьми в дальнейшей жизни.

Итак, чтобы свести к минимуму теорию развития Эриксона на этом этапе жизни — это первые годы младенчества, когда мы ставим ребенка на путь надежды и доверия или на путь недоверия и страха перед миром и людьми вокруг. его или ее.

Это происходит по мере того, как ребенок узнает о жизни через выражение своих потребностей и, в частности, о том, как взрослые в их мире реагируют на эти потребности.

Дети — это скопления «хаоса потребностей», у которых практически нет средств общения, кроме суеты и плача. Младенцы обычно сразу выражают свои потребности и неудобства плачем. Для детей, у которых есть опекуны, которые немедленно тепло и предсказуемо реагируют на их потребности, ребенок начинает после многократных приближений испытаний реакции на потребности развить ощущение того, что мир — теплое, гостеприимное место, где они могут выразить потребность и быть уверенными в том, что она встретят заботливо и предсказуемо.Их мировоззрение становится мировоззрением надежды и доверия. Их личностный фундамент строится на вере в доверие другим.

С другой стороны, если младенец находится в ситуации, когда опекуны не реагируют на его потребности или которые реагируют на их нужды холодным, враждебным, отталкивающим и непредсказуемым образом, то мировоззрение, которое установлено для этих детей, является более правильным. безнадежно и страшно. Их личности основаны на недоверии к другим и страхе перед своим будущим.

Большая часть этого общения о потребностях ребенка и реакции взрослого происходит через множество различных сенсорных входов: наш тон голоса, когда мы приближаемся и говорим с ребенком, давление наших пальцев, когда мы держим ребенка, насколько мы обеспокоены, когда отвечаем, и даже наш запах используется ребенком, чтобы интерпретировать то, что происходит вокруг него или нее. Имея множество возможностей удовлетворить динамику потребности ребенка и реакции взрослого, ребенок начинает понимать, как, по его мнению, они будут существовать в этом мире.

По мере роста ребенка этот первый этап жизни определяет его дальнейшее развитие. Наша работа, как взрослых, — помогать нашим детям развиваться здоровым образом как физически, так и эмоционально. Дети приходят в мир «чистыми досками». Отношения между взрослым и ребенком с опекунами, учителями и другими взрослыми имеют огромное значение для их социально-эмоционального развития, а также для их самооценки.

Как и все родители, я хотел, чтобы мои дети были здоровыми, счастливыми и успешными.Когда я стал старше, я понял, что для любого ребенка не менее важно научиться быть добрым, внимательным и открытым с другими. Доброта может быть самой важной характеристикой, которая может изменить мир по мере того, как мы передаем его будущим поколениям. Формирование этой основы у ребенка начинается в младенчестве и продолжается на протяжении всего его развития. Мировоззрение, основанное на доверии, а не на мировоззрении недоверия, закладывает основу для жизни нашего ребенка. Это важная веха в развитии, которой, я считаю, мы все должны уделять много внимания.

Когда ребенок, независимо от его возраста, смотрит на вас, и вы улыбаетесь ему, [посредством этого небольшого действия] вы помогаете укрепить вместе с ним идею о том, что мир — это место, где они могут доверять взрослым … доверять этим взрослым будет держать их в безопасности, удовлетворять их потребности и помогать им научиться преодолевать положительный и отрицательный опыт, который они получат на протяжении всей своей жизни. Вы помогаете им поверить в то, что мир — хорошее и позитивное место для них. Вы даете им надежду на будущее и доверие для окружающих.Мы можем помочь маленьким детям поверить и поверить в то, что мир — хорошее место для них…

Посетите www.askbhsc.org, чтобы получить информацию обо всех замечательных программах и услугах, которые BHSC предлагает для детей и взрослых. Будь здоров и почаще улыбайся другим, джо коззо

Почему потеря веры в институты дает инструменты для их преобразования: Цукерман, Итан: 9781324002604: Amazon.com: Книги

Рост недоверия провоцирует кризис представительной демократии ― решения лежат в бесконечном творчестве социальных движений.

От чаепития до оккупации Уолл-стрит и от сторонников криптовалюты до движения #MeToo американцы и граждане демократических стран во всем мире теряют уверенность в том, что мы когда-то называли системой.

Эта потеря веры распространилась за пределы правительства и заразила широкий круг организаций — прессу, корпорации, цифровые платформы, — ни одна из которых, похоже, не способна удержать нас вместе. Доминирующая тема современной гражданской жизни — недоверие к институтам, правительствам, крупному бизнесу, системе здравоохранения, прессе.

Как мы должны поощрять участие в общественной жизни, когда ни выборы, ни протесты не кажутся путями для перемен? Опираясь на работы политологов, теоретиков права и уличных активистов, Итан Цукерман предлагает линзу для понимания гражданской активности, которая фокусируется на эффективности, способности видеть изменения, которые вы вносите в мир.

Mistrust вводит набор «рычагов» — законы, рынки, кодекс и нормы — все они обеспечивают способы изменить мир. Цукерман помогает читателям понять, какие отношения они хотят иметь с существующими учреждениями ― Хотят ли они привлечь их к ответственности и улучшить их? Свергнуть их и заменить чем-то совершенно новым? В то время как некоторые современные лидеры используют недоверие в качестве оружия, чтобы получить власть, активисты могут использовать свое недоверие для подпитки чего-то еще.

Сегодня многие люди увлечены позитивными изменениями в мире, но они чувствуют, что «правильные» способы внести изменения лишают силы и бесполезны. Цукерман утверждает, что, хотя может быть разумным отказаться от политики, как обычно, мы не должны отказываться от изменения мира. Часто лучший способ добиться этого — не принимать законы, а изменить мнение.

Mistrust — это руководство для тех, кто ищет новые способы участия в общественной жизни, а также увлекательное объяснение того, как мы пришли к тому моменту, когда старые способы взаимодействия не помогают.

5 фактов о медицинском недоверии

1. Исторические события подпитывают нынешнее недоверие

Наиболее часто упоминаемое исследование в прошлом, которое порождало недоверие, — это исследование сифилиса Таскиги, начавшееся в 1932 году и продолжавшееся 40 лет. В исследовании приняли участие 600 чернокожих мужчин, 399 из которых были больны сифилисом, а 201 — нет. Участников не лечили должным образом, даже после того, как пенициллин стал стандартом лечения, и позже исследователи показали, что не было никаких доказательств того, что исследователи информировали участников об исследовании или его реальной цели.

Хотя последний участник с тех пор скончался, осталось 12 потомков, которые все еще живы, и последствия продолжаются, некоторые пациенты из числа меньшинств все еще избегают исследований.

2. Пациенты из числа меньшинств могут упустить прогресс в лечении

Отсутствие разнообразия в геномных исследованиях может ограничить понимание популяционных различий в риске заболевания. Кроме того, расовые и этнические группы с недостаточным уровнем медицинского обслуживания могут испытывать трудности с доступом к точным лекарствам, которые могут улучшить результаты.

Исследование, опубликованное в марте 2019 года, выявило отсутствие разнообразия среди клеточных линий, используемых для лабораторных исследований рака простаты, груди и шейки матки. Это отсутствие разнообразия препятствует сокращению разрыва в справедливости в отношении здоровья.

3. Недоверие и прошлый опыт задерживают плановую помощь

Новое исследование Института неравенства в здоровье при UConn Health показало, что недоверие к медицине заставляет чернокожих мужчин откладывать профилактическую помощь. Это недоверие коренится в личном опыте предрассудков и дискриминации.

Авторы отметили, что темнокожие мужчины чаще страдают повышенным кровяным давлением, которое может быть обнаружено на ранней стадии во время обычных медицинских осмотров. Когда высокое кровяное давление и другие состояния, такие как высокий уровень холестерина, не обнаруживаются на ранней стадии, они резко повышают риск сердечного приступа и инсульта.

4. Предубеждения могут привести к недоверию населения к поставщикам медицинских услуг

На заседании Национального комитета по обеспечению качества 2018 года на совещании по качеству Тойин Аджайи, доктор медицинских наук, магистр медицины, главный санитарный врач и основатель Cityblock Health, отметил, что пациенты меньшинства, инвалиды или члены ЛГБТ-сообщества знают, что могут столкнуться с предубеждениями, которые приводят к отсутствию ухода.

Только в 2016 году исследования показали, что чернокожие пациенты не получали достаточного лечения боли по сравнению с белыми пациентами. Другие заблуждения, из-за которых медицинские работники могут относиться к темнокожим пациентам иначе, чем к белым, еще больше усиливая чувство недоверия, заключаются в том, что у чернокожих людей более толстая кожа или они быстрее выздоравливают.

5. Необходимо проделать большую работу, чтобы вернуть доверие.

В 2017 году ReviveHealth опубликовала результаты опроса, которые показали, что доверие к здравоохранению упало на самый низкий уровень за более чем десятилетие.

ABIM Foundation признал проблему доверия к здравоохранению в своей программе Trust Practice Challenge, которая определяет методы, которые укрепляют или восстанавливают доверие к здравоохранению. ABIM Foundation искал организации, которые регулярно занимались укреплением доверия с помощью различных инициатив. В мае были объявлены 8 победителей.

Что мы можем сделать с недоверием к медицине, наносящим вред здоровью американцев? — IAPHS

Недавно несколько национальных новостных агентств написали о том, как рушится доверие в Америке.Менее 1 из 3 американцев считают, что правительственные чиновники заслуживают доверия, и более 60% американцев затрудняются оценить, какие новости являются настоящими, а какие — фальшивыми. Эти тенденции могут способствовать разложению истины — явлению, отчасти отмеченному уменьшением доверия к фактам, ранее уважаемым источниками. В то время как новостные агентства освещают упадок правды в СМИ и правительстве, другой тип упадка не привлекает столько внимания, несмотря на опасность, которую он представляет для общественного здравоохранения, — упадок доверия к здравоохранению в США, то есть недоверие со стороны врачей.

За последние несколько десятилетий недоверие врачей — или подозрение к поставщикам медицинских услуг, организациям и / или системам — превратилось в важную и распространенную проблему общественного здравоохранения. Только 23% американцев выражают большое или довольно большое доверие к системе здравоохранения. Кроме того, США хуже других стран по уровню общественного доверия к врачам, занимая 24-е место из 29 стран с высоким уровнем доходов.

Как недоверие к медицине может навредить нашему здоровью

Такой растущий уровень недоверия к медицине вызывает тревогу, учитывая, что недоверие к медицине связано с негативными последствиями для здоровья, такими как недоиспользование медицинских услуг, несоблюдение рекомендаций по обследованию на рак и плохое состояние здоровья, о котором сообщают сами.Действительно, растущие исследования показывают, что американцы могут избегать или откладывать обращение за медицинской помощью к поставщикам и системе, которой они не доверяют. Недоверие к врачам также может быть опасно для тех, кто доверяет врачам и регулярно обращается за медицинской помощью. Например, люди с инфекционными заболеваниями, которые отказываются от медицинской помощи, которой они не доверяют, могут передавать болезни другим людям в общинах, даже тем, кто сам обращается за помощью.

Откуда исходит недоверие к медицине?

Необходимы дополнительные исследования причин недоверия к медицине.Важно отметить, что мы должны понимать, что недоверие врачей — это не просто позиция, которую нужно «исправить». Безусловно, вера в теории заговора (например, что правительство создало ВИЧ для избавления от определенных групп населения) может повлиять на доверие. В этих ситуациях может оказаться полезным исправление дезинформации.

Однако врачи, исследователи и другие участники системы здравоохранения должны сделать шаг назад и принять во внимание, что мы еще не заслужили общественного доверия. Со многих точек зрения U.Система здравоохранения С. не заслуживает доверия .

Система здравоохранения США со многих точек зрения не заслуживает доверия.

Ежегодно около 250 000 американцев умирают из-за медицинских ошибок. Следовательно, некоторые исследователи утверждают, что врачебные ошибки следует классифицировать как третью ведущую причину смерти в США.Кроме того, 20% расходов на здравоохранение в США могут быть расточительными, например, деньги, потраченные на лечение, в котором люди на самом деле не нуждаются.Почему люди должны доверять системе здравоохранения, которая совершает так много ошибок и тратит так много денег?

Система здравоохранения США особенно не заслуживает доверия цветных людей. Многие исследователи отмечают, что исследование нелеченного сифилиса у мужчин-негров в Таскиги может способствовать росту недоверия к медицине, особенно в общинах чернокожих. В этом исследовании Служба общественного здравоохранения США изучала прогрессирование нелеченного сифилиса у чернокожих мужчин, но никогда не сообщала им, что их не лечили.Исследователи также никогда не рассказывали участникам истинную природу исследования и продолжали изучать их болезнь в течение десятилетий, даже после того, как ученые обнаружили, что пенициллин может эффективно лечить сифилис. Наследие исследования Таскиги может способствовать возникновению недоверия, но исследования показывают, что другие первопричины также могут играть ключевую роль (например, современный негативный опыт в системе здравоохранения).

Почему люди должны доверять системе здравоохранения, которая исторически злоупотребляла цветными людьми и продолжает оказывать неоптимальную помощь различным сообществам?

Хотя исследование Таскиги завершилось в 1970-х годах, цветные люди все еще испытывают вред от системы здравоохранения.Предыдущие исследования показывают, что цветные люди получают худшее медицинское обслуживание, чем белые американцы. В этих исследованиях отмечается, что ваши шансы на получение качественной медицинской помощи могут зависеть от вашей расы или этнической принадлежности. Действительно, большинство поставщиков медицинских услуг скрывают скрытые предубеждения, которые вызывают негативное отношение к цветным людям и могут повлиять на решения о лечении. Почему люди должны доверять системе здравоохранения, которая исторически злоупотребляла цветными людьми и продолжает оказывать неоптимальную помощь различным сообществам?

Итак, что мы можем сделать с недоверием врачей?

Чтобы двигаться вперед и восстановить доверие, системы здравоохранения должны взять на себя ответственность за прошлые несправедливости (например,g., неэтичная исследовательская практика) и работать над устранением существующей несправедливости (например, широко распространенных медицинских ошибок и неравенства в качестве медицинской помощи). Системы здравоохранения также должны измерять и отслеживать доверие и принимать меры, когда на это указывают, чтобы завоевать доверие общества к своим организациям. В рамках этих усилий система здравоохранения должна вовлекать пациентов в разговоры о медицинском недоверии и сотрудничать с ними в усилиях по завоеванию доверия. Недавняя точка зрения, опубликованная в Журнале Американской медицинской ассоциации, отражает необходимость для медицинских организаций измерять доверие в рамках усилий по оценке и вовлекать пациентов при разработке потенциальных решений.

Системы здравоохранения должны также измерять и отслеживать доверие и предпринимать действия, когда они показаны, чтобы заслужить общественное доверие…

Несомненно, эта работа будет непростой. Это сложные проблемы, которые потребуют новаторского и, возможно, противоречивого мышления. Например, можем ли мы требовать от систем здравоохранения ответственности за то, насколько люди им доверяют? Должны ли врачи, которым не доверяют, платить меньше, чем тем, которым доверяют? Как правильно оценивать надежность? Эта работа также может быть неудобной, особенно когда системы здравоохранения работают над устранением таких факторов, как расизм, которые способствуют скрытой предвзятости и другим проблемам в их организациях.