Примеры стыда в истории: Ни стыда, ни совести — Сноб

Ни стыда, ни совести — Сноб

Фото: Oleg Popov / REUTERS

Нерон

В классической истории символом правителя, заставившего народ и государственных мужей наблюдать и соучаствовать в собственном бесстыдстве, стал император Нерон. В ряд тяжелых обвинений Нерона в бессудных казнях, кровосмешении, распутстве и мотовстве римские историки Светоний и Тацит ставят и участие императора в певческих состязаниях. Позорность ситуации заключалась не только в том, что повелителю империи не пристало состязаться с актерами. Нерону — несмотря на очевидно слабый голос — неизменно присуждались венки победителя. При этом римская аристократия и члены Сената должны были присутствовать на таких конкурсах и рукоплескать императору. Тацит, рассказывая о правлении Нерона, специально останавливается на том, что благородным мужам, которые обязаны были следить за представлением, «труд­но было спо­кой­но взи­рать на про­ис­хо­див­шее вокруг них; не справ­ля­лись они и с постыд­ной обя­зан­но­стью хло­пать в ладоши». Такое принуждение к позорному зрелищу было одной из причин глухого раздражения на Нерона и потому особенно запомнилось современникам и потомкам. Хрестоматийные слова Нерона в миг самоубийства после низложения «Какой артист погибает» стали нарицательной иллюстрацией печального финала державного лицедейства.

Пробирка с белым порошком

Классическая история — поставщик образцов, с которыми можно соизмерять события современности. В ней тоже хватает сомнительных зрелищ, преподносимых с серьезной миной, но оставляющих у наблюдателя острое чувство неловкости.

5 февраля 2003 года госсекретарь США Колин Пауэлл продемонстрировал на заседании Совета Безопасности ООН пробирку с белым порошком. Он должен был убедить Совбез ООН в том, что Ирак производит и хранит оружие массового поражения. Это могло дать основания для легитимного вторжения в страну. В своем выступлении Пауэлл ссылался на данные, якобы собранные американской и британской разведкой. Пробирка с порошком не была доказательством сама по себе — госсекретарь лишь пытался наглядно показать, как мало спор сибирской язвы нужно для заражения человека. Однако сама нелепость использованного приема, а также и то, что почти все приведенные Пауэллом данные разведки о мобильных фабриках по производству сибирской язвы или о складах химического оружия оказались фальсификацией, превратили пробирку в символ бессовестной и беспомощной лжи от имени государства. Позже Пауэлл неоднократно заявлял, что очень жалеет о своем выступлении, и уверял, что во всем виноваты недобросовестные спецслужбы.

Крепкое рукопожатие и ирландский сон

30 сентября 1994 года произошло, пожалуй, самое конфузное внешнеполитическое событие в новейшей истории России, свидетелем которого стала вся страна. В этот день первый президент России Борис Ельцин возвращался со встречи на высшем уровне из США. Президентский самолет должен был совершить промежуточную посадку в ирландском аэропорту Шэннон. Там у Бориса Ельцина была запланирована встреча с премьером Ирландии Альбертом Рейнольдсом. Однако, когда к встрече все было готово, глава России не вышел из самолета. Позже по трапу спустился вице-премьер Олег Сосковец и объявил озадаченному Рейнольдсу, что президент неважно себя чувствует. Когда борт №1, наконец, долетел до Москвы, Ельцин, появившись перед журналистами, простодушно объявил, что «просто проспал» переговоры в Ирландии. Несмотря на репутацию Ельцина как тяжелого пьяницы, его заявление транслировали в новостных выпусках как вполне исчерпывающее.

Многочисленные проблемы со здоровьем первого президента России в дальнейшем также становились поводом для официальных комментариев о «крепком рукопожатии» отсутствующего на публике Ельцина. Сейчас некоторые видные комментаторы говорят о былом чувстве постоянно переживаемой неловкости за первое лицо государства как о причине, по которой они теперь поддерживают Владимира Путина.

Клинтон — Левински

Еще одним примером общего внимания к чужому позору, обличенному в форму строгих официальных объяснений, стали показания президента США Билла Клинтона о его отношениях с бывшим стажером Белого дома Моникой Левински, данные 17 августа 1998 года большому жюри присяжных. Оно должно было решить, лжесвидетельствовал ли американский президент под присягой, когда отрицал свои сексуальные отношения с Моникой. Это давало основания для начала процедуры импичмента. Очевидность ситуации с точки зрения здравого смысла не требовала пояснений. Однако, если бы Клинтон сознался в том, что скрывал свою связь, импичмент был бы почти неминуем. Поэтому во время дачи показаний он прибег к выдающейся словесной эквилибристике. Например, американский президент утверждал, что характер его контактов с мисс Левиски был «неподобающим», но не попадает под определение «сексуальный». Эти, а также другие примеры крайне двусмысленных уверток по большому счету были публичным унижением президента. Чтобы сохранить свою должность, он прибегал к приемам, которые можно было бы назвать бессовестными. Как и сам скандал, так и поведение Клинтона в нем до сих пор вспоминаются американской общественностью. Некоторые считают, что именно после этой истории стыд и совесть исчезли из американской политики.

Пресс-конференция ГКЧП

Впрочем, в современной российской истории есть пример, когда всеобщее ощущение стыда и неловкости резко перевернуло ход событий. Хотя можно высказывать разные предположения о том, почему замыслы ГКЧП в августе 1991 года потерпели крах, не последнюю роль здесь сыграла трансляция пресс-конференции участников заговора, состоявшейся в пресс-центре МИД вечером 19 августа. Неуверенность и нескрываемое волнение тех, кто утром объявил о временном отстранении Горбачева от власти и ввел в Москву танки, дрожащие руки министра внутренних дел СССР Бориса Пуго, нескладность заявлений членов ГКЧП окончательно сделали «переворот» посмешищем. Возможно, именно невозмутимая казенная обстановка зала пресс-центра с президиумом, за которым сидели шестеро серьезных мужчин в серых костюмах, дополнительно подчеркнули абсурд происходящего. Публичный позор участников пресс-конференции привел к тому, что даже сомневающиеся потеряли остатки уважения ко всей затее ГКЧП. В тот момент это оказалось критичным. 

Подготовил Станислав Кувалдин

Пять тезисов про стыд — Рамблер/субботний

Стыд — явление социальное

Стыд относится к воображаемому регистру психических явлений. Для невротиков он всегда связан с отношениями между Я и Другим, в глазах которого тот или иной поступок является стыдным, то есть не соответствующим идеалу.

>> Просмотр хоккейных матчей влияет на сердце

Когда хотят кого-то пристыдить, всегда апеллируют к этой инстанции другого: «А что если бы тебя сейчас увидели твои родители?», «Посмотри на свое поведение со стороны», «В глазах приличного общества это недопустимо» и т. п.

>> Колонизация Марса и микробы: в чем связь?

Шизофреники, у которых нет коллективного фантазма и образа собственного Я, никакого стыда не испытывают и могут, например, совершенно спокойно говорить на публику о самых интимных вещах. По этой причине для них был разработан метод групповой психотерапии.

>> Ученые открыли новый источник энергии

Зигмунд Фрейд отмечает, что при меланхолии (не путать с депрессией; состояние меланхолии отличается глубокой страдальческой удрученностью, исчезновением интереса к внешнему миру, потерей способности любить, задержкой всякой деятельности и понижением самочувствия, выражающихся в упреках и оскорблениях в собственный адрес, — NS) человек теряет стыд, поскольку вообще лишается собственного Я.

То есть для стыда необходимо отношение Я–другой, если его по каким-то причинам нет, то и о стыде не может быть и речи. Вопрос, который касается нас не в последнюю очередь: если вам нужно изобразить стыд на картине или в кино, как вы покажете эти отношения Я–другой? Всегда должен присутствовать некто, с которым субъект стыда находится в отношениях.

«Стыдно, когда видно»

Вторым условием возникновения стыда является взгляд. Нам стыдно, если на нас смотрят там, где мы этого не ждем или не хотим, когда взгляд другого застает нас врасплох, оголяет, дезавуирует. Нам бывает стыдно предстать перед кем-то в неприглядном виде: «Стыдно, когда видно», как говорит детская пословица.

Для эксгибиционистов же, напротив, это заставание врасплох и разрушение привычного образа становится условием наслаждения. Поэтому эксгибиционист и демонстрирует то, что в его фантазме должно быть стыдно для всех окружающих. Он представляет себе, что неожиданный вид его гениталий должен засмущать или застыдить окружающих.

То есть его желание тоже поддерживается фантазмом о стыде, как и у невротика, с той лишь разницей, что невротику стыдно, когда видно, а перверту (перверсией в обыденном смысле называют любое сексуальное поведение, считающееся в данном обществе отклонением от принятых норм, — NS) — наслаждение, когда видно.

Пожалуй, самый известный образ стыда в живописи – «Рождение Венеры» Сандро Боттичелли. Обратите внимание на взгляд героини: несмотря на то, что она стеснительно прикрывает свои интимные места, взгляд ее обращен прямо на нас.

Она не тупит взор, а, напротив, глядит прямо нам в глаза, словно вопрошая: «Кто я для тебя? Как ты на меня смотришь? – Оцениваешь или осуждаешь? Вожделеешь или жалеешь? Чего ты хочешь?» Это прямой диалог с субъектом желания, которого она предполагает в своем зрителе. Вот идеальный пример стыда, транслируемого через взгляд.

Знание рождает стыд

Вспомним один из первых примеров стыда в истории цивилизации. Адам и Ева в раю были наги, но не стыдились этого. Лишь вкусив с древа познания, они обнаружили свою наготу и, устыдившись, сшили смоковные листья и сделали себе опоясание. На призыв Бога, Адам отвечает: «Голос Твой услышал я в раю, и убоялся, потому что я наг, и скрылся» [Быт 3:10].

Адам и Ева не испытывали стыда, хотя были наги изначально, потому что не имели знания и не владели взглядом, они буквально не видели, что наги, и не ведали, что нагота — это стыдно. Итак, первое знание в иудео-христианской культуре связано со стыдом. Знание рождает стыд, много знать — стыдно.

О чем говорит нам эта библейская притча? Во-первых, о том, что только вкусив с древа познания, Адам и Ева прозрели и обрели знание и умение видеть, и таким образом открыли для себя стыд. Умножая познания, мы умножаем стыд.

Во-вторых, стыд возникает у нас всегда пост-фактум, мы испытываем это чувство за уже совершенные поступки и события прошлого, переоцененные со временем. Нам может быть стыдно за то, что мы сделали только что, в недалеком прошлом, но никогда нам не бывает стыдно за будущее.

Иногда понятием «стыдливость» называется такое опасение совершать действие в будущем, за которое потом будет стыдно. Но опять же станет стыдно пост-фактум за событие прошлого. Это своего рода future in the past, в любом случае оценка исходит из настоящего в прошлое.

Как изобразить на холсте или в кадре этот эффект последействия? Во-первых, вам нужно показать отчужденный взгляд, который захватывает человека врасплох, взгляд со стороны, который приводит человека в смущение и заставляет его стыдиться.

Во-вторых, вам необходимо показать этот эффект последействия, переоценку человеком своего прошлого, взгляд из настоящего в минувшее. Например, посмотрите, как взаимодействует со взглядом другого, переоценивая свое прошлое, кающаяся Мария Магдалина Тициана, и как она взаимодействует с нами, скрывая и стыдясь своего тела.

Причина стыда — потеря идеала

Знаменитый французский психоаналитик Жак Лакан говорит нам, что «причина стыда — внезапная потеря поддержки идеала-я». То есть речь идет не о нарциссическом промахе, который выставляет меня не в лучшем свете, а о кризисе моего идеального представления о самом себе.

Страдает не мой имидж, а тот образ, каким я хотел бы быть в идеале. При стыде Я как раз выпадает из идеала и не может интегрироваться с ним. Лакан связывает стыд с обесцениванием образа собственного Я, которое соединяется с отбросом. Когда тело перестает быть признано Другим.

Чтобы изобразить стыд, художнику необходимо поймать момент этой внезапной потери собственного Я, которое выпадает из идеала, когда тело встречается со своим объектом-а (отбросами, выделениями, экскрементами). Для невротиков, например, почти всегда стыден акт дефекации, ставший достоянием общественности.

Пример выпадения собственного Я из идеала дает нам фильм «Стыд» (2011) Стива Маккуина, главный герой которого как раз не может вписать себя в сексуальную первосцену, происходящую между родительскими фигурами. Его Я буквально отказано в доступе к этой идеальной сцене, которую герой не может воссоздать в реальности и занять в ней место одного из действующих лиц.

Не стыдно быть виноватым

Стыд часто путают с виной. В чем принципиальная разница между ними? Стыд — это чувство объектное, мне стыдно за то, что я для кого-то стал объектом оценки, меня застали врасплох, меня оценили, я становлюсь объектом для кого-то, Другой отказывает моему Я в доступе к идеалу. Тогда как вина — чувство субъекта за совершенное действие или желание действия.

Фрейд четко различает их, относя стыд к кризису идеал-я, а вину — к конфликту в Сверх-я (Сверх-я — один из трех компонентов — наряду с Я и Оно — психики человека, согласно психоанализу; Сверх-я отвечает за моральные, религиозные установки поведения, нормы и запреты, формируется в процессе воспитания, — NS) то есть конфликту символического порядка.

КУЛЬТУРА СТЫДА ПРОТИВ КУЛЬТУРЫ ВИНЫ – Огонек № 39 (4714) от 30.09.2001

«Что же теперь делать с этими дикими фанатичными мусульманами?» — этот вопрос наверняка задали себе многие «цивилизованные» люди на планете после взрывов в Нью-Йорке. Не скрою, меня этот вопрос тоже очень беспокоит. И еще крайне интересно, почему они такие, эти арабы, и как их мировосприятие отличается от нашего — восприятия белого человека? И отличается ли? За ответами я обратился к крупнейшему специалисту в области этнопсихологии доктору психологических наук профессору Татьяне СТЕФАНЕНКО с кафедры социальной психологии МГУ

ВОСТОК — ЗАПАД: КУЛЬТУРА СТЫДА ПРОТИВ КУЛЬТУРЫ ВИНЫ

— Татьяна Гавриловна, думаю, происшедшие события наглядно показали, что есть определенная разница между ментальностью людей Востока и Запада. Вряд ли можно у нас или в Америке набрать двадцать-тридцать человек, которые согласились бы пожертвовать собой во имя общей идеи, убив при этом тысячи невинных людей. Когда-то, во времена народовольцев и бомбистов, такие люди в России были. Были они и в Японии середины XX века — камикадзе. Теперь — нет. Я говорил с русскими левыми радикалами, анархистами — они прекрасно понимают, что бомбы взрывать надо, но людей убивать категорически нельзя. Нынче убийцы-камикадзе встречаются только в жарких песках Аравийщины.

Моя гипотеза такова… Может быть, на определенном этапе развития страны, в период урбанизации и индустриализации, когда происходят массовые миграции сельского населения в города, когда люди отрываются от вековых корней, как раз и случаются у народов такие бурные идейные и эмоциональные выплески?

— Социальная этнопсихология изучает особенности психологии народа в определенной ситуации. В одинаковых ситуациях разные народы будут реагировать по-разному. Это и называется национальным характером, ментальностью, способом миропонимания. Это реальный феномен.

— Ну и чем отличается реагирование восточного человека от реагирования западного?

— Восточные люди, прежде всего арабы, — страшные коллективисты. А у Запада культура индивидуалистов. Сейчас психологи много об этом говорят… В арабской культуре интересы группы важнее интересов отдельного человека. И конечно, это влияет на «производство шахидов».

— Что такое шахид?

— Шахид — это смертник во имя Аллаха… Тут недавно по телевизору показали родителей одного шахида, который взорвал себя в начале сентября в Израиле. Какие они счастливые! Вы можете себе представить русскую, японскую, американскую мать, которая бы радовалась, что ее сын покончил жизнь самоубийством? А эти радуются: сынок отдал жизнь за идею, за свою группу, свой народ.

Еще одно отличие арабов — у них гораздо большее влияние религии на жизнь, чем на Западе.

Третье отличие — для европейца функция важнее личности. Общественный институт важнее любого конкретного начальника. А в арабском мире начальник, лидер — от Аллаха. Прежде чем от него чего-то требовать, нужно наладить с ним отношения.

Четвертое… Если западные страны довольно сильно отличаются друг от друга по ментальности, то разные арабские государства очень близки между собой и по морали и по традициям.

Кроме того, нужно учитывать, что если Запад считает арабские страны отсталыми, то сами арабы себя таковыми не считают. Арабы-то помнят, что их цивилизация занимала очень видное положение в мире. Когда-то все Средиземноморье — Испания, Северная Африка — принадлежали арабам. А сейчас они в каком положении? В приниженном по отношению к более успешным государствам. Значит, у арабов существуют, если говорить на языке индивидуальной психологии, травмы.

— Комплекс национальной неполноценности.

— Который заставляет их стремиться получить то положение в мире, которое, как они считают, соответствует их заслугам и достижениям в мировой истории.

Вы знаете, у арабов, внутри их общины, больше милосердия к слабым, чем у христиан. Именно в силу коллективизма. Они искренне полагают, что они одна семья. И если кому-то плохо, они готовы жертвовать собой ради других членов группы.

— Если ты такой коллективист и тебе больно видеть, как твои братья-арабы влачат нищенское существование, раздай свои миллионы нищим! Но что-то не раздает бен Ладен. И нефтяные шейхи не раздают.

— Ну, до полного идиотизма коллективизм, конечно, не простирается… Но переживания за нищих братьев в арабском коллективистическом мире сильны.

— Вы говорите прямо как Познер. Мол, если человеку есть что кушать, он не будет направлять самолеты на дома. Мол, отчаялись совсем, довели их до ручки…

— Вы считаете, Познер не прав?

— Конечно, не прав! У людей, которые платят за переподготовку пилотов по пятьдесят тысяч долларов, надо полагать, есть что покушать. И бен Ладен, думаю, не каждый день голодает… Не от нищеты они это делают. Нищему не до терактов, ему бы семью прокормить. Как и его предки на протяжении тысяч лет, он пашет на волах землю деревянной сохой и про Америку, возможно, слыхом ни слыхивал.

Террор устраивают богатые. Так же, как у нас когда-то на Сенатскую площадь вышли дворяне. И бомбы потом кидали не бедные народовольцы. У них было что кушать. Борьба за идеи — удел богатых людей со свободным временем.

— Да, вы правы. Шахиды — интеллигентные образованные юноши из небедных семей.

— Слушайте, а почему они так не любят Америку? Даже американские арабы и те радовались, когда разбомбили Нью-Йорк. Я все время слышу о глобальной несправедливости мира, постоянным рефреном идет, что «небольшая по численности населения Америка потребляет львиную долю мировых ресурсов, в то время как страны «третьего мира»…». Но американцы же не отнимают эти ресурсы у остального мира! Они их покупают! За деньги. Не нравится — не продавай, жри сам свои ресурсы…

Американцы работают как сумасшедшие. За двести лет они сделали свою страну самой сильной. Не инопланетяне им это все на летающем блюдце принесли — сами. Они делают свои доллары и на эти честно заработанные доллары покупают нефть у арабов. Арабы продают. Но при этом почему-то затаивают неимоверную злобу. Чем они недовольны?

— А чем арабам быть довольными? На Ирак наложены санкции. Ирак в блокаде. Палестинцы вообще угнетенное меньшинство. Израиль ненавистный опять же как кость в горле. А кто поддерживает Израиль? Америка. Кто создал блокаду Ираку? Америка.

Между прочим, на территории нынешнего Израиля столетиями жили арабы. Вон у нас есть аспиранты-арабы, деды и прадеды которых столетиями жили в Назарете. Теперь там живут евреи. На каком основании?

— Так уж вышло. Кто старое помянет, тому глаз вон.

— О, исторические обиды, травмы, могут держаться столетиями. Трансляция травмы осуществляется через культуру. Не обязательно через прямые слова родителей, просто человек входит в культуру, слышит разговоры, ходит в школу, читает определенные книги. У него в доме соответствующие предметы…

— Что вы, как этнопсихолог, можете посоветовать в такой ситуации? Как погасить конфликт?

— На стадии открытого конфликта советы психологов уже бесполезны. Раньше надо было… Ведь конфликт начался не 11 сентября и закончится не скоро. Конфликт существует прежде всего в головах людей. Там он начинается и только там может закончиться. Конфликт между Германией и Россией закончился ведь не 9 мая 1945 года. Многие наши престарелые ветераны до сих пор полагают немцев извечным врагом России. Другое дело, что молодежь уже так не думает и среднее поколение тоже. Мы даже начали обустраивать кладбища немецкие — это хороший признак… Вот так постепенно, годами, десятилетиями, сменой поколений и разрешаются конфликты.

А психологи разрешить конфликт не могут. В лучшем случае они могут перевести его в какую-то иную плоскость.

— Футбол, например.

— А кстати говоря, после войны на границе Германии и Франции психологи много работали над тем, чтобы убрать конфликт из голов подрастающего поколения. Для этого они начали формировать футбольные команды. Но так, чтобы в одной команде были и немецкие и французские дети.

— Красивое решение. А для чего еще могут пригодиться этнопсихологи?

— Они могут помочь успешно провести переговоры. Сейчас по психологическим книгам кочует пример, практически ставший уже хрестоматийным… Вы знаете, что операция «Буря в пустыне» могла не состояться? Перед самой войной в Женеву приехали американский госсекретарь Бейкер (президентом США тогда был, кстати, папа Буш). А со стороны Ирака приезжал министр иностранных дел Тарик Азиз и еще, как пишут в англоязычных книгах, «полубрат» Саддама Хусейна. Не знаю, что означает слово «полубрат», но ясно, что кровный родственник. В арабском мире, как я говорила, сильны родственные связи.

Бейкер предупредил иракцев: если вы не уйдете из Кувейта, мы в ближайшие дни нападем. Тарик Азиз — европейски образованный дипломат — оценил серьезность угрозы, а саддамов родственник позвонил Хусейну и сказал: не волнуйся, они очень спокойны, они не нападут, это все одни разговоры. Арабы прервали переговоры и улетели из Женевы. Через шесть дней началась война.

Незнание этнопсихологии подвело и тех и других. Ведь для араба что важно?.. Кричит или не кричит человек. Громкий голос — признак искренности. Если бы Бейкер орал, что сделает из иракцев котлету, если бы он кидался телефонными книгами и стучал по столу, родственник Саддама поверил бы безоговорочно: да, американцы настроены по-боевому.

— Дикари…

— А Бейкер не дикарь? Он не учел, что в составе иракской делегации есть люди, не знакомые с дипломатическим этикетом.

— Ну конечно, ему надо было брызгать слюной и пучить глаза. Хорошо смотрелась бы порванная на груди рубашка… Почему мы вообще должны подстраиваться под дикарей?

— Ага, вы себя уже отождествили с американцами — «мы» сказали!.. Но кто дикарь? С точки зрения арабов, американцы дикари. Что это за люди, которые не кричат, когда надо кричать, обсуждают вопросы, стоя друг от друга на расстоянии двух метров, когда доверительное общение требует более короткой дистанции…

— Да, вы правы, я отождествил себя с американцами. И многие здесь… Никогда еще в истории не было, чтобы чужое посольство русские заваливали цветами. Это был такой всплеск… Знаете, я не очень любил Америку, много писал о том, что мне не нравится в американцах их умственная недостаточность и так далее. Но сейчас в моем сердце проснулась любовь к Америке, я захотел съездить в Нью-Йорк. Он мне уже как родной. Если бы у меня был значок с изображением Пентагона, я бы его надел. Для меня самого это удивительно, честно говоря.

— Вы — человек Запада. Наверное, индивидуалист…

— Страшный.

— Ну вот. И если бы ваш ребенок погиб, вы бы исстрадались. А тут несколько летчиков героически попали на небо, и их родители рады. Групповые интересы и ценности выходят на первый план. И, разумеется, славному примеру захотят последовать десятки и сотни потенциальных шахидов.

— Что же делать?

— Не знаю, находить компромисс какой-то.

— Да что вы такое говорите! Компромисс! Это же бескомпромиссные борцы. Они ненавидят Америку и хотят, чтобы Америки не было. Какой может быть компромисс? Пол-Америки им отдать, что ли?

Да даже если бы вся Америка покончила завтра жизнь самоубийством, послезавтра исламисты нашли бы себе нового злейшего врага, который мешает продвижению религии правоверных… Вы же сами мне тут рассказывали про особенности их психологии. С ними нельзя идти на компромиссы. Любой компромисс, любую уступку они понимают как проявление слабости. Молодая нация, подростковая совсем. Палец дай — руку откусят.

— Да, это верно, это верно, уступки расцениваются как слабость… А что же делать? Всех же уничтожить невозможно!

— Теперь вы меня спрашиваете, что делать… Ну, сейчас придумаю… Можно посадить во всех арабских странах, и в Афганистане в том числе, проамериканское правительство.

— Мы пытались в Афганистане. Десять лет там прокантовались. И чем кончилось?

— Неудавшаяся попытка не показатель. Зато американцам удалось посадить в Пакистане лояльное правительство. Пусть даже это правительство не любит народ! Ну будет в худшем случае внутренняя заваруха. Ну и пусть друг друга режут, между собой разборки устраивают. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы на «боингах» не летало…

Есть еще идея. Нужно покупать духовных лидеров нации. Чтобы правильно влияли, в нужном направлении.

— Мы вот пытались в Чечне. Было у нас несколько пророссийских мулл. Убили их.

— Надо подумать… Надо подумать… Бомбить — бессмысленно. Всех не разбомбишь. Только хуже будет… Есть вариант! Нужно всю арабскую элиту воспитывать в Европе. Формировать с трех лет до двадцати.

— А они согласятся?

— Ну, если провести правильную маркетинговую политику… «Только сегодня, только для вас, чисто по блату, со скидкой в 50% обучение ваших султанских детей в лучших школах и вузах Англии, Америки и Франции. Отказываться не стоит».

— В Иордании дети элиты и так учатся в Лондоне. Но если какая серьезная ситуация, правители Иордании присоединяются к своим арабским братьям.

— Думаю, это потому, что они в Лондоне только высшее образование получают, а в школу бегают дома. Высшее образование, конечно, хорошо, но мало. Личность-то формируется до семи-десяти лет. Что откладывается в памяти в этот период, то потом и работает до смерти. Вот Бокасса — университет в Париже окончил. А потом людей жрал. Потому что в Африке к каннибализму совсем другое отношение, не как в Европе. В Африке людоедство нормативно. И дети это впитывают. А в университет поступает уже взрослый человек. Значит, надо элиту для арабов ковать в Европе. С детства. Приучая к ценностям гуманизма.

— А вы знаете, что такое адаптация в инокультурной среде? Эти дети будут считать себя французами, англичанами, и им будет просто непонятна «историческая родина». Как управлять тем, что непонятно? Возможен и другой вариант — ребенок не примет Европу душой, а летом на каникулы будет приезжать к себе и впитывать знания, верования…

— А может получиться человек двух миров?

— Да! Это лучший вариант — бикультурная идентичность. Такие люди случаются. Но это редко происходит. Подобных людей называют посредниками, мостами между культурами.

В Израиле, кстати, психологи много над этим работают. Там есть так называемые школы мира, где учатся палестинцы и евреи вместе. Есть летние тренинги, где эти разные дети занимаются чем-то вместе, командно. Причем для тренингов выбирают лучших детей из евреев и палестинцев — тех, кто в своей школе является лидерами. Чтобы, когда вырастет это поколение, оно помогло решить сегодняшние проблемы.

— Замечательно. Но хочу обратить внимание, Израиль создает такие «живые уголки», школы толерантности. Арабам это и в голову не придет… Это к вопросу о разнице менталитетов. А если бы можно было сказать одной символичной фразой, в чем главная разница между Востоком и Западом?

— Восток — это культура стыда. А Запад — культура вины. Стыд и вина — два принципиально разных регулятора поведения. Для японца, араба, китайца главный регулятор — стыд. Для них важно, что о них подумают представители своей группы. Для маленького японца самое большое наказание — когда его фамилию напишут крупными буквами на доске. А уж если его выгонят из класса — отделят от своей группы… это уж вообще!

А для американца, европейца главный регулятор — внутреннее чувство вины. Перед Богом, перед собой. Главным образом перед собой. По-другому это называется совестью.

Почему психологи называют разницу между стыдом и виной принципиальной? Потому что европейцу может быть жалко убитого араба, он может испытывать чувство вины за его смерть. А араб, убив европейца, стыдиться не будет. Стыдно может быть только перед своими. Стыд работает лишь внутри группы. А люди вне группы, например американцы, воспринимаются арабами как нелюди, которых можно уничтожать безжалостно и бесстыдно.

— А русский народ — это культура вины или культура стыда? Я почему спрашиваю… Я однажды несправедливо обидел котенка, и мне потом было так стыдно! Вернее, в вашей терминологии не стыдно, а совестно. Я испытывал жгучее чувство вины и натурально мучился. Мне было его очень жалко… А ведь котенки — они не из моей группы. Это даже не мой вид. Животное просто.

Дальше… Мне, например, наплевать, что будут говорить обо мне соседи, если я нарушу какие-то их моральные нормативы. Мне может быть совестно, только если я нарушу не внешние, а какие-то свои внутренние нормативы. Я — человек вины! Но мои соседи, которые блюдут, чтоб «все как у людей было», — тоже ведь этнически русские! Как же так?

— Русские как всегда сидят на двух стульях. Мы и те и те. Вот пример: американцам дико слышать, что японцу может быть стыдно не за себя, а за представителя своей группы. Им непонятно, как можно испытывать это чувство за другого человека. А я вот иногда стыжусь за русских, когда вижу за границей, как они себя ведут.

— Я тоже.

— Вот видите! Наша культура синтетична. Несмотря на весь свой индивидуализм, вы можете чувствовать как араб.

— Опа! Даже не знаю, как мне теперь с этим жить… Можно, я пойду подумаю?

Александр НИКОНОВ

СТЫД — Что такое СТЫД?

Слово состоит из 4 букв:

первая с,

вторая т,

третья ы,

последняя д,

Слово стыд английскими буквами(транслитом) — styd

Значения слова стыд. Что такое стыд?

Стыд

Стыд — отрицательно окрашенное чувство, объектом которого является какой-либо поступок или качество субъекта. Стыд связан с ощущением социальной неприемлемости того, за что стыдно.

ru.wikipedia.org

Стыд (общеславянск., основа та же, что и в слове «студить». Значение «срам, позор» является переносным и развилось из значения «холод»; англ. shame – cтыд, позор) – 1.

vocabulary.ru

СТЫД — эмоция, возникающая в результате осознания несоответствия, реального или мнимого, своих поступков или некоих индивидуальных проявлений принятым в данном обществе и им самим разделяемым нормам или требованиям морали.

Головин С. Словарь практического психолога

Стыд (др.рус. – остуда) – эмоциональная форма осознания и переживания своего проступка, греха, вины. Стыд – это подсознательный защитный механизм от страстей и пороков, основанный на совести и естественной нравственности.

Безрукова В.С. Основы духовной культуры. — 2000

СТЫД — состояние, которое испытывает человек, когда пробуждается совесть, смущение от совершенного поступка. Стыд может проснуться и в том случае, когда самого деяния еще нет, но человек в собственном воображении ясно осознает его последствия.

Евразийская мудрость от А до Я

СТЫД (SHAME) В антропологии проводится различие между культурами вины, в которых социальный контроль осуществляется посредством внутренних санкций, и культурами стыда…

Социологический словарь. — 2008

Стыд – является одним из видов нравственного сознания, оказывающим влияние на эмоциональную жизнь. Человек обладает естественной склонностью к переживанию чувства смущения, вызванного обличением какого-либо безнравственного поступка.

Православная энциклопедия «Азбука веры»

СТЫД чувственное переживание человеческой личностью своих безнравственных поступков. В отличие от «совести» как чисто внутреннего переживания, «стыд» подразумевает переживание перед лицом общественности.

Юнацкевич Р.И. Теория образования взрослых. — 2009

Стыд — стыд-сложное, специфически культурное образование, гарантирующее соблюдение определенных групповых норм, обязанностей по отношению к . Его положительный коррелят — честь, слава, признание и одобрение со стороны .

Карманов А. Психологический словарь

СТЫД — одно из осн. этико-философских понятий рус. мысли. Тема С, совести, критики бесстыдства является сквозной в истории рус. философии и культуры в целом.

Русская философия: Словарь. – М., 1995

Стыд (фильм, 1968)

«СТЫД» (Skammen) Швеция, 1968, 103 мин. Экзистенциальная драма-антиутопия. Этот фильм может показаться неожиданным для тех зрителей, которые знают и любят Ингмара Бергмана как исповедального поэта и в то же время хирурга интимного мира человеческих…

Энциклопедия кино. — 2010

«Стыд» (швед. Skammen; англ. Shame) — чёрно-белый антивоенный художественный фильм, снятый известным шведским режиссёром Ингмаром Бергманом по своему же сценарию. Просмотр этого фильма не рекомендуется детям и подросткам моложе 16 лет.

ru.wikipedia.org

Долой стыд (общество)

Общество «Долой стыд!» (1924—1925) — движение радикальных нудистов в СССР (существовало главным образом в Москве, хотя имеются сведения об акциях общества в других городах, в частности — в Харькове и Саратове).

ru.wikipedia.org

«ДОЛОЙ СТЫД!», Украина, киностудия им. А.Довженко, 1994, цв., 95 мин. Драма. По мотивам повести Миколы Хвылевого «Сентиментальная история». Времена НЭПа. Из провинциального городка в столицу приезжает девятнадцатилетняя Мария, чтобы быть с теми…

Энциклопедия кино. — 2010

ЧУВСТВО СТЫДА

ЧУВСТВО СТЫДА – аффективное проявление, сопровождающееся замешательством, смущением, беспокойством и являющееся защитой от непристойных желаний, аморальных побуждений, асоциальных форм поведения.

Словарь-справочник по психоанализу. — 2010

Русский язык

Стыд/.

Морфемно-орфографический словарь. — 2002

Стыд, -а́.

Орфографический словарь. — 2004

Примеры употребления слова стыд

Ведь две голливудские звезды, преодолевая стыд, изобразили небывалые любовные страсти.

Они же, когда ищут заранее ответы на ЕГЭ, вряд ли преодолевают стыд, нет, считают, что это вполне адекватно.

Только потерявший совесть, стыд и разум человек мог накануне Дня Победы рассылать такие «могильные» письма.

Да только партнёры не бросали, стыд им и позор.

Я ещё подумала тогда, мол, да, это стыд и позор.

К тому же герою постоянно мешает его стыд.

1. стыдобушка
2. стыдящийся
3. стыдящий
4. стыд
5. стыкать
6. стыковавшийся
7. стыковавший

Примеры совести из жизни для сочинения

Что такое совесть определение для сочинения

По толковому словарю Даля понятие «совесть» обозначает способность человека понимать мораль, нравственность, контролировать свои действия в рамках права и нравственности, требовать от себя их выполнения, давать отчет о своих поступках.

Достоевский Ф. М. говорил, что это чувство есть действие Бога в человеке. Суворов А. В. дополнял эту мысль тем, что она трогает нежно душу и освещает человека, следует за ним везде, помогает осознать ошибки, не дает ему поступать неправильно.

Древнегреческий философ Демокрит давал определение совести как стыд перед собой.

Что такое совесть?

Что такое совесть? Часто ответ на этот вопрос дается следующим образом – это способность кого бы то ни было самостоятельно определять свои нравственные обязанности, заниматься самоконтролем и оценивать свои поступки. Говоря простым языком, это способ выразить своё нравственное самосознание.

Проявление совести подразделяется на два вида. Во-первых, это определенные действия, которые совершает человек, в связи с той или иной нравственной подоплекой. Во-вторых, это эмоции, которые он испытывает в отношении некоторых поступков – чувство вины, или так называемые «угрызения совести».

Практически всё, что касается данного вопроса, окутано тайной. Например, как вообще у людей появилась совесть? Некоторые ученые полагают, что это произошло в результате эволюции, другие же придерживаются интуитивной теории.

Эволюционная теория основана на том факте, что с течением времени люди замечали, что их эгоистические поступки вредят близким, и за них они порицаются или наказываются. Добрые же поступки, наоборот, одобряются. Некоторые ученые считают, что подобное постепенно усвоилось человеком до врожденного уровня, хотя с этим согласны далеко не все.

Аргументы из литературы для сочинения на тему совести

Тема совести актуальна в литературе. Практически в каждом произведении найдется герой, который старается жить по ней.

Например, у В. М. Шукшина главный герой Егор является бывшим уголовником, который принес своей матери много несчастий. Когда после долгих лет жизни он встречает мать, то долго не может признаться, что он является ее сыном.

Впоследствии друзья хотят его вновь вернуть на путь криминала, но он отказывается, не испытывая муки совести, даже под страхом смерти.

Проблема совести в литературных произведениях

В литературных произведениях часто поднимается такая проблема, поскольку авторы очень любят рассуждать о ней. Достаточно вспомнить романы, повести и рассказы великих авторов, как тут же найдется парочка примеров для рассуждения.

Так, в романе Война и мир Николай Ростов проигрывает астрономическую сумму денег Долохову, хотя обещал своему отцу, что больше никогда не будет играть за карточным столом, поскольку семья испытывает серьезные финансовые трудности.

Вначале Николай не чувствует свою вину, но затем, понимая, что отец не оставит в беде, слезно дает себе и ему слово, что больше так не поступит.

В повести В. Быкова Сотников главный герой перед казнью фашистами вспоминает слезно эпизод из детства, где однажды берет пистолет отца и он выстреливает дома. Мама, прибежавшая в комнату, поняла, что случилось и говорит сыну, чтобы тот все рассказал отцу.

Герой убеждает отца, что он сам додумался рассказать ему о случившемся. Но это была ложь, которая терзала всю жизнь. Тогда он поклялся себе больше никому и никогда не врать. Такой небольшой эпизод из детства сделал из Сотникова совестливым человеком.

Кроме перечисленных есть и другие, не менее яркие примеры из литературы. Перечислим их далее.

Ф. М. Достоевский “Преступление и наказание”

Роман Федора Михайловича самый яркий пример совести из книги и всей русской литературы в целом.

Главный герой Родион Раскольников, считая себя не тварью дрожащей, а тем, кто имеет право, убивает алчную старушку, которая приносит окружающим горе.

Но затем он осознает, что, убив ее, он убил и себя тоже, преступив через закон и мораль. В результате он долго мучается и решает сознаться в убийстве, раскрывая свою бессовестность.

А. С. Пушкин Капитанская дочка

В романе главные герои Пугачев и Гринев встречаются во время бури у постоялого двора.

Гринев проявляет милосердие перед незнакомым человеком, видит, что человеку холодно и он нуждается в деньгах.

Он отдает свой тулуп и пару монет, чтобы тот не умер.

Позднее, когда Гринева заключат под стражу, Пугачев вспомнит поступок и освободит Гринева от казни.

В. Астафьев Конь с розовой гривой

У В. Астафьева есть рассказ Конь с розовой гривой.

В нем мальчик Витя поступает плохо, воруя у своей бабушки клубнику для соседских ребятишек, а вместо нее кладет в корзинку траву, чтобы бабушка не заметила.

Позднее он не спит ночью и решается признаться бабушке в своем поступке, тем самым раскаиваясь перед ней. За это она ему дарит пряник в виде коня, вознаграждая проявление голоса совести.

Н. Гоголь Мертвые души

Антиподом совести в романе Николая Васильевича является Чичиков. Главный герой не испытывает угрызения и нечестно обманывает людей, наживаясь на их бедах. Все действия говорят о том, что он низкий человек.

М. А. Булгаков Мастер и Маргарита

В романе Булгакова есть мифический эпизод, обращенный к показу истинных нравственных ценностей: миф о Понтии Пилате и Иешуа.

Пилат является римским чиновником и должен покарать Иешуа.

Он знает, что Иешуа ни в чем не виноват, но не может отпустить пленника, поскольку тогда он лишится своих чинов и работы.

В итоге, Иешуа казнят. После этого Пилат мучается. В конце он осознает свою вину и раскаивается, освобождая свое сердце и душу от угрызений.

М. Е. Салтыков-Щедрин Пропала совесть

В романе известного писателя-сатирика обостренная совесть олицетворяется. Она ходит к каждому в гости и просит разрешения остаться. Но каждый житель большого города не желает ее брать себе и отвергает ее.

Тогда последнего странника она просит найти маленького ребенка, чтобы в нем раствориться. Так и случилось.

М. Ю. Лермонтов «Герой нашего времени»

Главный герой в романе Михаила Юрьевича является страдающим эгоистом. Его мучают терзания, а он доказывает себе, что это только скука. В итоге, это чувство зарождается в душе и борется с пороком, постепенно становясь мерилом нравственности.

Почему совесть не в ладах с умом

Так что не в ладах совесть с умом. Изворотлив и бесчестен человеческий умишка по своей биологической природе. Такая вот незадача. Поэтому никогда и никакие самые умные законы не станут созвучны совести, а значит человеческому естеству. Поступая по уму мы часто рискуем пойти против совести. Чтобы этого избежать, стоит учиться жить не по уму, а по разуму. Это другое начало нашего осознания и оценки своего поведения.

Человека разумного отличает от человека умного именно руководство голосом совести в своих словах и поступках. Человек разумный, прежде всего, совестливый человек. Если умный много знает, то разумный понимает, осознаёт всю глубину приобретенных знаний. Без ежесекундного общения с совестью разума не набраться.

Когда ум за разум заходит, теперь знайте, это он от совести прячется. Он прекрасно знает, что такое совесть, да вам в этом не хочет признаваться…

Иван Иванович А.

Жизнь удалась? Или ничего не получается? Почему не складывается личная жизнь

Произведения о совести для детей

В каждом мультфильме, в каждой сказке говорится о ней. С малых лет детей учат поступать правильно, выбирая мораль и нравственность вместо лжи и предательства.

Так, в мультфильме и книге Даша-Путешественница главная героиня вместе со своим другом Башмачком исследует мир и помогает всем, кто нуждается в помощи.

Однако на их пути всегда стоит хитрый лис Жулик, который вечно пытается что-то украсить, совершая бессовестный поступок. Тогда Даша говорит Жулику, что красть нехорошо, и тот отдает украденное и искренне просит прощение.

В. М. Гаршин Человек обостренной совести

Другое название сказки Аttalea princeps. Она рассказывает про молодую пальму, которая в сказке Гаршина не была совестливой. Она хотела свободы любой ценой, поэтому не считалась ни с какими другими деревьями.

Став большой и сломав крышу здания, она стала погибать. Уже в конце своей жизни пальма призналась, что была неправа и отбирала воду и место у других растений.

Виктор Драгунский Тайное становится явным

Сказка Виктора Драгунского повествует о мальчике, который очень не хотел есть кашу и выбросил ее в окно, пока мама не видела. Маме сказал же, что все доел.

Она похвалила сына, и сказала, что они идут к Кремль в награду за хороший аппетит. Чуть позже в дверь стучится человек.

Мама открывает и видит, что этот человек весь в каше. Когда мама очистила пришедшего, мальчик спрятался и не хотел подходить к ней. Но позднее пересилил себя и попросил прощения, запомнив урок.

Дмитрий Пантелеев Честное слово

В сказке Леонида Пантелеева мальчик пообещал ребятам не уходить во время игры.

Но ребята обманули и разбежались по домам, а главный герой так и остался стоять, ответственно сдержав свое обещание.

Увидев беду мальчика, мужчина не отвернулся, а решил помочь, поступив по совести, и отвел ребенка домой, сделав так, чтобы тот не бросил свое обещание на ветер.

Владимир Железняков «Чучело»

В рассказе Чучело главная героиня, будучи хорошей подругой Димы Сомова, берет вину мальчика перед одноклассниками на себя.

Сам Дима не говорит, что является предателем, а молчит, когда дети начинают издеваться над девочкой.

На дне рождения он все же рассказывает ребятам о том, что девочка ни в чем не виновата. И в конце все дети просят прощения за то, что они терзали девочку.

Альберт Лиханов «Мой генерал»

В рассказе действие разворачивается вокруг Антона Петровича и внука Антона.

Внук очень гордится дедушкой и всем одноклассникам рассказывает, что он был на войне, имеет много орденов и наград. Но, будучи на пенсии, дедушка работает кладовщиком.

За это внуку становится стыдно. Позднее у мальчика просыпаются чувства на могиле дедушки, ведь ему рассказывают правду жизни: дедушка нашел мальчика у тела погибшей матери и передал его на воспитание своим родственникам.

Так, мальчик учится уважению к старшим и тому, что каждая профессия важна, и нельзя судить человека по тому, чем он занимается.

С точки зрения психологии

Многие известные психологи в своих работах неоднократно обращались к теме нравственности. Так, Эрик Берн считал, что существуют три эго-состояния человека:

• Взрослый.
• Родитель.
• Ребёнок.

Взрослый отвечает за логическое мышление и разум; Ребёнок — за интерес, исследование и развлечения, а вот Родитель… Родитель — это глас совестливости, нравственное начало человека.

Психолог Фрейд считал, что в каждом из нас есть суперэго, в которое заложены совестливость и эго-идеал. Первое качество развивается благодаря воспитанию родителей и включает способность к чувству вины и самокритике.

Некоторые психологи называют чувство вины врождённым инстинктом человека, некоторые полагают, что нравственность — это часть разума, а кто-то считает её производным развития цивилизации.

Рекомендуем: Понятие души человека

Итак, это фундаментальное понятие, интересное и сложное. Это чувство нравственной ответственности за собственное поведение и всё происходящее в мире людей.

Значение слова «совесть», которое нам предлагают различные официальные источники, — вещь скучная. А как прояснить определение этого абстрактного психологического термина простыми словами?

Можно сказать, что совесть представляет собой внутренний голос, который не позволяет нам совершать злые поступки, а если уж так получилось — жестоко корит нас за это и наталкивает на мысль об искуплении. Какой он — этот голос? Думается, у каждого из нас он свой. У некоторых людей это голос родителей, «впечатавшийся» в их сознание в раннем детстве; у кого-то — слова кумира, оказавшего на них огромное влияние; у верующих людей это может быть Бог…

Рекомендуем: Что такое внутренняя речь?

Очень интересна версия жизнерадостной десятилетней девочки, недавно прочитавшей «Пиноккио». По её мнению, совесть — это сверчок Джиммини, которого ты случайно проглотил, поэтому он застрял у тебя в голове… Как видите, версий много, присутствуют даже вполне забавные, но только сам человек может ответить, что конкретно для него значат мораль и нравственность…

Примеры совести из жизни человека

Если школьник не помнит второй аргумент из литературы на экзамене, то он всегда может привести жизненный пример. Это может быть любой момент из его или жизни его близких или друзей.

Например он может рассказать о том, как обманывал маму или папу, говоря, что в школу нужно идти позже, или что заболел и не может пойти на важное мероприятие, или о том, как первый раз что-то украл из магазина, а потом вернул украденное обратно.

Также можно вспомнить любые милосердные поступки и коротко рассказать о них: о помощи бездомным, о кормлении бездомных животных, о помощи пожилым людям и т. д.

Также в качестве аргумента из жизни может выступить фрагмент из любого фильма или его характеристика. Например, достаточно вспомнить события фильма Мальчик в полосатой пижаме, где героя терзает то, что у него есть на столе хлеб и вода, лучшие игрушки, а у ровесника нет даже крыши над головой.

Примеры из истории

Практически каждый великий человек из истории был совестливым.

Так, апостол Петр при жизни был гоним за распространение христианства римским полководцем Иродом и большую часть жизни провел за решеткой. Казнить его не могли, поскольку он был гражданином Рима.

Когда дошли слухи, что Петр учит своего лекаря христианскому учению, было принято решение его казнить.

До этого события Петр видел, как мучается сын римского полководца, и сказал, что может помочь ему, если его ненадолго отпустят из-под стражи. Он излечил сына от страшного заболевания.

Тот, понимая, что может спасти Петру жизнь, в качестве благодарности, не решается это сделать и всю жизнь от этого мучается.

А вам за что стыдно? – Власть – Коммерсантъ

Опрос фонда «Общественное мнение» показал: 64% российских граждан порой испытывают чувство стыда за свою страну. «Власть» поинтересовалась у читателей, за что в стране стыдно им.

Рамзан Кадыров, глава Чечни. Мне стыдно за тех людей, которые заявляют, что им стыдно за свою страну. Я горжусь Россией и делаю все для того, чтобы таких в Чеченской республике были единицы.

Александр Лебедев, владелец Национальной резервной корпорации. За Лужкова — точно так же, как и за телеканалы, которые пронизывает сплошная коррупция. Все это феноменально глупо. Стыдно, что до сих пор нет ни одного большого мемориала жертв ГУЛАГа. Третий год мы просим под это землю у правительства Москвы. А вообще, хорошо, что нам за что-то стыдно, значит, еще остается возможность исправить.

Николай Сванидзе, телеведущий, член Общественной палаты. За то, что массы людей очень плохо живут. Именно поэтому россияне часто нервны и злы, у них много зависти и агрессии, а улыбок — мало. Народ у нас добродушный, просто люди очень устали от тяжелой жизни на протяжении многих поколений. Большинство россиян переживают беспросветность от того, что они ничего не могут сделать, что государство их обманывает, что законы направлены не на пользу людям, а на пользу чиновникам.

Станислав Наумов, заместитель министра промышленности и торговли. За хоккейных болельщиков. Надо уметь не только болеть за своих, но и признавать успехи других. А болельщики команды хозяев не всегда достойно оценивают игру противников. Еще иногда бывает стыдно за себя. Например, обещал что-то сделать за год, а получилось только за два.

Алексей Левченко, председатель правления банка «Ренессанс Кредит». За медицину и образование. Врачи и учителя не мотивированы на результат и работают за копейки. Сейчас нет самоотверженных людей, готовых работать за низкую зарплату, как в советское время. Скоро лечить и учить будет некому.

Сергей Антуфьев, губернатор Смоленской области. Нужно не стыдиться, а работать. Чем больше будем трудиться, тем меньше останется поводов для стыда. Если бы каждый реально отвечал за свои дела, не было бы ни разбитых дорог, ни бедных стариков, ни плохой инфраструктуры.

Андрей Ильницкий, заместитель руководителя ЦИК «Единой России». Стыдно за то, что мои родители, никогда не выезжавшие за границу, после распада СССР вдруг там и оказались. Теперь они вынуждены жить на Украине, и ситуацию не исправишь. Стыдно за отношение к инвалидам, которые фактически вычеркнуты из общества. Больно за старшее поколение, которому мы не можем обеспечить достойную пенсию. А вообще, стыд — это хорошо. Кто не стыдится, тот не любит.

Василий Стародубцев, депутат Госдумы, в 1991 году член ГКЧП. За постоянное предательство руководителями наших национальных интересов. Горбачев сдал страну, пьяница Ельцин продолжил… Сейчас самое вопиющее — добивают армию. Кадровый военный не стал бы так беспощадно громить оборону страны, а мебельщик спокойно вколачивает гвозди в крышку гроба.

Юрий Кобаладзе, управляющий директор X5 Retail Group, бывший сотрудник Службы внешней разведки. Стыдно за то, что происходит вокруг Лужкова. Дело не в том, хорош он или плох. Сама история с затянувшимся уходом и скандалами крайне постыдна. Еще стыдно за процесс Ходорковского и за ситуацию в Чечне. Но стыд — естественное и даже полезное чувство.

Валентина Петренко, председатель комитета Совета федерации по социальной политике. Больше всего — за равнодушие сограждан. Им наплевать на семью, детей, которые растут в неполных семьях, на загаженные подъезды, улицы, города… Стыдно, что люди пьют, употребляют наркотики. Мучительно стыдно за чиновников, которые, получив даже малую власть, ведут себя несправедливо, превращаясь в царьков на своих местах. Даже я, сенатор, не могу справиться с бюрократией.

Виктор Батурин, генеральный директор компании «Интеко-агро». Обидно за страну, где «ни церковь, ни кабак — ничего не свято». Раньше стремились к великим целям: «Москва — третий Рим», «Наше поколение будет жить при коммунизме»… Сейчас нет национальной идеи, а ничтожные цели порождают ничтожные результаты.

Константин Титов, член Совета федерации, бывший губернатор Самарской области. Я никогда за Россию не стыдился. Это — моя родина, мои сородичи и единородцы. Плохое надо устранять внутри страны без шумихи. Бывает, например, на отдыхе по-хамски ведут себя люди с огромными цепями и крестами с «распятым гимнастом», как они думают. Подходил, говорил с ними, они успокаивались.

Лев Пономарев, лидер движения «За права человека». Мне стыдно, что я живу в городе, где жена мэра стала миллиардером на городских подрядах. Что судьи руководствуются не законом, а заказом. Если есть указание — осудят, игнорируя или передергивая все факты. Недавно больше 20 часов провел на судах по своим делам. И опять удивился, насколько бесстыдно ведут себя судьи, творя беззаконие. Но они — часть системы и по-другому, видимо, не могут.

Руслан Аушев, Герой Советского Союза, первый президент Ингушетии. За многое. За армию, социальную сферу, дороги, больницы… Нередко бывает стыдно за сограждан с большими кошельками и крайне примитивными представлениями о приличиях. Но особенно больно за Кавказ, где гибнут сотни людей. А мы, как ни стараемся, не можем изменить ситуацию.

Герман Стерлигов, председатель совета директоров Группы компаний Германа Стерлигова. За детоубийства. Мы, безусловно, лидируем в поставках абортивного материала на международный рынок.

Борис Невзоров, председатель законодательного собрания Камчатского края. Обидно, когда за границей про нас гадости говорят, а мы языка не знаем и ответить не можем. Да и сами себя дураками показываем в «Нашей Раше». За рубежом на самом деле грязи не меньше. А у нас раньше было действительно туго. Когда жил в Тамбовской области при Хрущеве, даже хлеба не было. А сейчас, если бы не пили, намного лучше жили бы. Нашей территории и богатствам все жутко завидуют. Но это — гораздо лучше, чем если бы сочувствовали.

Вадим Густов, член Совета федерации, в 1998-1999 годах первый заместитель председателя правительства. Например, за то, что теряем село. Молодежь там работать не хочет. Сельская интеллигенция стареет, учителям по 50-60 лет. Плохо, что мы все еще остаемся советскими, многого не умеем. Но все же после тяжелейшей ситуации вытаскиваем экономику из трясины.

Алексей Самохвалов, председатель правления Общества защиты прав потребителей услуг связи и инфокоммуникаций. За то, что страна самостоятельно до сих пор не произвела ни одного мобильного телефона, ни одного факса! Мы сильно отстаем от мировых лидеров. Стыдно за 80% телепрограмм на центральных каналах, которые не несут людям ничего здравого. За то, что пытались запретить Skype, потому что программа лишает прибыли операторов «большой тройки». Давайте запретим все, убьем конкуренцию, создадим экономику монополий!

Валерий Рязанский, заместитель председателя фракции «Единая Россия». Не стыдно, а обидно, что при таких возможностях много людей живет плохо. Но одним прыжком наследие советских времен не преодолеть. А стыдиться родины нельзя, и неверно, что нам не хватает культуры. Бывает, что недостойно ведут себя немцы, финны, американцы… Но это не от национальности зависит, а от недостатка воспитания.

Владимир Рыжков, политик. Проще сказать, за что не стыдно: за великую русскую литературу и культуру. Но это создано до нас. Стыдно за отношение государства к людям как к быдлу, за поведение милиции, коррупцию, пьянство, хамство, деградацию здравоохранения и образования, за то, что гадят Байкал, что лучшие люди уезжают из страны или сидят в тюрьмах.

Аркадий Арканов, писатель-сатирик. Лично мне ни за что не стыдно. Я никогда не делал чего-то, за что приходилось бы краснеть. Но я испытываю горечь за многие российские беды, например за нищету. А стыдно должно быть людям, которые такое допускают, но они, похоже, не способны испытывать это чувство.

20 примеров, когда люди купили одежду, а обновка вызвала приступ жгучего стыда

Сегодня в большинстве случаев производство одежды поставлено на конвейер, и после выпуска ее никто не проверяет. А жаль, потому что порою встречаются такие «эпичные дефекты», за которые покупателям становится очень стыдно и неловко. Вот только замечают они это слишком поздно!

Как вы догадались, в этой подборке собраны модные экземпляры, которые появились на свет в результате дизайнерской или механической ошибки, но, увы – они были куплены, а некоторые из них уже успели «засветиться» среди людей. И если честно, то мы уверены, что, даже рассматривая их через монитор, вы раскроете рот от удивления и покраснеете до кончиков ушей.

Кто бы мог подумать, что подвох будет в таком неожиданном месте!

Неужели стоит учитывать все анатомические особенности лошадей, когда хочется нарисовать их в виде принта на свитере?

Будет очень неловко тому, кто купит эту рубашку и наденет на важное мероприятие!

Когда дизайнер собрался покреативить, но потом что-то пошло не так…

Теперь вы понимаете, что симметрия – это не всегда выигрышное решение в выпуске спортивной одежды?

Ну, вот еще одна случайная «неслучайность»!

Согласитесь, можно было отыскать место для мордочки ленивца более удачное!

Надеемся, эти шорты никто не купит!

А не рановато ли детям такое показывать?

Тот случай, когда дизайнера может подвести даже чувство юмора!

Как считаете, нынешние тренды мотивируют девушек ходить в спортзал?

Мы так понимаем, что рука Санты должна была быть в другом месте?

Упс, как же неловко получилось с этим воротничком…

Теперь вы понимаете, что однотонные лосины – это совсем не скучно, а наоборот – залог того, что с вами не случится конфуз!

Когда заказываете пижаму через интернет, пожалуйста – увеличивайте фото, чтобы рассмотреть принт!

А ведь мы предупреждали насчет симметрии!

А знаете – скоро у нас закончатся все приличные комментарии!

Надеемся, стрела Амура попадет в сердце, а не в эту цель!

А ведь детям так нравятся панды!

Кому дизайнерский шарфик? Недорого!

Смотрите также:
Абсолютно невинные, но ужасно двусмысленные детские проказы

А вы знали, что у нас есть Instagram и Telegram?

Подписывайтесь, если вы ценитель красивых фото и интересных историй!

История позора в Америке и ее современное возрождение — Brewminate

Изображение tomertu

Доктор Питер Стернс / 11.06.2017
Проректор Почетный профессор истории
Университет Джорджа Мейсона

Слово «бесстыдный» очень часто используется в наши дни, что может говорить о том, что многие считают все более грубым и язвительным политическим дискурсом в стране.Возможно, думается, американская культура могла бы использовать дозу стыда и смирения.

Но как насчет людей, преследуемых в социальных сетях, таких как Уолтер Палмер, дантист, который охотился и убивал льва Сесила? Конечно, он мог неправильно рассудить. Но было ли оно достаточно бедным, чтобы он заслуживал того, чтобы его жену и дочь не только стыдили, но и угрожали?

Как я отмечаю в своей недавней книге «Стыд: краткая история», использование стыда в американском обществе имеет четкую историческую дугу.

Но роль, которую играет эта эмоция, которую люди испытывают, когда они нарушают стандарты группы, также осложнилась несколькими недавними изменениями в правовой, политической и медийной экосистемах страны.

Эти сдвиги вызывают вопросы о том, как обращаться с этой мощной, но неприятной эмоцией в современной Америке.

Новое, «просвещенное» направление

Западные общества, включая американские колонии, когда-то сильно полагались на стыд. Было глубокое убеждение в важности подчинения для стабильности сообщества.Также не хватало других ресурсов, на которые мы полагаемся сегодня, например, полиции, для обеспечения порядка.

Акции были обычной формой публичного позора в колониальной Америке. Эрмесс

Колониальные американцы не испытывали особого угрызения совести в применении основанных на стыде наказаний, таких как публичные акции, чьи копии теперь забавляют туристов с фотоаппаратами Новой Англии. Было даже слово «постыдный», которое больше не использовалось, для обозначения людей, которые старались избегать постыдных ситуаций.

Все это начало меняться в конце 18 века, когда течения Просвещения начали распространяться по всей западной культуре, и общественные лидеры начали переоценивать важность человеческого достоинства.

«Позор», как писал в 1787 году отец-основатель Бенджамин Раш, «повсеместно признан худшим наказанием, чем смерть».

Помимо гиперболы, действия американцев начали отражать эту новую мудрость. Государственные акции начали отменять по закону, начиная с Массачусетса в 1804 году.Родителям посоветовали не стыдить своих детей, чтобы не подорвать их уверенность в себе. (Популярное использование слова «чувство собственного достоинства» восходит к 1856 году.)

К 1920-м годам большинство глупых кепок были запрещены в школах. Викискладе

Конечно, стыд никуда не делся; Его продолжали использовать различные люди, занимающие руководящие должности, от сержантов-инструкторов учебного лагеря до тренеров спортивных команд. Тем не менее, неодобрение тактики позора сохранялось.Школы постепенно избавлялись от наиболее вопиющих обычаев (например, к 1920-м годам от кепок отказались). Всевозможные группы призывали больше не стыдиться своих сексуальных наклонностей или инвалидности. Возникла большая толерантность, которая дала людям больше свободы в принятии лечения психологических проблем или раскрытии своей сексуальной идентичности.

В последние десятилетия психологические исследования показали, что чувство стыда может деморализовать людей или вызывать агрессию, потому что они заставляют людей плохо относиться к себе.(Это отличает стыд от вины, которая, поскольку она сосредоточена на действиях человека, а не на его или ее характере, может привести к извинениям и возмещению ущерба.)

Сегодня общественные ученые, такие как исследователь социальной работы Брене Браун, продолжают говорить об этих открытиях, призывая тех, кто страдает от стыда, отбросить эмоции и призвать своих обвинителей к ответу, как бы посрамляя шеймеров.

Возрождение стыда

Критический взгляд на стыд в западной культуре сейчас укоренился: пока такое поведение сохраняется, его часто осуждают, а различные институциональные изменения, от повышения классов до тюремной реформы, ограничивают его влияние.

И это продолжает во многом изменять наше общество, ослабляя ряд традиционных ограничений, которые в случае нарушения приводили к публичному позору. Незамужние женщины из среднего класса теперь могут гордо рожать детей, в то время как публичные списки школьных оценок запрещены.

Однако в последнее время отношение к стыду изменилось, хотя хор неодобрения продолжается. Согласно поиску Google Ngram, упоминания стыда в письменных текстах, число которых в Соединенных Штатах с середины XIX века сократилось, за последние десятилетия увеличилось гораздо больше, чем в других англоязычных странах.

Frequency of Shame в американском английском, 1800-2008, Google Ngram Viewer

Результат, по крайней мере косвенно, — новая дискуссия и еще один раскол в американской культуре.

Насколько я понимаю, это изменение объясняется тремя источниками. Во-первых, ряд консервативных судей в 1960-х годах постановили, что стыд является надлежащим наказанием за определенные преступления, такие как вождение в нетрезвом виде или мелкая кража. Акции не возобновлялись, и многие вышестоящие суды оспаривали новый энтузиазм, но многие преступники были вынуждены повесить позорные знаки в своих машинах или стоять в торговом центре с табличкой, объявляющей их проступки.

Во-вторых, печально известные культурные войны в Соединенных Штатах породили партизанские лагеря, стремящиеся посрамить своих противников. Даже либералы, которые, вероятно, в принципе враждебны позору, присоединяются к параду, как в повсеместных (и пока безуспешных) попытках опозорить нашего нынешнего президента и его сторонников.

В-третьих, социальные сети вызвали поток ненависти, когда социальные сети заполонили публичный стыд и обвинения в сексуальных неприличиях, лицемерии и расизме. Эти усилия могут вытеснить жертв с работы, вынудить их переехать, а некоторых даже довести до самоубийства.

Позор на распутье

Эти сдвиги создали дилемму: достаточно ли мы стыдимся или слишком много?

Некоторые наблюдатели, независимо от того, обеспокоены ли они распутным сексуальным поведением или жадностью глобальных капиталистов (один из которых провозгласил, что «стыд для неженок»), могут привести веские доводы в пользу более надежного восстановления общественного позора.

Это может не означать возвращение к акциям и болтовням, но общество могло бы лучше определять то, что заслуживает стыда, а также устанавливать ограничения.По мере того как американская общественная жизнь атрофировалась, эта способность, кажется, ослабла. Мы определенно, кажется, утратили умение — доступное в обществах, в большей степени основанных на стыде, — помогать людям оправиться от стыда и реинтегрироваться в общество.

Но как насчет защиты людей от принуждения придерживаться неприятного уровня конформизма? А как насчет жестокости и жестокости позора в социальных сетях, когда ошибочный комментарий или ошибка могут положить конец карьере?

По общему признанию, неуправляемая современная история американского стыда скорее предлагает проблемы, чем решения.Страна утратила как комфортную опору на позор своих колониальных предков, так и уверенное сопротивление этому со стороны реформаторов гуманитарной помощи.

Нравится:

Нравится Загрузка …

Комментарии

комментария

Эволюция стыда — Атлантика

Директор по связям с общественностью отправляет опрометчивый твит перед посадкой в ​​самолет. Дантист убивает льва. Дональд Трамп говорит почти все. Во всех этих случаях Интернет превращается в дервиш осуждения, возмущения и осуждения.Для некоторых этот повторяющийся образец онлайн-позора является признаком ужасно неправильного поведения толпы; для других это признак социального прогресса и что голоса, которые недостаточно представлены, наконец-то были услышаны. Но для Джиллиан Джордан из Йельского университета это ключ к универсальному человеческому поведению, называемому наказанием третьей стороны.

Наказание третьих лиц происходит, когда мы наказываем людей, которые плохо себя ведут и нарушают социальные правила, даже если их действия не влияют на нас напрямую. Все культуры показывают это в той или иной степени (а шимпанзе — нет).Это начинается рано: восьмимесячные младенцы будут тяготеть к противному лосю, если он накажет бесполезного слона. И это обычно связано с расходами: разоблачители рискуют своей карьерой, протестующие сталкиваются с арестом и избиением, люди, отправляющие неодобрительные твиты, могут подвергаться преследованиям и преследованиям, а в более общем плане каратели теряют время, энергию и социальные связи.

Так зачем? Зачем осуждать того, кто не причинил нам прямого вреда?

Некоторые ученые предположили, что это помогает объединить человеческие общества, укрепляя социальные нормы и препятствуя эгоизму или плохому поведению.Таким образом, группы, практикующие наказание третьих лиц, должны добиться большего успеха, чем те, которые этого не делают. Это может быть правдой, но коллективные пособия не объясняют, почему человек, , решают нести расходы в виде наказания. Почему никто не может просто сидеть сложа руки и позволить другим наказывать?

В онлайн-позоре Джордан увидел разгадку. «Я начала думать о друзьях, которых я знала, которые участвовали в социальной справедливости», — говорит она. «Было много моралистических речей, которые, казалось, были сосредоточены на изложении своей собственной позиции.Другими словами, наказание со стороны третьих лиц — это, в первую очередь, сигнал, который сообщает зрителям, что you заслуживают доверия, точно так же, как хвост павлина или рога оленя сигнализируют о его генетических качествах. Там написано: Если я готов наказать эгоизм, вы знаете, что я не собираюсь поступать с вами эгоистично.

«Они рассматривали наказание как знак того, что вы, вероятно, будете хорошо себя вести».

Это работает только в том случае, если наказание является честным сигналом надежности, если те, кто это делает, на самом деле более заслуживают доверия, чем те, кто этого не делает.Джордан утверждает, что это так, потому что те же факторы, которые побуждают людей на самом деле быть заслуживающими доверия, также побуждают их наказывать других, которые ведут себя плохо. Например, вы с большей вероятностью будете хорошо относиться к сверстникам, если будете взаимодействовать с ними неоднократно (в отличие от постоянного коллеги с летним стажером) или если вы принадлежите к учреждению, которое обеспечивает соблюдение кодексов поведения (например, к военным или религиозным учреждениям). В этих ситуациях вы также получаете больше преимуществ от наказания (потому что вы сигнализируете о своей позиции большой группе постоянных коллег) и платите меньше затрат (так как больше людей поддерживают вас).

Вместе с Дэвидом Рэндом, психологом, изучающим вопросы сотрудничества, Джордан проверил эти идеи, набрав сотни добровольцев через Amazon Mechanical Turk и заставив их сыграть в игру доверия в два этапа. На первом этапе Помощник может решить, делиться ли деньги с Получателем; если они эгоистичны, Каратель может решить наказать их. Выборщик наблюдает за всем этим. На втором этапе они получают горшок с деньгами и могут вложить его часть с помощью Карателя. Эти вложения увеличиваются в три раза, и Каратель может решить, сколько вернуть Избирателю.Таким образом, Выборщик должен оценить, насколько он доверяет Карателю, основываясь на том, что он сделал в первой игре.

Джордан обнаружил, что Избиратели отправляли больше денег Карателям, если они действительно наказывали эгоистичных Помощников. «Они рассматривали наказание как знак того, что вы, вероятно, будете хорошо себя вести», — говорит она. И они были правы, потому что наказавшие Каратели вернули Избирателям больше денег. Они действительно заслуживали большего доверия.

«Они доверяют карателям правильные поступки, но не особо их любят.

Джордан затем переиграл эксперименты с изюминкой. На этот раз во второй фазе Избиратели сыграли с либо Помощниками, либо Карателями из первой фазы. В такой ситуации наказание больше не является единственным признаком надежности; помощь может передать ту же информацию. «Мы предсказали, что люди должны быть менее склонны к наказанию, если у них есть возможность хорошо выглядеть по-другому», — говорит Рэнд. И они были правы: на этот раз Избирателей больше не поколебало наказание, и Каратели с меньшей вероятностью раздали его.

«Это показывает, что люди наказывают не только потому, что хотят, чтобы эгоистичным людям был причинен вред», — говорит Джордан. «Они хотят показать, что им можно доверять. Если есть лучший способ сделать это, они не будут наказывать «. Точно так же, с точки зрения Избирающего, «суть дела не в вознаграждении за наказание, несмотря ни на что. Речь идет о предсказании того, кому можно доверять «.

«Это проясняет, почему одни исследования показывают, что каратели приносят пользу, а другие — нет: помощь другим — лучший сигнал о сотрудничестве, поэтому люди используют это как сигнал, когда это возможно», — говорит Пэт Барклай из Университета Гвельфа.

Барклай и другие предсказали, что наказание третьей стороны может быть надежным сигналом о совместных намерениях, «но эта статья предоставляет эмпирическую поддержку этому прогнозу», — говорит Николай Райхани из Университетского колледжа Лондона. Команда также воплотила свои идеи в математической модели, которая имитирует, как наказание влияет на виртуальных людей при игре в доверительные игры. Результаты этой модели полностью совпадают с результатами реального эксперимента, что позволяет предположить, что это полезный инструмент для дальнейшего изучения эволюции наказания.

Джордан и Рэнд предупреждают, что это эволюционная перспектива о том, почему стороннее наказание возникло в первую очередь у людей. Это не означает, что люди, которые проявляют возмущение в Интернете или в других условиях, делают это из-за холодных расчетов и личных интересов. «Мы не называем людей лжецами, как будто они говорят, что им все равно, но на самом деле это не так», — говорит Джордан. «Люди искренне испытывают возмущение и моральный гнев. Но, по крайней мере, отчасти их заботит то, что это приносит им репутационные преимущества.«

» «Это также помогает объяснить, почему люди злятся, даже если их неправильное поведение было случайным», — добавляет она. «Трудно объяснить это, если вы думаете, что причина наказания — во благо группы».

Но наказание также имеет репутационные издержки. Хотя эксперименты показали, что люди доверяют больше денег карателям, «большинство исследований говорят, что люди не любят карателей больше, чем ненаказателей», — говорит Барклай. «Они верят, что каратели поступают правильно, но не особенно любят их, возможно, из-за страха наказания.«

Сара Мэтью из Университета штата Аризона говорит, что выводы группы не могут применяться в широком смысле. Они определенно не согласуются с ее опытом работы со скотоводами туркана в Восточной Африке. «Среди турканов тех, кто не наказывает, называют безбилетниками, — говорит она. Их объявляют «бесполезными» людьми, которые не вносят вклад в развитие сообщества. «Люди могут заботиться о своей репутации карателей не потому, что это форма сигнала, а потому, что наказание — это одна из областей сотрудничества, точно так же, как оказание помощи или участие в войне.

Она добавляет, что изучать происхождение наказаний третьих лиц, глядя на крупные штаты, является заблуждением. В таких обществах формальные институты, такие как правовая система, берут на себя тяжелую работу по поддержанию общественного порядка, что меняет наше отношение к людям, назначающим наказания. И на протяжении большей части нашей эволюционной истории таких институтов не существовало. «Это немного похоже на выводы о рационе человека, изучая людей, занимающихся сельским хозяйством», — говорит Мэтью.

История унижений указывает на будущее человеческого достоинства

Унижение — это более чем индивидуальное и субъективное чувство.Это инструмент политической власти, которым пользуются намеренно. В конце 1930-х годов советские показательные процессы использовали все средства, чтобы унизить любого, кого Сталин считал потенциально опасным противником. Национал-социализм копировал эту практику всякий раз, когда предавал суду «врагов народа». На улицах Вены в 1938 году официальные лица заставляли евреев становиться на колени на тротуаре и стирать антинацистские граффити под смех нееврейских мужчин, женщин и детей. Во время Культурной революции в Китае молодые активисты изо всех сил старались безжалостно унижать высокопоставленных чиновников — обычная практика, которая до сих пор не получила официального выговора или исправления.

Либеральные демократии, особенно после Второй мировой войны, оспорили эту практику. Нам нравится верить, что мы в значительной степени искоренили такую ​​политику в наших обществах. По сравнению с тоталитарными режимами ХХ века такая вера может показаться оправданной. Однако мы все еще далеки от «приличных обществ», члены и институты которых, по выражению философа Авишая Маргалита, «не унижают людей», а уважают их достоинство. Хотя строительство дороги к порядочности началось примерно в 1800 году, она была — и остается — вымощена препятствиями и исключениями.

Массовое противодействие политике унижения началось в Европе в начале 19 века, когда представители низшего класса все чаще возражали против неуважительного обращения. Слуги, подмастерья и фабричные рабочие одинаково использовали язык чести и концепции личной и общественной самооценки — ранее монополизированные дворянством и высшим средним классом — чтобы потребовать, чтобы работодатели и надзиратели не подвергали их словесным и физическим оскорблениям.

Это социальное изменение стало возможным и поддержано новым типом чести, который последовал за изобретением «граждан» (а не подданных) в демократизирующихся обществах.Граждане, наделенные политическими правами и обязанностями, также рассматривались как обладающие гражданской честью. Традиционно социальная честь была разделена по статусу и рангу, но теперь гражданская честь принадлежала каждому гражданину, и это помогало поднять их самооценку и самосознание. Следовательно, унижение и другие демонстрации предполагаемой неполноценности других больше не считались законным средством оказания власти над своими согражданами.

Исторически сложилось так, что унижение можно было почувствовать — и возразить против — только тогда, когда понятие равного гражданства и человеческого достоинства вошло в политический дискурс и практику.Пока общество придерживалось представления о том, что одни люди фундаментально превосходят других, людям было трудно чувствовать себя униженными. Они могут чувствовать, что с ними обращаются несправедливо, и восстать. Но они не сочли бы такое обращение унизительным само по себе. Унижение можно испытать только тогда, когда жертвы считают себя наравне с преступником — не с точки зрения реальной власти, а с точки зрения прав и достоинства. Это объясняет всплеск исков о клевете в Европе в XIX веке: они отражали демократичное чувство чести в обществах, которые предоставили и институционализировали равные права после Французской революции (даже в странах, в которых революции не было).

Позор рассматривался как законный инструмент для обеспечения соблюдения социальных правил и моральных стандартов, особенно в руках законных властей

Эволюция правовой системы в западных странах служит одновременно мерой и активным участником этих событий. Со времен средневековья до начала 19 века публичное осуждение широко использовалось в качестве дополнительного наказания для мужчин и женщин, осужденных за противоправные действия. Местные власти заставляли осужденных преступников выставляться у позорного столба (рамка, на которой были защемлены их голова и руки), публично избивали их и, в тяжелых случаях, клеймили их.Такие санкции должны были вызвать у виновного стыд и, в идеале, раскаяние. Они следовали логике сдерживания в той же степени, что и логике общественного согласия. Делая общественность соучастником санкций, например, не делая ничего, чтобы помешать людям оскорблять или бросать отвратительные предметы в правонарушителя, власти стремились подтвердить и подтвердить моральный порядок, нарушенный наказанным лицом.

В этот ранний современный период стыд не рассматривался как эквивалент современного понятия унижения, как это было сформулировано в последующую эру эмансипации, демократизации и либерализации.В то время как унижение подвергалось критике за отрицание подлинного достоинства людей, стыд рассматривался как законный инструмент для обеспечения соблюдения социальных правил и моральных стандартов, особенно в руках законных властей. Стыд был нацелен на нарушителей в надежде, что он побудит их воздерживаться от дальнейших проступков и, таким образом, заслужить социальную реинтеграцию.

Однако, начиная примерно с 1800 , в Европе произошел решающий семантический и политический сдвиг. Публично применяемые санкции за позор все чаще подвергались критике со стороны ученых-юристов и других интеллектуалов.Среди множества аргументов против таких санкций человеческое достоинство выделялось как наиболее принципиальное как с философской, так и с политической точки зрения. Это также оказалось наиболее эффективным, окончательно убедив многие европейские правительства отменить позорный столб, публичную порку и клеймение в 1830-40-х годах. Эти действия теперь считались «унизительными», поскольку они нарушали основные гражданские права на честь и достоинство.

Но тот факт, что суды отказались от публичного позора, не означал, что такая практика полностью исчезла.Ритуалы позора были неотъемлемой частью народной культуры во всей Европе раннего Нового времени. Мужчины и женщины, которые так или иначе действовали вопреки неписаным правилам местного общества, часто подвергались коллективным формам увещевания. В Англии женщины, которые плохо обращались со своими мужьями, были вынуждены участвовать в так называемых скиммингтонских аттракционах, в которых они (а иногда и их мужья) сидели задом наперед на осле, и их гнали, пока соседи и другие деревенские жители издевались над ними. Тех, чье сексуальное, социальное или политическое поведение не соответствовало общепринятым обычаям, часто заставляли участвовать в charivaris (разновидность имитационного парада), сопровождаемого лязгом кастрюль и сковородок и другими формами «грубой музыки», производимой зеваками.

Феномен со стороны сверстников пристыдить сверстников остается обычным явлением в современный период, даже несмотря на то, что власти пытались расправиться с практикой, угрожающей их монополии на законное применение физической силы. В 1820-х годах в английском городе Бристоле судостроители привязывали черноногих (людей, которые продолжали работать вопреки забастовке рабочих) к мачте и таскали их по городу. В 1920-х годах немецкие шахтеры установили постыдные столбы, на которых отображались имена штрейкбрехеров.

После Второй мировой войны местные группировки по всей Европе особым образом нападали на женщин. После войны толпы публично унизили десятки тысяч женщин, которые вели любовные отношения с немецкими солдатами во время оккупации: они сбрили волосы и выставили их напоказ по улицам, пока зеваки аплодировали и хлопали в ладоши. Еще в 1970-х итальянские рабочие использовали грубую музыку и позорящие парады, чтобы унизить своих боссов и начальников за бесхозяйственность. Даже в 1971 году, во время волнений в Северной Ирландии, католические женщины, которые встречались с британскими солдатами, рисковали быть привязанными к уличным фонарям, остриженными волосами, покрытыми смолой и покрытыми перьями.

Религиозное и этническое происхождение, а также сексуальная ориентация стали популярными объектами унижения

И в мирное время ритуалы позора оставались популярными в прошлом веке и в нынешнем. Несмотря на то, что европейские правовые системы давно воздерживаются от применения санкций за позор, контролируемые государством учреждения, такие как школы, больницы, полиция и военные, открыто и сознательно продолжали использовать такие стратегии, чтобы добиться соответствия и воспрепятствовать кажущимся дисфункциональным отношениям.

Начиная с 1960-х годов тенденции к либерализации в западных обществах помогли выявить такие стратегии и оказать давление на институты с целью их отмены. Но до 1986 года британский парламент принял закон, запрещающий телесные наказания в государственных школах; в самостоятельно управляемых, так называемых «государственных школах» в Великобритании это было разрешено до десятилетия спустя. По сей день солдаты подвергаются жестоким методам унижения личного достоинства со стороны своего начальства и перед товарищами.Военная дисциплина и корпоративного духа не позволяют жертвам жаловаться и отстаивать свое право на достоинство; обычно публично становятся известны лишь несколько случаев, вызывающих возмущение и возмущение.

Даже если формальные институты в конечном итоге могут быть принуждены уважать достоинство своих членов, к сожалению, в последние десятилетия особенность общественной жизни заключалась в том, что отдельные лица и социальные группы пользуются большей свободой вести себя «непристойно» и причинять вред. друг на друга.Люди часто используют эту свободу, чтобы унизить «по горизонтали». Такое унижение часто больше не связано с принуждением кого-либо к социально приемлемому поведению. Вместо этого речь идет о унижении других за то, что они есть: слишком умные или слишком тупые, слишком толстые или слишком худые, слишком белые или слишком черные, слишком женские или слишком мужественные. Религиозное и этническое происхождение, а также сексуальная ориентация стали популярными объектами унижения.

В последние годы социальные сети значительно расширили возможности и последствия такого унижения.Интернет не накладывает ограничений на то, насколько широко могут распространяться унизительные видео, изображения или текст. Он также приглашает все больше и больше людей к активному участию в игре унижения и, таким образом, к появлению «последователей».

Лица, попавшие в такие списки позора, вряд ли могут защитить себя. Однако коллективно уязвимые группы сопротивлялись. С 1960-х годов феминистки осуждали сексистские СМИ, сводящие женщин к секс-игрушкам, и резко критиковали их повсеместную дискриминацию как нарушение прав и достоинства человека.Гей-движение организовывалось против того, что они воспринимали как гомофобную политику унижения, противопоставляя ей претензии на гордость и самоуважение. Антирасисты продолжают вести тяжелую битву против предрассудков, негодования и ненависти, которые разносятся на различных аренах и в разных слоях общества. Как правило, мигрантам и беженцам труднее всего поднять коллективный голос против повседневных унижений. Они полагаются на помощь и поддержку активистов-правозащитников, которые вмешиваются, чтобы напомнить гражданам об их основных обязанностях и ответственности — прежде всего, об обязанности уважать человеческое достоинство.

Около 1800 года эта группа «активистов» была небольшой, но громкой. В 2020 году он намного масштабнее и красноречивее. Работает по всему миру. Он опирается на конституционные нормы, а не только на моральные призывы. В то же время унижение как социальная практика тех, кто стремится укрепить и утвердить свою власть над другими, никуда не исчезло. Он по-прежнему очень привлекателен для детей, подростков и взрослых, которые чувствуют себя сильными, загоняя других в сточную канаву. Привлекая широкую аудиторию, социальные сети помогают преступникам, стремящимся унизить других.Более того, они полностью зависят от аудитории, которая оценивает их поведение и одобряет их. Подобно стыду, унижение требует, чтобы зрители достигли своей цели. Помимо разрушения самоощущения жертвы, унижение — это демонстрация его или ее подчинения социальному миру, который наблюдает за агрессором и подбадривает его.

Таким образом, подавление тех членов общества, которые стремятся унизить других, влечет за собой лишение их соучастника аудитории. Очень важно просвещать и побуждать граждан всех возрастов отказываться давать согласие на акты умышленного унижения и, если возможно, возражать против них.Чувствительность к унижению явно возросла за последние десятилетия благодаря растущей приверженности правам и достоинству человека. Но работа над «достойными обществами» все еще продолжается, и их легко разрушить, если они не поддерживаются общественным консенсусом против унижения.

Наказания позора — Исторические предшественники: телесные наказания и тюремное заключение — американцы, социальные сети, стыд и те

Волна позорных санкций с середины 1990-х — не первый опыт Америки с унижением как формой наказания.Действительно, причинение стыда сыграло центральную роль в историческом развитии как телесных наказаний, так и тюремного заключения.

Колониальные американцы применяли самые разнообразные телесные наказания, от позорного столба до столба для порки и табурета. Эти санкции, применяемые публично в весьма церемониальной форме, были направлены на причинение не только физической боли, но и унижения. Как заметил Адам Хирш: «Укол плети и искривление приклада определенно не были бальзамом, но еще хуже для членов общины были пронзительные взгляды соседей, которые стали свидетелями их позора и с которыми они будут продолжать жить и работать». (п.34).

К началу девятнадцатого века такие наказания в значительной степени потеряли популярность, и их заменило тюремное заключение в качестве основного наказания за преступления, не связанные с капиталом. Этот сдвиг был вызван двумя изменениями социальных условий. Первым было ослабление тесных общинных связей, которые характеризовали колониальную жизнь. По мере того как американские сообщества росли и становились все более безличными, позор телесных наказаний отступал. Хирш указывает, что «угроза сеанса позорного столба была менее устрашающей, когда выполнялась перед людьми, с которыми преступники не были знакомы и с которыми им не нужно было иметь дальнейших личных контактов» (стр.38).

Второе изменение — демократизация американского общества. Революция высвободила страсть к равенству, которая побудила американцев искоренить все предполагаемые остатки социальной иерархии внутри своих институтов. Телесные наказания подлежали реформе, поскольку воспринимались как отличительные черты иерархических отношений. Причинение острой физической боли было способом, которым правители дисциплинировали своих подданных, женили своих жен, родителей своих детей и управляли своими слугами или рабами.Таким образом, это раздражало американцев, склонных к республиканскому подходу к штатам, которые использовали тот же самый вид дисциплины для наказания граждан, даже заблудших, совершивших преступления.

Появление тюрьмы стало ответом на оба этих изменения. Распад общественной жизни в ранней Америке сопровождался растущей приверженностью личной свободе. Соответственно, угроза лишения свободы казалась естественной заменой угрозы лишения статуса, ранее связанной с телесными наказаниями.Вдобавок, поскольку тюремное заключение выражало то, что разделяют граждане республики — их свободу, — а не какие-либо устоявшиеся социальные различия, которые отделяли карателя от наказываемых, тюремное заключение показалось американцам девятнадцатого века более соответствующим принципам республиканского самоуправления.

Однако было бы упрощением рассматривать тюремное заключение как отражение полного исчезновения стыда как элемента уголовного наказания. Именно потому, что свобода высоко ценилась повсюду, тюремное заключение рассматривалось американцами девятнадцатого века как действенный инструмент для навязывания стыда даже в обществе незнакомцев.Таким образом, ранние тюрьмы были устроены таким образом, чтобы максимизировать публичное унижение правонарушителей, которых «выставляли … на всеобщее обозрение, как в зоопарк» (Hindus, p. 101). Таким образом, было бы более правильным рассматривать переход от телесных наказаний к тюремному заключению не как безоговорочное отрицание стыда, а как его адаптацию к новым социальным условиям.

Краткая история (история эмоций): Stearns, Peter N .: 9780252082924: Amazon.com: Books

«Эта хорошо написанная, заставляющая задуматься и всесторонне исследованная работа является важным вкладом в растущую область эмоций в обществе.. . . Essential. »- Choice

« Shame: A Brief History отправляет читателя в захватывающее путешествие, исследуя практику стыда и стыда по всему миру и сквозь века. Стернс ловко очерчивает преемственность и разрывы во времени и культурах. объединение ключевых точек зрения из психологии, социологии, антропологии, экономики и др. Эта великолепная работа написана восхитительно и наводит на размышления, исследуя использование стыда во многих областях: образование, воспитание детей, пенология, международная политика и многие другие.Хорошо это или плохо, но стыд с нами — прошлое, настоящее и будущее ». — Джун П. Тэнгни, соредактор « Позор в терапевтический час »

« Стыд: краткая история. объединяет разрозненные анализы эмоций. стыда в отдельных культурах. . . Многолетняя история стыда Стирнса выходит за рамки классической, средневековой, ранней современной и современной периодизации, столь распространенной в истории эмоций »- Социальная история

« Центральный аргумент Стыд — блестящий и блестящий. острая критика в области культуры, наравне с некоторыми из лучших работ Стернса.»- American Historical Review

« Стернс является ведущим специалистом в области американских эмоций. Глубина и широта его знаний не имеет себе равных. Это замечательная книга, в которой тщательно и глубоко изучается один из самые важные эмоции текущего периода ». — Джоанна Бурк, автор книги « История боли: от молитвы к обезболивающим »

Питер Н. Стернс — профессор всемирной истории и почетный ректор Университета Джорджа Мейсона.Его многочисленные книги включают Мир во всемирной истории и Всемирная история: основы , и он является соредактором Doing Emotions History .

Два лица стыда — Ассоциация психологической науки — APS

Двадцатичетырехлетний Шон Гементера был пойман с поличным на краже писем из частных почтовых ящиков на Фултон-стрит в Сан-Франциско. Кража почты — серьезное преступление, и это не первая стычка Gementera с законом.Несмотря на это, судья избрал мягкий приговор — всего два месяца тюремного заключения и три года освобождения под надзором. Но контролируемое освобождение было в необычном состоянии.

Приговор

Гементеры требовал, чтобы он встал перед почтовым отделением Сан-Франциско с доской для сэндвичей с надписью большими буквами: «Я украл почту. Это мое наказание ». Осужденный вор возражал против этого положения, утверждая, что такое публичное унижение было жестоким и необычным наказанием, но отказался от апелляции.Суд утверждал, что дело было в публичном унижении — не ради унижения, а как средство предотвращения будущих преступлений.

Этот случай имел место несколько лет назад, но идея публичного позора имеет долгую историю, восходящую, по крайней мере, к частоколам колониальных времен. Эта моральная и правовая санкция была увековечена в вымышленном деле Эстер Принн, главной героини фильма Натаниэля Хоторна «Алое письмо », которая была приговорена к ношению заметной буквы «А» за преступление супружеской измены.Такие позорные наказания — иногда называемые приговорами Алой буквы — в последние годы возвращаются, поднимая не только юридические, но и психологические вопросы, в первую очередь: работают ли они? Способствует ли принудительное публичное унижение реабилитации преступных умов — и снижает ли вероятность повторных правонарушений?

Ответы на эти вопросы неизвестны, и, действительно, вопросы не были хорошо изучены — по крайней мере, не среди наиболее значимых групп населения, осужденных преступников.До сих пор так и есть. Клинический психолог из Университета Джорджа Мейсона Джун Тэнгни недавно провела исследование стыда у сокамерников, проследив за ними от периода вскоре после заключения до примерно года после освобождения. Она хотела узнать, будут ли сокамерники, испытавшие стыд, с большей или меньшей вероятностью совершить в дальнейшем больше преступлений. В частности, она хотела сравнить эффекты стыда и другой застенчивой эмоции, вины, при реабилитации преступников.

Различие между стыдом и виной на первый взгляд может показаться семантическим разделением волос, но на самом деле это очень важно при изучении наказания и реабилитации.Чувство вины сосредоточено на конкретном действии: «Я совершил плохой поступок, украв почту других людей». Напротив, чувство стыда болезненно сосредотачивается на самом себе: «Я плохой человек, потому что украл чужие письма». Когда люди виновны — например, по приговору судьи — они испытывают угрызения совести и сожаления и хотят возместить ущерб. Но люди, которым стыдно, обычно чувствуют себя униженными, никчемными и защищающимися. Униженные люди хотят скрываться, снимать с себя ответственность и, самое главное, обвинять других в том, что они сделали.

По этой причине Тэнгни ожидал, что стыд будет менее эффективным, чем чувство вины, в предотвращении будущих преступлений. Это потому, что плохой, неполноценный человек намного хуже — и его труднее исправить — чем плохое поведение. Она завербовала более 400 сокамерников в местной тюрьме, все они недавно были отправлены в тюрьму по обвинению в совершении уголовного преступления. Она провела стандартную оценку, чтобы определить, какие заключенные склонны к чувству вины, а какие — к чувству стыда. Также были определены те, кто с наибольшей вероятностью винит других в своих проблемах.

Заключенные отбыли срок и были освобождены. Примерно через год после выпуска Тэнгни и ее коллеги следили за ней, чтобы посмотреть, как у них дела. Они использовали несколько различных показателей, включая самоотчеты и публичные записи, чтобы получить оценку рецидивизма для каждого заключенного. Она предсказала, что склонные к стыду сокамерники — из-за их склонности обвинять, а не брать на себя ответственность — с большей вероятностью вернутся к преступлению после освобождения.

И вот что они обнаружили — по крайней мере, когда они впервые посмотрели на данные.Стыд действительно заставлял бывших сокамерников винить других в своих несчастьях, что, в свою очередь, мешало им учиться на своих ошибках и приводило к повторным преступлениям. Напротив, те, кто чувствовал себя виноватым в заключении, имели гораздо меньшую вероятность рецидива через год.

Но дальнейший анализ выявил гораздо более тонкое представление о стыде. Как сообщается в статье, опубликованной в журнале Psychological Science , стыд привел к рецидиву только , когда униженные заключенные обвиняли других.Когда они этого не сделали — когда они были унижены, но признали вину, — у сокамерников больше не было шансов вернуться к преступлению. Другими словами, переживание стыда в некотором смысле является помехой, но в других отношениях оно является адаптивным, возможно, даже сильным.

Вот самая интригующая находка. Очевидно, именно сильное желание спрятаться определяет эффекты стыда. Люди, которые испытывают стыд, хотят избегать других, и, возможно, склонные к стыду бывшие преступники именно это и делают — отдаляются от всех, включая своих соучастников в преступлении, и, таким образом, остаются чистыми.Или они могут использовать свое тюремное время, чтобы присесть и подумать; они ожидают позора в будущем, что сдерживает преступную деятельность. Так что стыд может заставить одних обвинять других, но он может привести других к реабилитации и более светлому будущему. У стыда, по-видимому, есть два лица, и оба они должны приниматься во внимание при попытках восстановительного правосудия.

Следите за публикациями Рэя Герберта о психологической науке в Twitter по адресу @wrayherbert.

Стыд известен как чувство отравления.Но это также может быть силой добра.

Позор приобрел плохую репутацию в последние годы.

Мы пришли к выводу, что это разрушительное наследие сексуального насилия или жестокого воспитания. Мы рассматриваем это как оружие нетерпимых против тех, кто отличается от других. Это излюбленный инструмент хулиганов повсюду, разрушающий чувство собственного достоинства своих жертв. В целом, мы согласны с тем, что стыд — это плохо .

Но в исследовании, которое я провел для своей недавней книги, я был удивлен, услышав снова и снова от психологов, социологов и историков, что стыд на протяжении большей части нашей истории был силой добра.

Согласно последним исследованиям в области эволюционной науки, люди развили способность чувствовать стыд, потому что это помогало укреплять социальную сплоченность. Наш унаследованный репертуар эмоций, включая стыд, формировался на протяжении долгих тысячелетий, когда мы жили небольшими племенами, когда наше выживание во многом зависело от тесного сотрудничества и соблюдения племенных ожиданий в отношении поведения. Члены, нарушившие правила, будут изгнаны и пристыжены; Страх перед этим болезненным опытом побуждал членов подчиняться правилам и работать вместе на благо племени.

Как объяснил ведущий исследователь в одном исследовании, «функция боли состоит в том, чтобы не дать нам повредить собственные ткани. Функция стыда состоит в том, чтобы не дать нам разрушить наши социальные отношения или побудить нас исправить их ».

На протяжении всей истории общества повсюду использовали стыд для выражения своих ценностей и навязывания ожиданий относительно того, как их члены должны вести себя по отношению друг к другу. Хотя эти общие ожидания часто определялись слишком узко, как это было в Соединенных Штатах в 1950-х годах, они также позволяли людям жить вместе, сотрудничать и процветать.Составив карту поведенческой территории, подверженной стыду, а затем избегая преступников, мы определяем общие ценности, которые могут объединить нас как людей. Например, вежливость и честность — две черты, усиленные стыдом. Тем, кто изменяет нашим ценностям, предлагается реформироваться и впоследствии реинтегрироваться в общество.

Эти конкретные значения могут изменяться со временем; поведение, считающееся приемлемым в одну эпоху, становится постыдным в другую, о чем свидетельствует движение #MeToo. Само публичное осуждение выдающихся мужчин, злоупотреблявших своей властью для сексуальной эксплуатации женщин, отражает серьезное пересмотр наших ожиданий в отношении мужчин, занимающих руководящие должности.Таким образом, стыд имел положительный эффект, препятствуя хищническому поведению и поощряя большее уважение к женщинам.

Конечно, у этого есть и другая сторона. В периоды массовых перемен стыд — инструмент, который требует общих ценностей в обществе — может быстро стать дубиной, вызывающей разногласия. Стало клише описывать американскую политику как все более «племенную», но рассмотрение ее через призму помогает нам понять, как стыд проявляется в сегодняшней политике.

Стыд больше не объединяет нас определением приемлемых ценностей; вместо этого он разделяет нас на отдельные группы, которые используют стыд для определения «других» и отделяют себя от них, как бы говоря: «Мы полны добродетели, а они ниже презрения».«Это одна из причин, по которой может казаться невозможным разрешить политические конфликты. Вместо того, чтобы отвечать на законную критику, стало нормой нагонять стыд на тех, кто находится по другую сторону прохода: Мне нечего стыдиться, но вы определенно делаете . Это уклончивый прием, называемый «контр-стыд».

Но стыд, который формирует и отражает ценности общества, имеет корни гораздо более личного характера. Хотя стыд часто называют деструктивным психологическим чувством, он может помочь людям определить свои собственные ценности и жить в соответствии с ними.Научившись распознавать законный стыд от ядовитого стыда, мы можем использовать стыд как инструмент роста.

Когда стыд — сила добра

Стыд играет жизненно важную и конструктивную роль в управлении межличностными отношениями. Родители регулярно используют стыд, чтобы учить своих детей приемлемому поведению, то есть чтобы социализировать их в племя. Хотя это может вызвать в воображении образы акций или другие жесткие формы стыда, гораздо более распространены и продуктивны более тонкие примеры: мягкие выражения неодобрения, которые рассказывают детям, как от них ожидают поведения.Стыд используется, чтобы научить малышей тому, как делиться, благодарить или приветствовать людей.

In Shame: The Exposed Self , выдающийся профессор Майкл Льюис из Университета Рутгерса заметил, что, когда родители учат детей основным манерам, они часто прибегают к тонкому стыду. Такие фразы, как «Нехорошо брать игрушку Стивена — отдать ее» или «Жди своей очереди — впереди тебя другие», часто сопровождаются мимолетным родительским выражением легкого отвращения, о котором родители обычно не подозревают.

По словам Льюиса, такое общение вызывает у ребенка реакцию стыда, которая до некоторой степени болезненна. Точно так же, как наши предки соответствовали ожиданиям племени избежать стыда, растущие дети учатся подчиняться правилам социального поведения не из чувства почтения, а для того, чтобы избежать неодобрения и этого неприятного выражения на лицах родителей.

В более поздней жизни наше личное чувство стыда может также помочь нам оправдать наши собственные ожидания и соответствовать нашим ценностям.Наше чувство стыда говорит нам, что мы не оправдали разумных ожиданий, которые мы себе предъявляли, или нарушили наши собственные ценности. Стыд может помочь нам вырасти и стать лучше — если кто-то почувствует себя плохо на утро после вечеринки, на которой он плохо себя вел, он может подумать, что в следующий раз ему следует меньше пить и быть более осмотрительным.

Как определить, продуктивен стыд или вреден

В своей работе психотерапевтом я часто сталкиваюсь с людьми, которые в той или иной форме борются со стыдом.Мои клиенты отражают чувство стыда, принимая вину, презрение и негодование. Часто им действительно нужно вместо этого столкнуться с позором, если они хотят расти. Если вы когда-нибудь ответили на критику одной из этих эмоций, а позже поймете, что ваш критик был прав, вы поймете, о чем я.

Одна клиентка осудила «предвзятость» своего руководителя, который дал ей оценку неудовлетворительной работы; возмущение помогло ей избежать стыда из-за точной критики, которую она слышала по поводу привычного опоздания и невнимания к деталям.

Другой клиент высмеивал свою жену за отсутствие чувства юмора; отвергнув ее с презрением, он опроверг ее острое наблюдение — он часто саркастически шутил в ее адрес всякий раз, когда ему было плохо о себе (например, в ночь после потери крупного счета).

Многие клиенты начали свои сеансы с горячего, в высшей степени обвиняющего рассказа о недавней семейной ссоре; обвиняя своего супруга, они избегают ответственности за случившееся — например, за свою нечувствительность или обидное поведение.

Важно помнить, что продуктивный стыд — это не то же самое, что токсичный стыд. Описанный психологом Джоном Брэдшоу, автором классической книги Healing the Shame that Binding You , токсичный стыд — это всепроникающее ощущение того, что человек по сути недостойен и недостойен любви, обычно результат детской травмы или сексуального насилия. Известный исследователь стыда и знаменитость TED Talk Брене Браун назвал еще один тип стыда, который вызван перфекционистскими ролевыми ожиданиями общества.Такие типы стыда в глобальном масштабе обвиняют характер человека и разрушают его самооценку, говоря им, что они не имеют никакой ценности или являются полным провалом.

Напротив, продуктивный стыд сосредотачивается на отдельных чертах или поведении, а не на всем человеке. Вместо того, чтобы делать глобальные заявления о ком-то как о совершенно бесполезном и непоправимом, продуктивный стыд дает ей возможность чувствовать себя хорошо в целом, а также предлагает изменения, которые могут помочь ей почувствовать себя еще лучше. Наши эволюционные предки использовали стыд и избегание, чтобы поощрять перемены, помогать членам племени изменить свое преступное поведение и затем реинтегрироваться.Полезный стыд всегда оставляет место для улучшения, а не заставляет кого-то чувствовать себя никчемным и лишенным надежды на рост.

Для моих клиентов и для людей во всем мире стыд часто является важным уроком, который нужно преподать, и может быть руководством к личному росту. Иногда стыд говорит нам, что нам нужно уделять внимание и работать усерднее. Это может дать нам понять, что мы проявили невнимательность или безответственность. Вместо того, чтобы стать орудием разногласий в партийной политике, стыд продолжает быть поучительным инструментом на личном уровне, помогая нам расти и чувствовать себя лучше — при условии, что мы можем его слушать.