Должна ли дергаться нога при ударе молоточком: Почему не дергается нога при ударе молоточком

Для чего врачи стучат молотком по колену? | Патолог

Всем здравствуйте!

Вас когда-нибудь интересовал вопрос: «С какой целью врач стучит по вашей коленке молоточком?». Если да, то ответ на этот вопрос вы сможете найти в этой статье. Поехали!

Все манипуляции с молоточком и вашим телом направлены на то, что бы оценить состояние вашей нервной системы путем исследования сухожильных рефлексов.

Когда врач ударяет по сухожилию, происходит его удлинение. Сигнал об этом поступает в центральную нервную систему, откуда в ответ формируется другой импульс направленный на сокращение мышцы.

Таким образом можно проверить рефлексы не только с четырехглавой мышцы бедра, но и с бицепса и трицепса плеча, трехглавой мышцы голени.

По их величине можно заподозрить повреждение того или иного участка нервной системе.

Например, у человека случился инсульт и его парализовало. У него произошло повреждение головного мозга и центральных двигательных нейронов. В этом случае формируется спастический паралич и он, как правило, имеет односторонний характер: левая нога-левая рука и т.д.

Одним из признаков такого вида нарушения нервной проводимости является увеличение сухожильных рефлексов с конечностей.

Поэтому, если решили проверить больному с инсультом коленный рефлекс, то не стоит стоять перед ним с раздвинутыми ногами. Прилетит так, что мало не покажется.

Также есть такое правило, что, если рефлексы повышены с левой стороны, то произошло поражение правого полушария мозга. Это связано с особенностями прохождения нервов.

А теперь рассмотрим противоположную ситуацию, когда развивается вялый паралич, при котором рефлексы снижены или полностью отсутствуют.

Такое бывает при повреждении периферических нервов: седалищного, лучевого, локтевого или спинного мозга на уровне выхода этих нервов.

Это связано с тем, что информация о растяжении сухожилия не может дойти до мозга по поврежденному нерву.

Наиболее ярким примером является «синдром субботней ночи», при котором люди в алкогольном опьянении долго лежат в одном положении на своей руке, что приводит к поражению лучевого нерва. Когда они просыпаются, то с удивлением обнаруживают, что не могут выпрямить кисть.

Как видите, исследование рефлексов может дать достаточное количество информации. Главное уметь правильно ее интерпретировать и сопоставлять с клинической картиной, чем должен заниматься специалист.

Нарушения двигательные нервной системы — Информация

ФГБНУ НЦПЗ. ‹‹Об истерии››

Если нанести по собственному коленному сухожилию легкий удар, еще не вызывающий пателлярного рефлекса, но ведущий к характерному ощущению мышечного раздражения в четырехглавой мышце (скрытый предварительный стадий рефлекса) — и если к этому процессу присоединить еще немного произвольной иннервации квадрицепса, то можно заметить, что теперь коленный рефлекс проявляется со всей живостью при той же силе удара, которая до того не вызывала сама по себе и следа заметного рефлекса. Вызванное таким образом движение имеет совершенную форму рефлекса, представляет собой быстрый, взмах, отличающийся весьма характерно от чисто произвольного подражательного движения того же объема, и ничто в нем не указывает на вошедший в него произвольный иннервационный компонент. Мы замечаем во время опыта, что только легкие и диффузные волевые импульсы, иначе говоря, направленные на простое увеличение напряжения четырехглавой мышцы, в состоянии довести рефлекс до его открытого проявления. Но стоит нам только вместо того начать подталкивать с ясно сознаваемой целью; стоит лишь попытаться помочь рефлексу путем энергичной иннервации в форме вполне определенного разгибательного движения колена, и эксперимент не удастся: импульс автоматический и произвольный не сливаются в единое рефлекторное движение, они как бы перекрещиваются: Вытекающее отсюда движение имеет форму движения произвольного, причем получается не характерное чувство облегчения движения, но у некоторых эксперимента — руемых лиц как раз чувство затруднения (по сравнению с чистым произвольным движением). Другими словами: произвольное движение разрушает рефлекторный процесс, без выгоды, даже в убыток себе.

Если мы вернемся к нашему первому опыту, к удавшемуся произвольному усилению рефлекса, то заслуживает внимания сопровождающее его субъективное психологическое состояние. Мы только — что сказали, что, благодаря гладкому слиянию проторенного рефлекторного процесса с приданным произвольным движением, мы испытываем необычайное облегчение последнего. Это сказано в очень грубых чертах. Если же мы начнем анализировать душевные явления, сопровождающие эксперимент над самим собой, самым утонченным образом, то мы найдем весьма запутанное фактическое состояние, а именно: если мы, непосредственно перед ударом молоточком, начнем легкую сверхиннервацию четырехглавой мышцы, у нас получится слабое, но отчетливое чувство сознательной волевой деятельности. Но в момент рефлекторного сокращения мы переживаем сюрприз или, если угодно, разочарование; у нас появляется неуверенность, и мы спрашиваем себя: участвовал ли я вообще в этом произвольной иннервацией? — Мы повторяем опыт и последующие психические переживания остаются все теми же. Легко установить причину нашего сомнения: начиная с удара молоточком, отсутствует (вследствие рефлекторного облегчения движения) то отчетливое чувство мышечного направления, которое в остальных случаях сопутствует каждому осуществляющемуся движению, вплоть до самых малых: для нашего контролирующего сознания отсутствует, следовательно, как бы расписка в совершенном волевом импульсе. Наше восприятие до удара молоточком говорит: да, тогда как после удара оно твердит нет. Из этой психической конкурренции и возникает характерное конечное чувство сомнения в том, принимаем ли мы вообще произвольное участие в опыте. Едва только мы это узнали, мы поймем, что правота была на стороне первого чувства.

Истинность фактов, только — что описанных на примере коленного рефлекса, может быть многократно подтверждена ежедневными наблюдениями в области других рефлекторных явлений. После утомительной прогулки в горах, после возбуждающей спешки к поезду, у многих людей появляется легкая склонность к дрожанию в мускулатуре ног, особенно заметному в виде стопного клонуса, когда стопа при сидячем положении ставится на пол только передней половиной. Симптом быстро исчезает в покойном положении; но чувство возбуждения в мускулатуре продолжает оставатся еще некоторое время, как признак того, что возбуждение в рефлекторном пути не потухло, но лишь сделалось сублиминарным ¹⁾. В этом стадии удается, в полном соответствии с тем, что мы наблюдали при коленном рефлексе, продолжить существование прекрасного и яркого стопного клонуса при помощи легкой произвольной гипертонизации соответствующих мышечных групп: клонус этот пропадает тотчас же при тщательном выключении всякого волевого импульса, а тем более при легчайшей произвольной задержке. Каждый, кто постарается представить себе подобные опыты, производимые обычно наполовину в шутку в состоянии психического расслабления, заметит тотчас же, что двигательная игра эта в ее настоящей, ритмической форме рефлекса, производимой без всяких усилий, сохраняется лишь в тех случаях, если произвольная поддержка рефлекса дается совсем в легкой диффузной форме, как бы неумышленно или между прочим. Но если мы попытаемся с сознанием цели и с силой подражать определенной двигательной форме стопного клонуса, рефлекс тотчас же нарушается; в последнем случае дело кончается, напр., внезапными перерывами ритмического ранее движения с акцентуированием соседней контракционной волны, т. е. происходит явление, которое можно было бы сравнить с экстрасистолами сердца и которое в нашем случае сопровождается опять-таки чувством двигательного затруднения (в противоположность чувству облегчения при удавшемся стопном клонусе).

Я не хочу наскучить перечислением дальнейших параллелей, которые напрашиваются сами собой у каждого, кто внимательно наблюдает повседневные жизненные явления. Достаточно, например, вспомнить о чудовищном крике, который дети подымают из-за легкой дрожи, если их укладывают спать в нетопленной комнате; крик этот они производят ради собственного удовольствия безо всякого труда и еще долго после того, как настоящий рефлекс на холод уже пропал; или вспомним лишь те пароксизмы кашля, которые звучат вполне, как настоящие, и которые у многих людей вызываются без особенно настойчивого кашлевого раздражения при легком ларингите просто для того, чтобы заполнить стеснительную паузу в разговоре. При целевых рефлексах, подобных рефлексу кашлевому, спайка между произвольным и автоматическим течением вообще уже гораздо более тесная. Мы можем пока следующим образом изобразить в кратких словах закономерности, которые наблюдаются при взаимодействии рефлекса и волевого процесса.

Рефлекторный путь, испытывающий сублиминарное раздражение, может быть приведен в действие при протекании волевого импульса вполне определенного рода, или рефлекс, автоматически — приведенный в действие, можно таким импульсом сохранить и усилить. Возникающее таким образом движение имеет вид настоящего рефлекса и не обнаруживает следа влившегося в него произвольного движения. Усиливающим образом действуют на рефлексы прежде всего те волевые раздражения, которые слабо выражены и направлены лишь на диффузную гипертонизацию двигательных рефлекторных областей.

Субъективное восприятие их произвольности лицом, от которого волевые акты исходят, легко затуманивается из — за психологического соперничества чувствительных следствий двигательного течения.

Сильные волевые импульсы, направленные к определенной двигательной цели, отвечающей смыслу рефлекса, приводят, напротив того, очень легко к разрушению хода рефлекса, а им самим может помешать перекрещивающих их рефлекторный процесс ²⁾.

Какое отношение имеют законы произвольного усиления рефлексов к учению об истерии? У всех у нас такое чувство, будто истерик замешан каким то образом в делах своей болезни, так сказать, в качестве молчаливого соучастника. Вопрос заключается именно в том, как происходит это соучастие; но это как должно быть разложено утонченнейшим образом и исследовано вплоть до укромнейших его закоулков.

До сих пор мнения начали как-будто выкристаллизовываться вокруг следующих трех полюсов. Одно течение уделяет особое внимание соматической части истерических расстройств, предполагает сдвиги в нервном аппарате, чистые рефлекторные процессы и стремится таким образом приблизить, после тщательного исключения всех «идеогенных» моментов к области; органической неврологии чисть явлений, рассматривавшихся до сих пор, как истерические. Этот взгляд нашел подробную разработку благодаря Oppenheim’oвской полемике ³⁾. Исследователи о более психологическим направавлением разделились в противоположность этому на два резко между собой расходящиеся лагеря. Одна часть старается, по возможности без дальних околичностей, разоблачить в качестве главных виновников всех истерических проявлений сознательные волевые процессы, т. е, сблизить эти явления возможно больше с симуляцией. Этому направлению соответствует, напр., понятие целевого невроза (Zweckneurose) Cimbal’я, и об этом же говорят особенно терапевтические взгляды многих половых неврологов, как это определилось, напр., в полемике Forster’a против R. Hirschfeld’a. Другая часть старается, наоборот, использовать возможно шире допущение бессознательных душевных процессов, которые воздействуют сложными путями на конечный орган. Это направление мысли питается, главным образом, теоретическими возрастаниями психоаналитической
школы.

Но значительная часть авторов не примыкает ни к одной из этих чересчур односторонних теорий и ограничивается принятием за истину того, едва ли оспоримого факта, что в области истерии комбинируются в различных соотношениях явления, производящие впечатление рефлекторных, непроизвольных, с явлениями, для которых совершенно несомненной является связь сознательная или бессознательная или, лучше сказать, более рациональная или более инстинктивная, с волей пациента. Но если допустить это, то отсюда следует дальнейший вопрос: Каким образом участвует воля пациента в образовании истерического симптома?

Если при истерических привыканиях ничего не противоречит непосредственному вырастанию истерического состояния из волевых импульсов пациента, то при картинах более рефлекторных мы встречаемся с парадоксальным фактом: тенденциозное участие психики вынуждены мы допустить, в происхождении таких расстройств, проявления которых вовсе в области произвольного не находятся. Например, быстрое, ритмическое и до известной степени постоянное дрожание при нормальных условиях ни здоровыми, ни нервными людьми произвольно вызвано отнюдь быть не может; в этом легко убедиться путем пробного опыта. Если не прибегать к каким-нибудь искусственным приемам, то и те попытки подражания, которые воспроизводят более медленные и не столь равномерные типы истерического дрожания, уже в какие-нибудь четверть или полчаса приводят к такому утомлению опытного лица, что продолжение делается невозможным. Другими словами: при подобных условиях, дрожание не может быть симулировано в течение того продолжительного времени, которое необходимо для того, чтобы оно, благодаря шлифовке его. нервного пути, сделалось рефлекторным.

Обстоятельство это является во многих истерических состояниях главным подводным камнем для воззрения, считающего, что воля непосредственно замешана в их возникновении. В начале расстройства мы постоянно открываем «цель болезни», а в конце последней встречаемся не менее постояннно с, видимо, чистым рефлекторным явлением. Факт этот для большинства врачей — неврологов, включая и приписывающих истерику более или менее сознательный интерес к болезни, является тем обстоятельством, которое заставляет их вводить какое-то мистическое X в свои вычисления, как промежуточное звено между этим волевым направлением и его конечным рефлекторным следствием; это какой — то анормальный внесознательный механизм, который должен сделать логически мыслимым загадочный с виду скачок психофизической энергии с волевого пути на рефлекторный. Притом X это, в зависимости от научного вкуса каждого отдельного врача, представляется то больше в форме бессознательных промежутков процессов психического характера, то больше в форме соматических нервных сдвигов и коротких замыканий центральном органе, — если только не упрощают логической задачи еще более, отрицая всякое целесообразное участие личности и допуская лишь исключительно телесный рефлекторный процесс.

Нуждаемся ли мы в этом X в наших вычислениях? Это мы узнаем сейчас из законов произвольного усиления рефлексов.

Наблюдения военного врача на фронте приводили к убеждению, что дрожание, как и другие симптомы аффективного разряда (навязчивый плач), возникает среди солдат при известных условиях в виде целых серий и в спокойных условиях через некоторое время исчезает. Если исключить некоторые случаи, то дрожание не имеет еще при этом характера грубого тремора; это — более тонкое вегетативное мышечное дрожание («Дрожь и трясение в коленях, бойница стучит, когда я просуну ружье») — Этот первый, а во многих случаях и единственный, стадий, можем мы обозначить, как стадий острого аффективного рефлекса, так как все, без исключения, могут поддаться ему помимо, а то и вопреки желанию. Представим себе, что из этой массы острых больных с дрожанием некоторые из позднейших хронических истериков явились следующим образом: в то время, когда простой острый аффективный рефлекс начинает сам по себе становиться сублиминарным, ему посылается со стороны пациента поддержка в виде легкого волевого импульса, имеющего рассмотренную выше форму диффузной мышечной гипертонизации рефлекторной области. При необыкновенном облегчении, которое испытывает волевой импульс, благодаря его вливанию в рефлекторное движение, существующее еще сублиминарно, для пациента оказывается вполне возможным поддержать рефлекс дрожания без сильного утомления в течение того срока, пока он не перейдет по закону шлифовки в хроническую рефлекторную форму, после чего он становится вновь более независимым от постоянной произвольной поддержки. При этом тонкое дрожание аффекта или утомления переводится в грубую клоническую форму тремора, совершенно так же, как в опытах с клонусом после горного подъема или при детском ознобе от холода. Следовательно, то, чего не в состоянии осуществить простое подражание, именно — продолжать дрожательное движение, пока оно не отшлифуется, — этого прекрасным образом достигает совместная работа суб — лиминарного рефлекторного возбуждения и волевого импульса; причем, как мы это уже видели при наших экспериментальных, исследованиях, форма движения доставляется рефлекторным процессом, и только недостающая часть моторной производительной силы — волей. Если мы примем, за основание этот способ изображения, который умышленно набросан на первых порах лишь грубыми чертами, то все развитие сможем мы с биологической стороны подразделить на три фазы, из которых первая — фаза острого аффективного рефлекса через промежуточное звено второй фазы — произвольного усиления рефлексов — переходит постепенно в третью стадию хронической рефлекторной шлифовки. Что мы с таким подходом по меньшей мере близки к истине, явствует уже из характерно различного отношения дрожания во всех, трех фазах к внешним и внутренним воздействиям. Тогда как в первой стадии, как о том свидетельствуют надежные наблюдатели, произвольное подавление дрожания не удается вовсе или лишь с большим напряжением; тогда как опыт упражнения в третьей стадии показывает, что самое добросовестное напряжение пациента часто не приводит здесь непосредственно к цели, — вторая стадия, которая и наблюдалась преимущественно фронтовыми врачами и неврологами, получающими больных непосредственно с фронта, характеризуется как раз легкой податливостью двигательных расстройств по отношению к простым педагогическим приемам ⁴⁾. К этому я вернусь в дальнейшем изложении. Прочность возникшего подобным образом тремора развивается, следовательно, в форме весьма замечательной кривой, ибо после начального максимума она спускается до глубокой ремиссии с легкой произвольной доступностью; а затем, проделывая прогрессивный подъем, приобретает вновь рефлекторное упорство. С нашими воззрениями этот эмпирический ход развития совпадает прекраснейшим образом.

Не меньше света вносит изучение рефлекторных законов в понимание психической стороны развития военного истерика. Именно, если мы допустим, что дрожащий больной во второй стадии произвольно усиливает свой рефлекс, то из этого с необходимостью следует:

1. Что в этой стадии он до известной степени сознавал, что содействует сам дальнейшему существованию тремора и мог, при соответствующем воздействии, непосредственно его устранить.

2. Что, с другой стороны, факт этого содействия легко заволакивался от его собственного взгляда.

К последнему заключению вынуждают нас наблюдения над третьей стадией, т. к. там во многих случаях мы даже опытным психиатрическим глазом не можем распознать каких — либо грубых анормальностей в «совести здоровья» (Gesundheitsgewissen). Это обстоятельство требует как раз особенного внимания, так как оно дает, видимо, вновь достаточную опору для допущения совершенно внесознательных моментов в происхождении симптомов. Но здесь — то опыт с рефлексом и показывает нам блестящим образом не только, что возможно это парадоксальное психическое сочетание симптомов: прямое участие воли в рефлекторном процессе и тем не менее нетвердое самовосприятие этого волевого участия, но показывает, и каким образом оно получается. Ибо не грубая, стремящаяся к определенной цели симуляция поддерживает в первую очередь рефлекторный процесс — последняя скорее его разрушает, — но как раз присоединение слабых диффузных волевых раздражений, не столько разумно продуманное, сколько импульсивно смутное воздействие на рефлексе в стадии переутомления или усталости от перераздражения. И эти уже без тога слабые волевые импульсы могут в соответствующих случаях, как мы видели, стираться для субъекта почти до неузнаваемости из-за соперничества самовосприятий в отдельных фазах рефлекторного течения.

Если мы обратим внимание на то, какой непостоянной величиной является для самовосприятия волевое участие субъекта в образовании симптомов во второй стадии, то мы поймем в свою очередь, не обращаясь к вспомогательной гипотезе загадочных внесознательных механизмов, что еще больше отношения между личностью и явлением дрожания искажаются в третьей стадии из-за преобразующего влияния времени. Чем больше и без того уже неясная сущность образования симптомов переделывается в выгодном направлении памятью, этим услужливым союзником всех неблагородных покушений на самокритику, и чем меньше воспринимается, как нечто произвольное, легкое сокращение мышц, уже вошедшее в привычку, тем больше упрочивается у дрожащего субъекта в третей стадии та установка, которую мы можем назвать «объективированием». Для его сознания симптом из чего — то субъективно привнесенного превращаеться в величину объективную, которой он противопоставляет себя в качестве пассивного наблюдателя. В незначительной доле случаев объективирование это удается настолько совершенно, что пациент и для себя самого, и для врача представляется bona fide психически непричастным человеком, который лишь одержим соматической болезнью.

В самом деле, это было бы даже странно, подверженный дрожанию субъект не использовал в широких размерах — для самооправдания и тем самым для объективирования своего расстройства тот психологический процесс смывания, который сопутствует закономерным образом самовосприятию, произвольного усиления рефлексов. В третьей стадии к этому присоединяется еще своеобразное сплетение биологических отношений, которое должно, как мы увидим, прямо — таки санкционировать объективирование.

Высказанный здесь взгляд, что объективированное истерическое заболевание третьей стадии существованием своим обязано предшествующей фазе произвольного усиления рефлексов, даже как гипотеза имеет по сравнению с другими теориями то преимущество, что самым прямым и единым путем разъясняются все многообразные и взаимно противоречивые факты, свойственные этой третьей стадии, и притом нет надобности в утаивании части фактов, как не надо вводить в наши рассчеты какой то фактор X.

В пользу взгляда, что путь этот не только мыслим, но что действительно таков он и есть, можно сослаться как на поучительный пример на вышеупомянутый спор Forster — Hirschfeld ⁵⁾. Hirschfeld’ом был опубликован определенный суггестивный метод для лечения военных неврозов с дрожанием. Forster возражает ему на это, указывая, что он у своих собственных пациентов устраняет — дрожание посредством строгого словесного выговора; причем он объясняет им, что их поведение не болезнь, но дурная привычка, «требующее во всяком случае некоторого напряжения»; дрожание основывается, по его наблюдениям, на сознательном преувеличении; С полным правом отвечает на это Hirschfeld, что воззрения Forster’a приобретены благодаря наблюдениям над более ранними фазами заболевания.

Против доказательности этого толкования можно было бы, самое большее, возразить, что строгий словесный выговор и является именно суггестивным методом Forster’a; иначе говоря, он влияет не словесным своим содержанием, но именно как импозантная сцена. Кто верит в излюбленную полуистину, что характер применяемых Суггестивных мер не играет роли, тот должен быть готов к подобному возражению. Но представим себе, что некий, ничем не опороченный, гражданин спокойно шествует своей дорогой; внезапно мы набрасываемся на него с требованием, чтобы он немедленно вернул украденные деньги; действие, произведенное на него, будет, без всякого сомнения, драматическим, но нисколько не суггестивным. Надо, следовательно, согласиться, что необходимой предпосылкой для успешного результата строгого словесного выговора является известное чувство вины у тех, кому выговор делается; поэтому нужно сказать, что Forster прав, обвиняя своих пациентов (второй стадии) в сознательным преувеличении. Вместо того, чтобы говорить, дрожащий — больной сознает, что он преувеличивает; лучше было бы, во всяком случае выбрать более осторожную формулировку: он обладает способностью, когда тому дан повод, осознать свою вину без всяких околичностей. Ибо мы видим, что, во — первых, произвольное усиление рефлексов вовсе не должно назойливо являться сознанию, как таковое, и, во — вторых, средний дюжинный человек не доводит обычно по собственной воле до души своей постыдные факты в том же непосредственном и неприкрытом виде и не старается их так беспощадно разъяснить, как это может для него сделать хладнокровный сторонний наблюдатель. Для врачебной и социальной оценки генеза истерического тремора и многочисленных родственных форм, в которых выражается истерия мирного времени, различие это между Forster’oвским способом выражения и нашим само по себе не особенно важно. Но следует именно убедиться в том, что различие это не несущественно, а это значит, что меньшая степень сознавания мотивов и путей, благодяря которым возникает известный волевой эффект, не есть что-то характерное для «болезни истерии», но это общий признак для бесконечно многих нормальных психологических явлений, которым выгодно по той или иной причине избежать яркого света самокритики.

Поскольку Forster’овские выводы подтверждены многими полевыми неврологами военного времени, постольку же большинство отечественных неврологов оказалось на стороне Hirschfeld’a, когда он заявил, что простой Forster’овский путь в застарелых случаях дрожания уже с такой безусловностью к цели не вел. И самые приметивные отечественные терапевты не думают в лечении обходиться вообще без существенных вспомогательных мер. Было бы слишком смело утверждать, что к истерику поздних стадий нельзя подойти чисто — педагогическим путем. Я убедился в этом на моих собственных многочисленных опытах с упражнением. Но обращение к доброй воле приводит здесь гораздо больше к цели, чем призыв к дурной совести. И старый истерик сносит обычно очень резкий подход к нему. Он стерпит, если мы будем порицать его за нерадивость, за то, что он недостаточно напряженно борется с существующим расстройством но, в отличие от истерика второго стадия, он уже не станет покорно терпеть, если мы вообще будем оспаривать существование у него чего-то сделавшегося реальным, станем без всяких ограничений обращаться с ним, как с симулянтом. В этом выражается успех объективирования.

Много поучительного об отношении рефлекторных диспозиций и сглаживающихся рефлексов к воле их носителя узнаем мы между прочим из отдельных интересных самонаблюдений из эпохи войны. Ambold ⁶⁾ описывает военный невроз в свете врачебного самонаблюдения. В ноябре 1918 г. в тревожное время отступления доставляют его в полевой госпиталь; попадает он туда совершенно истощенный походными лишениями и с высокой лихорадочной температурой. «Я пробуждаюсь здесь внезапно на третий день после доставки с очень грубым тремором в обоих руках. Первым моим впечатлением было изумление, затем пробудился психологический интерес… После короткого колебания, не использовать ли мне этот симптом в упомянутом смысле (для достижения отсутствующей врачебной помощи), мне стало ясно, что эта цель может быть достигнута и более прямым путем, и после этого я подавил дрожание, для чего потребовалось немалое напряжение сил. Дрожание само по себе не утомляло меня вовсе, несмотря на мое печальное физическое состояние. На другое утро — из — за этого наблюдения, пожалуй, и интересен этот ясный в общем случай — руки лежали спокойно, но дрожательный механизм находился в полном моем распоряжении, в зависимости от моего желания; я мог без всякого труда дрожать или лежать спокойно или переходить непосредственно от одного к другому. Через 8 дней в тыловом лазарете я еще лихорадил, и улучшение было незначительным, но, когда ход болезни и внешние события натолкнули меня на мысль испытать вновь механизм дрожания, он уже мне не повиновался.

Случай этот — прекрасное подтверждение нашего воззрения. Он показывает, что наступает, такой момент в стадии сглаживания острых аффективных неврозов и неврозов истощения, когда рефлекс делается доступным воле (и притом воле не только инстинктивной, но и разумно — сознательной). И никакого сомнения не остается, что в этот момент и начинает действовать рычаг, психический импульс, который «истеризирует» нервное возбуждение, иначе говоря; образует у человека «с волей к болезни» из короткого физиологического аффективного эпизода или эпизода истощения — хронический тенденциозный невроз (Tendenzneurose). Подобным же образом находим мы постоянно при повседневных истериях мирного времени, что какая-нибудь, острая сцена, домашняя перебранка, бурная ситуация, связанная с гневом, испугом или страхом или, наконец, выздоровление от болезни дают точку приложения, для «воли к болезни», остававшейся до того времени латентной, и они же предоставляют в распоряжение этой воли необходимые рефлекторные механизмы.

Если мы в предыдущем примере на место просвещенного врага поставим стрелка, уставшего от войны, то не надо обладать богатой фантазией, чтобы представить себе, как этот острый рефлекторный невроз развился бы дальше.

Об этом дальнейшем развитии узнаем мы от R. Hir — schfeld’a, ⁷⁾ описывающего целую группу свежих военных истериков, которых он принудил к признанию… Третий больной явился с фронта с 8 другими свежими военными истериками, обнаруживавшими дрожание. У него было тяжелое расстройство речи в форме заикания и подергивание плеч… Ему было (после быстрого исцеления) предъявлено обвинение в симуляции. Он сознался также: объяснил, что, еще будучи ребенком, он страдал расстройством речи, которое, однако, было излечено. Заикание появилось у него на один день вследствие испуга; но оно исчезло, и удержал его он умышленно. Подергиванью плеч он научился у других на обратном пути. Вначале проделывать дрожание бывает очень трудно, легко наступает утомление; но достаточно продрожать в течение одного дня, и уже легко делается поддерживать его без утомления в продолжение длительного времени: Он прибавил, что большинство больных с дрожанием, которых он видел в пути, если они оставались без наблюдения, дрожали мало или вовсе не дрожали. Следовательно, у этих людей шла речь о притворных симптомах, которые, как они сообщали в своих признаниях, существовали с большей или меньшей интенсивностью в течение нескольких часов после испуга, затем же полностью исчезали. Один только больной научился расстройству, которого с самого начала даже в виде намека не существовало. Как на мотив своего поведения, они указывали на желание уйти на долгое время от угрозы смертельной опасности.

Вопрос «истерия или симуляция» остался для этих случаев вовсе без рассмотрения, так как значение его почти исключительно практически — социальное и в очень малой степени биологическое; для нашей же нервно — физиологической проблемы он вообще никакого значения не имеет. У первого пациента видим мы очень ясно, как автоматизм (заикание), предобразованный еще в его детской конституции, появляется вновь специфическим образом, благодаря переживанию испуга, а затем воля уже хронически фиксирует, «истеризирует» сглаживающийся рефлекс испуга. Подобным же образом поддерживается воздействием воли у его товарищей краткая рефлекторная дрожь испуга уже после того, как она сделалась сублиминарной. Мы полагаем, на основании описанных во вступлении опытов с рефлексами и на основании описаний, вроде принадлежащего Ambold’y, что произвольное продолжение нервного автоматизма должно быть очень легким, если только вмешательство воли начинается с правильной фазы исчезающего рефлекса «без труда», «в полной зависимости от желания», рассказывает Ambold. И наоборот, один из Hirschfeld’oвскиx свидетелей рассказывает о тех затруднениях, когда вызывается путем произвольного подражания двигательное явление с меньшей специфической проторенностью. Ясно совершенно, что он не привез подергивания и дрожания с поля сражения, но перенял их от товарищей во время доставки (хотя известная проторенность после пережитой ситуации могла во всяком случае существовать). Это почти вполне произвольно вызванное дрожание дается в первый день «очень трудно», и оно сильно утомляет; но в конце — концов оно явно отшлифовывается, оно делается «очень легким» и утомлением не сопровождается. Интересно в этом случае, что шлифовка потребовала одного только дня; следовательно, при хорошо проторенных автоматизмах хроническая шлифовка произвольно усиленного рефлекса требует еще меньшей затраты труда. Пациенты Hirschield’a, за одним единственным исключением, пользуются подобными проторенными механизмами. Это прекрасно согласуется с прочими наблюдениями над истериями, как военного, так и мирного времени, единогласно свидетельствующими, что лишь редко подвергаются вторичной истеризации совершенно свободные импровизации, так называемые «чистые симуляции», чаще же истеризация путем законов привыкания, произвольного усиления рефлексов и т. п. наступает в известного рода кристаллизационных пунктах, конституциональных или приобретенных.

Мы можем, таким образом, считать, что различение между фазой произвольного усиления рефлексов и фазой объективированного и отшлифовавшегося рефлекса в достаточной мере обосновано эмпирически. Самое существенное в нашем воззрении гласит вкратце так: На истерический тремор и на родственные картины военной и мирной практики привыкли с давних пор смотреть, как на болезнь или псевдоболезнь, но, во всяком случае, как на нечто с начала и до конца приблизительно однородное; привыкли относиться к нему, как к известному роду соматических болезней, которые вначале бывают легкими и безобидными; если же их запускают, они укореняются постепенно все глубже и злокачественнее. Точное исследование показывает, наоборот, что тремор в различных фазах его течения не есть что-либо однородное, но нечто существенно различное, а именно, выражаясь кратко: в первой это рефлекс, во второй — аггравация, а в третьей — род болезни.

После того, как мы установили это положение, стоит несколько точнее позаняться частностями симптоматики третьей стадии для того, чтобы генетически, так сказать, понять ее сложную сущность из простых задатков второй стадии. При этом представится для нас возможность углубить и модифицировать понятие шлифовки, введенное предварительно ради грубого обзора. В третьей стадии встречаем мы крайне типическую триаду симптомов, которая слагается из самого дрожания, из псевдоспазма, т. е. увеличенного напряжения соответственной мускулатуры и из известного рода психического перевозбуждения, причем мы можем пока отбросить развивающиеся из этой основы вторичные симптомы, напр., расстройство походки, повышенную утомляемость. На комбинацию дрожания с псевдоспазмом указывал, главным образом, и с полным на то правом, Оppenheim. Яркий свет на понимание этой эмпирической зависимости проливают законы рефлексов. Мы не сделаем именно ошибки, рассматривая с генетической точки зрения псевдоспазм третьей стадии, как потомка того процесса второй фазы, который был нами назван произвольной гипертонизацией рефлекторной области. Его можно было бы, поэтому вывести из нерефлекторного компонента задатка, т. е. из прямого участия воли, которое было прибавлено пациентом к сублиминарному рефлексу для его поддержки. Мы видим, действительно, что «псевдоспазм» и в третьей стадии не делается чисто рефлекторным, но, наоборот, при известных условиях, а часто даже в ответ на простой приказ расслабиться, выдает он скрывающуюся в нем волевую долю.

Особенно поучительным с этой точки зрения является вышеупомянутый Hirschfeld’oвский метод лечения. Основным принципом своей терапии R. Hirschfeld сделал устранение псевдоспазма; он воздействовал на тремор через мышечный тонус. Благодаря прямому требованию, он добивается отвлечения внимания, а главное, достигает пассивными движениями полного расслабления мускулатуры в дрожащей области тела; одновременно с этим расслаблением наступает прекращение тремора, и этот результат используют, чтобы захватить пациента врасплох. Ему говорят внезапно: «смотрите, дрожание исчезло. Кто следил за ходом нашей мысли, для того ясно, что метод этот только во второй своей части представляет «лечение внушением». Первая и существенная часть является, так сказать, прямым каузальным лечением, а именно это самый прямой и самый естественный способ заставить пациента пройти обратно тот путь, которым он пришел к своему дрожанию. Он мог поддерживать свое дрожание тем, что он напрягался; как только он напрягаться перестает, он больше не дрожит. Таким образом, физическая половина дрожания лишается своей главной опоры, — произвольного мышечного напряжения, и тотчас же рефлекс дрожания делается сублиминарным, что давно бы уже произошло, если бы ему в этом не мешала воля пациента. Тотчас же, как только этот результат наступит, он используется для того, чтобы опрокинуть заодно и психологические укрепления дрожания, то, что мы обозначили, как объективирование т. е., пользуясь свежим впечатлением, стараются избавить пациента от самовнушения, будто к дрожанию его принуждает предполагаемая болезнь.

На мой взгляд, Hirschfeld, в силу своего верного эмпирического инстинкта, представил, так сказать, в чистом экстракте действенный принцип, присущий целому классу методов лечения дрожания. Следует это, с одной стороны, из того, что сам он во время своих терапевтических сеансов мог вовсе пренебречь всякими суггестивными прикрасами; но еще более явствует это из того факта, что, с другой стороны, и врачи, работавшие с помощью всякого рода более грубых внушений, пользовались, насколько мне известно, в качестве уловки пассивным движением. Пробные опыты убеждают в том, что устранить, например, тремор простым наложением электродов и словесным внушением бывает значительно труд — нее; цель достигается скорее, если после такой вступительной суггестивной сцены переходят с помощью пассивных движений и приказа расслабиться к демонстрации достигнутого этим путем двигательного успокоения.

Мы видим на этом примере (как, впрочем, и из многочисленных рецептов старой медицины), что открытые чисто — эмпирическим путем лечебные методы название свое получают сплошь и рядом от внешне — заметного вспомогательного момента, тогда как малозаметному настоящему ядру способа приписывается значение только маленького приема. Прием, не менее важный и повсюду применявшийся, заключался в том, что дрожание в ногах устранялось сначала бесследно в лежачем положении, на столе, следовательно, при двигательной разгрузке дрожащей мускулатуры; лишь после этого требовали от пациента, чтобы он напрягал мускулатуру при стоянии и ходьбе (причем наступал нередко небольшой рецидив). На примере этом выясняется с особенной наглядностью причинная зависимость между дрожанием и произвольным напряжением мускулатуры.

Способ, единственно логический с врачебной точки зрения, применяется чаще всего и эмпирически. Он состоит в том, что устраняют прежде всего тремор, уничтожив для этого произвольное мышечное напряжение; затем, воспользовавшись этим минутным успехом, устраняют и объективирование. И лишь теперь, сообщив правильную установку, как периферической мускулатуре, так и воле пациента, переходят к смелым упражнениям, чтобы научить его сильным целесообразным движениям, тормозящим рефлекс, вместо ложного диффузного напряжения мышц, которое, как мы видели в эксперименте, рефлексу благоприятствует. Из этого видно, что нередко многое из того, что мы выполняем в мистических сумерках полузнания, украшенное не особенно лестным ореолом волшебного целителя, в действительности легко разлагается на ряд хорошо понятных отдельных актов, полных глубокого педагогического смысла. И рядом с этими актами внушение в узком смысле, от которого и происходит самое название «лечение внушением», отступает на скромную вспомогательную роль, которая единственно ему и приличествует в руках мыслящего врача с воспитанным вкусом.

После этого исследования понятными делаются те трудности, на которые наталкивается попытка прямого волевого воздействия со стороны пациента в деле устранения настоящего укоренившегося тремора и родственных гиперкинезов. При легком истерическом привыкании, — например, при псевдоартритической хромоте, задача, поставленная интеллекту и воле пациента, оказывается относительно легкой: после тщательного разъяснения, насколько неосновательно его поведение с медицинской точки зрения, мы требуем, чтобы он посредством совсем простого прямого иннервационного импульса выпрямил колено, которое до сих пор он держал согнутым. Мы смело можем от него требовать, чтобы он это сделал без дальних околичностей. Насколько более сложной оказывается с психофизической стороны дело при треморе и родственных ему расстройствах! Суть дела оказывается настолько запутанной, что мы, врачи, и сами часто точно себе не уясняем, каким образом он возникает. Когда тремор неврологически отшлифовался и психологически объективировался в отдельных своих компонентах, тут, действительно, пациенту не всегда бывает легко развязаться с духами, которых он вызвал, выбраться собственными силами из лабиринта, им самим созданного, состоящего из непрямых моторных каузальных сцеплений и застарелого самообмана. Простой веры в слово врача и желания больше не дрожать оказывается уже недостаточно. Особенно роковым оказывается здесь то парадоксальное обстоятельство, что пациент в одно и то же время должен отказаться от напряжения и прибегнуть к напряжению всех своих сил, т. е. в тот же самый момент расстаться с отшлифовавшейся ложной диффузной иннервацией и усвоить правильную прямую иннервацию. Разъяснить пациенту зараз и то, и другое и дать ему неоспоримую уверенность, что он не болен, — задача эта превосходит во многих случаях то, на что способны более простые и непосредственные методы упражнений; при таких условиях исключается часто и возможность, что пациент добровольно собственными силами справится с тремором путем тренировки.

Мы вернулись таким образом к анализу триады симптомов третьей стадии. Благодаря разностороннему освещению, стал вполне убедительным и ясным тот путь, по которому воля пациента воздействует на двигательный механизм истерического тремора, используя для этого мышечный тонус; выяснилась, следовательно, и внутренняя зависимость между дрожанием и псевдоспазмом. Но если у нас уже с самого начала были основания предполагать, что в истерическом треморе наблюдается слияние волевого компонента с сублиминарным рефлексом, то спрашивается: что с этим последним рефлекторным компонентом произошло в дальнейшем, в III стадии — в стадии отшлифовавшейся истерии? А это приводит нас к психической перераздраженности, как к другому типически сопутствующему симптому.

Здесь с самого начала надо различать две возможности. В небольшой части случаев сублиминарный дрожательный рефлекс, выросший, как мы предположили, наглядности ради, из явного острого дрожания испуга, остается и дальше чисто рефлекторным и сохраняется без всякого содействия пациента. Случай этот имеет, например, место у постоянно возбужденных нервных людей, обладающих уже от рождения низким порогом дрожательного рефлекса, а затем у тех индивидов, у которых тяжелое истощение или тягчайшие аффективные потрясения ⁸⁾ вызвали более стойкие нарушения душевного равновесия. Подобные люди, как это ясно видно на примере тяжелых острых неврастений, сохраняют в течение многих недель и месяцев аффективную перераздраженность; они, сами собой, так сказать, постоянно близки к дрожанию. Если здесь нервное истощение или потрясение находит свое выражение в истерическом симптомокомплексе, то такие пациенты требуют самой осторожной врачебной оценки, ибо в таких случаях приходится, во — первых, подумать о том, что истерический симптом тут настолько богат аффективно — рефлекторным и элементами, что он близок по своей сути к нервному спонтанному симптому; а затем та придача со стороны воли, которую получает истерический симптомокомплекс, возникает в волевом инструменте потрясенной личности; между тем инструмент этот находится в тяжелом беспорядке.

Большое число наших «дрожателей» не страдало столь серьезными аффективными расстройствами. Действие тока, поскольку таковой вообще имел место, начинает через несколько дней сглаживаться; но тут — то оно не исчезает попросту, а уступает постепенно свое место состоянию, если так можно выразиться «искусственной психической перераздраженности», оно выражается в жалобах на чувствительность к шуму, на пугливость, раздражительность, страх, нелюдимость. И теперь еще попадаются старые искушенные истерики с дрожанием, которые состояние это развили с настоящей виртуозностью. Они умеют из еле заметных мелочей, из безобидного шума, из банальной заметки в письме извлечь материал для возбуждения; а то малое, что они при этом добудут, они используют тщательнейшим образом и в количественном отношении и в отношении времени. Подобные аффективно — натренированные получатели ренты ухищряются при любых поводах, вроде врачебного исследования или попыток принудить их к работе, уцепиться за неизбежные в этих случаях ничтожные возбуждающие моменты и перевести их в богатейшие волны возбуждения с желательным рефлекторным эффектом в соматической сфере.

Прекрасными примерами для этой «техники добывания аффекта», как мы сокращенно обозначим это типическое истерическое явление, может служить следующая картина, хорошо знакомая каждому неврологу из начала его деятельности на войне. У обитателя стационара для нервно — больных начинается припадок или громкий спор с кем — либо. Когда через пол — минуты является врач, оказывается, что уже все тесное помещение наполнено другими пациентами, столпившимися вокруг больного; они продолжают сбегаться со всех лестниц, из всех отдаленнейших закоулков. Это те самые люди, которые за какой — нибудь час еще жаловались на свой страх и чувствительность к шуму; сейчас они положительно стекаются отовсюду, как — будто шумная сцена оказывает на них какое-то хемотактическое действие. Чего ради явились они? Они поступают, как океанский пароход, которому предстоит далекий путь… Они запасают аффективное топливо, которое должно поддерживать ход их рефлекторной машины. Сюда же относится многое из области «психической заразы», — например, способ, в силу которого превращается у зрителя в собственные болезненные проявления то возбуждающее чувство неудовольствия, которое закономерным образом у него возникает при виде неестественных двигательных форм (тремор, тик, припадки, истерические гримасы).

С полным правом можем мы, следовательно, сказать, что для того, чтобы произвольный мышечный тонус мог сохранять в действии тремор, нужна, как неизбежная предпосылка, известная степень — сублиминарного возбуждения рефлекса дрожания; достигается эта степень, благодаря определенной технике добывания аффекта. Последняя заключается в возможно лучшем использовании всех возбуждающих моментов, которые представляет повседневная жизнь. Они используются количественно, а главное, действие их растягивается на возможно больший срок. Способность затягивать аффект, играющая прежде всего роль в длительности процесса дрожания выигрывает еще благодаря шлифовке, действие которой распространяется одинаково, как на чисто — душевные движения, так и на телесные функции. Если ребенка ударит кто — нибудь на улице, и он хочет защититься без вреда для себя, — он начинает кричать, вначале непроизвольно в силу чистой болевой реакции; но когда первый аффективный толчок начнет сглаживаться, — оказывается, что он умышленно с невероятными гримасами продолжает плакать дальше и вскоре приходит в длительное состояние безграничного злополучия; даже забыв давно о причинах своего горя, он все еще не может от него оправиться. И здесь, с психической стороны, наталкиваемся мы вновь на наш закон рефлекса, который и обусловливает трехчленность течения: сначала короткий аффективный толчок, затем произвольное усиление аффекта, выравнивающее глубокую ремиссию рефлекторного процесса, и, наконец, новый подъем кривой в полурефлекторном длительном аффекте. Точно такой же тип течения видим мы в области истерии вырождения, например, при тюремных психозах, а в нормальной жизни взрослого видим его при кататимическом «втягивании» («Sichhineinarbeiten) в полные смысла направления аффекта. В области «истерии случая» наталкиваемся мы повсюду, как на наивнейшие, так и на тончайшие его формы.

Нужен был длительный аффект, чтобы сохранить рефлекс у «дрожателя»; аффект этот слагался из выростов первичного и главного аффективного толчка, ведущего начало от переживаний войны и несчастного случая, выросты эти выдавали себя в дальнейшие месяцы больше всего регулярными, страшными военными снами и известной идиосинкрасией по отношению к военной форме и к военному начальству. Эта произвольно растянутая первичная длительная волна поддерживается в свою очередь лишь тем, что в нее вливаются меньшие вторичные волны; последние возникают из аффективно-технического использования повседневных переживаний и построены они по той же трехчленной схеме.

Легко отыскать терапию, которая послужила бы поверочным испытанием для этого взгляда. Очень быстро убедились мы в том, как важно бывает для лечения отнять у «дрожателей» (а также у других физических и психических гиперкинетиков) наиболее очевидные возможности для взаимного аффективного обогащения. Дальнейшее развитие этой мысли привело к разработке методов психической изоляции (Вinsiwanger и др. ), идеалом которых является лечение в темной камере. При этом типе лечения исключаются, по возможности, вообще все психические раздражения, даже с органов чувств. Тогда как способы типа Hirschfeld’a успокаивают двигательное перераздражение посредством устранения диффузного мышечного тонуса, методы Binswanger’a и др. начинают с другой стороны: они создают отводные пути для аффективного резервуара, принадлежащего рефлекторному компоненту дрожания. Действующий принцип всех действительно рациональных эмпирических методов лечения дрожания можно, следовательно, упростить до этих двух кратких формул: «удаление (Entzug) тонуса» или «удаление аффекта». Они находят поддержку в двух других принципах, общих для всего лечения истерии: внушительное представление для устранения объективирования и твердая последовательность, чтобы устранить волю к болезни.

В течение типического невроза дрожания, которое мы только — что нарисовали в умышленно схематизированном виде, надо внести некоторые дополнительные штрихи. Само собой понятно, что отдельные стадии не связаны обязательно с известным сроком и что вообще, далеко не каждый стадий и не в каждом случае выражается отчетливо. В особенности надо подчеркнуть, что третья стадия во вполне выраженном виде, т. е. истерический невроз с максимумом шлифовки и объективирования, встречался относительно редко. Мы наблюдаем в достаточной мере часто, что оба процесса остаются весьма поверхностными. После начальных стадий невроза, преисполненных аффекта, дело вообще не доходит до развития длительного рефлекса дрожания; вместо того, вторая стадия переводится непосредственно в фазу истерического привычного остатка, которая может быть названа четвертой стадией невроза дрожания. Она характеризуется более или менее неправильным непостоянным «дрожанием случая» (Gelegenheitszittern), как мы его чаще и находим в застарелых картинах, — например, у получателей ренты. Затем вторая стадия, стадия произвольного усиления рефлексов, окажется только намеченной там, где рефлекторный процесс силен и длителен сам по себе (напр., при истощенной нервной системе конституциональных невропатов), самовосприятие же волевого импульса значительно сглажено.

Наконец, первая стадия острого рефлекторного аффективного толчка может естественным образом отступить на задний план всюду там, где рефлекторный порог рефлекса дрожания низок сам по себе, в силу врожденного задатка. Ведь, для возникновения невроза дрожания нужен только сублиминарный рефлекторный процесс. У некоторых невропатов достаточно бывает незначительных аффективных раздражений, чтобы вызвать то количество сублиминарного возбуждения, которое необходимо для вмешательства воли. Этим объясняются многочисленные случаи, когда дрожание вызывалось вступлением в гарнизон, огорчением, замечанием со стороны начальства. К понижению рефлекторного порога располагают, наряду с острыми потрясениями, в особенности хронические напряжения аффекта, которые поддерживались у недостаточно крепких натур гарнизонной и фронтовой службой; может быть, они даже важнее, чем те острые раздражения. Нельзя также говорить о неправдоподобии, когда некоторые пациенты свое растройство объясняют простудой или утомлением. Ибо произвольное тонизирующее усиление может с одинаковым успехом присоединиться, как к дрожанию от возбуждения, так и к дрожи от холода и утомления. Понятно затем, что, если отдельные тяжелые невропаты с особенно низким порогом рефлекса, напр., боязливые дебилики, близки к дрожанию почти постоянно и в обыкновеннной жизни, то они свободно «симулируют» дрожание без достаточных к тому поводов, если только можно говорить о симуляции, когда делаются явными и начинают бросаться в глаза тяжелые дефекты врожденного характера.

Вообще для более тонкого понимания истерических расстройств много нового могло бы дать тщательное изучение нормальных рефлекторных механизмов, особенно в тех случаях, когда они скрываются в волевых процессах, в качестве чуть намеченных, незаметных составных частей последних. С этой же точки зрения важно обращать внимание на конституциональные нервные рефлекторные готовности (Reflexbereitschaften). Пользуясь выражением» психогенное», можно дать быструю оценку, но в понимание явления при этом вносится мало. При склонности к моносимптомам, стремлении к каррикатурной выработке единственной рефлекторной картины для всей истерии, — особенно важно помнить, что в сущности нет одной единственной конституциональной невропатии; но вместо того отдельные раздражительно слабые части нервной системы могут каждая иметь собственный порог раздражения ⁹⁾ (живая возбудимость сосудов при слабых сухожильных рефлексах, большая склонность к дрожанию, при малой кожной раздражимости и т. д.). Там, где рефлекторный, порог всего ниже, воля и переходит через него и создает моносимптоматическую истерию из наличной рефлекторной формы: из соответственного мозгового вазомотория истерический припадок, из нистагма — трясение головы и т. д.; все это, видимо, по той же трехчленной схеме произвольного усиления рефлексов, которую мы видели при треморе; т. е. необязательно при участии сложных вне — сознательных отщеплений.

Здесь нужно еще вкратце коснуться одного рефлекторного соотношения, которое в той же мере банально, насколько оно мало привлекало к себе внимания в учении об истерии, а именно — биологически — нормальной совместной работы мышечного движения с чувствительностью и вазомоторием. Постоянно наталкиваешься на утверждение, будто истерические расстройства чувствительности ¹⁰⁾ ни что иное, как артефакты, внушенные врачем. Во — первых, это явно неправильно, — а затем нам вовсе не надо этого предположения, чтобы доказать то, что этим доказать стремятся, именно — что эти изменения чувствительности не являются объективныии признаками болезни и стигмами анормальной конституции.

Нет никакого сомнения, что небольшие разницы в чувствительности могут быть внушены без особого труда; но этим не объясняется, почему при исключении всякого внушения мы тем не менее при определенных истерических расстройствах наталкиваемся постоянно на определенные же чувствительные находки.

Предлагается проделать следующий простой опыт: Проснувшись от продолжительного сна, оставьте Вашу руку лежать неподвижно в том же состоянии расслабленности, в котором она находится по пробуждении. Поскольку рука избавлена от всех чувствительных раздражений, начиная от чувства трения кожи и кончая глубокими тканевыми ощущениями, пропадает желание, непроизвольное побуждение шевельнуть рукой; иногда появляется даже приятное чувство онемения, удовольствие от неподвижности. И, наоборот, отсутствие двигательной иннервации, в особенности обусловленное им выпадение мышечных и суставных ощущений, усиливает сознание полного отсутствия чувствительности, чувствительное «забывание» всей конечности. Можно сказать: и в повседневном, казалось бы, совершенно произвольном взаимодействии между ощущением и движением кроется всегда еще небольшой остаток рефлекторного процесса, который на низших биологических ступенях и заменяет волевой процесс. Движение и ощущение воздействуют друг на друга разнообразнейшим образом. Если мы еще к этому прибавим, что уже одно выключение мышечных актов, особенно при висячем положении конечности, вызывает значительные изменения в кровообращении, — главным образом, в венозной части; если мы вспомним, что это ухудшение вазомоторных отношений в свою очередь неблагоприятно влияет на чувствительность и на способность к деятельности мышц, — то мы легко поймем, что, после того, как конечности произвольно придано спокойное положение, из этих трех факторов может возникнуть сirсulus vitiosus с теоретически безграничным значением.

Другими словами, в этом опыте перед нами вырисовался вновь зачаток одного из тягчайших и наиболее патологических и истерических состояний, пользующихся притом большой теоретической известностью. Это полная вялая моноплегия, которая неврологически и определяется этой триадой симптомов, мышечной атонией, тяжелой анэстезией и сосудистыми расстройствами (набухлостью цианозом). Нам остается лишь ввести вместо сна другие причины рефлекторной мышечной вялости: испуг, истощение, фиксирующую повязку, и мы быстро придем к мысли, что эта идеальная форма истерического акинеза представляет в своем ходе возникновения точную копию типического гиперкинеза, тремора, который мы только что разобрали. Предположим, что, как там внезапный испуг вызвал рефлекторное дрожание, так здесь он повел к рефлекторному расслаблению мускулатуры и притуплению чувствительности, В таком случае это рефлекторное оцепенение от испуга (как то обозначается в публике) само по себе быстро сгладится, но его можно без труда удержать легким подкреплением со стороны воли, вскоре ощущаемым как полурефлекторное (совершенно, как в нашем опыте), — удержать до тех пор, пока оно, будучи подхвачено причинным кругом из чувствительности, двигательной сферы и вазоматория, не перейдет в хроническую стадию рефлекса.

Мне нет необходимости разрабатывать подробнее те многочисленные параллели, которые вытекают из этого исследования для других истерических картин. Без дальнейших объяснений понятно, почему истерические гиперэстезии обнаруживаются постоянно на частях тела с плохой или анормальной подвижностью: на псевдоишиадической ноге, в окружности щадимого сустава ¹¹⁾, само собой понятно, что эти нормально — рефлекторные акты выявляются благодаря самовнушению и видоизменяются под влиянием постороннего внушения. Далее: При многих совершенно диффузных и, видимо, произвольных различиях в кожной чувствительности у конституциональных невропатов, — различиях, которые затем используются для истерических расстройств, — возникает само собой впечатление, что они стоят в тесной рефлекторной зависимости от вазомотория. Достаточно вспомнить о быстро изменчивых конгестиях, и покраснениях кожи (нужно, конечно, отметить и степень влажности кожи) у вегетативно — лабильных невропатов, чтобы согласиться, что капризно колеблющаяся, неравномерно распределенная кожная чувствительность вовсе не должна быть признаком произвольного притворства или врачебного внушения (что она им быть может, да часто и бывает, — в этом никакого сомнения не существует). И эти простые и второстепенные находки при исследовании истерика могут быть объяснены тем, что реальные рефлекторные процессы субъективно чересчур подчеркиваются. Также и во многих истерических привыканиях можно было бы еще в задатке указать на небольшие рефлекторные составные части. Я напомню, напр., о том, что произвольное покойное положение болящих частей тела, которое так часто служит исходным пунктом для истерических привыканий, также имеет в себе нечто рефлекторное (хирург говорит о рефлекторном напряжении брюшной стенки при боли в слепой кишке).

Повторим вкратце те положения, которые мы установили на школьном примере истерического дрожания. Мы видели, что от личности пациента исходят два раздельных причинных ряда; один из них, действующий обходным путем через посредство технического добывания аффекта, поддерживает деятельность сублиминарной рефлекторной формы дрожания; тогда как другой, воздействуя непосредственно на произвольный мышечный тонус, сообщает ту недостающую движущую силу, которая и дает рефлексу подняться выше порога. Мы видели, как, благодаря закономерному сглаживанию сущности дела при самовосприятии произвольного усиления рефлексов, в дальнейшем с внутренней необходимостью развивается кататимическое объективирование; видели далее, как этот психологический процесс вместе с шлифовкой двигательной и аффективной в значительной степени видоизменяет первоначальную психофизическую сущность, запутывает ее, и расчленяет таким образом все течение на различные фазы.

Для иллюстрации совместного действия душевных тенденций с нервными автоматизмами мы воспользовались несколькими примерами из истерии военного времени. Последняя, будучи большим массовым экспериментом, годится особенно хорошо для анализа, так как картины болезни построены здесь были с чрезвычайной массивностью, а воздействующие аффективные раздражения, вроде тенденций желаний, выявлялись ясно и единообразно. И как военные истерии не принесли ничего принципиально нового во внешних картинах своих, — у нас нет никаких оснований ожидать, чтобы они чем-либо принципиально отличались от истерии мирного времени в отношении внутреннем, психологическом или физиологическом.

И при истериях мирного времени видим мы обычно, что, если они не вырастают, благодаря привыканию, из остатков органических заболеваний или повреждений, они охотно присоединяются к каким — либо острым душевным потрясениям: к испугу, гневу, страху, ревности, половому возбуждению, к несчастному случаю, испугу от понесших лошадей, к страху перед отцом или учителем, к инциденту с любовником, и какой — либо домашней сцене, к любовному приключению; следовательно, к таким аффективным воздействиям, которые особенно легко и сильно вызывают возбуждение в рефлекторных и инстинктивных механизмах. Если рефлекторные пути уже приведены в действие естественным влиянием аффекта, то мы часто можем совершенно непосредственно наблюдать произвольное усиление рефлексов, в особенности в острых начальных стадиях: по искусственному накапливанию и нагромождению душевных возбуждений можно и здесь вполне отчетливо распознать оба пути: гипертонизацию произвольной мускулатуры и техническое добывание аффекта.

Мы видим, что нервный субъект, пользуясь аутогип — нотическим приемом устремления взгляда прямо перед собой, может довести до сумеречного состояния это легкое затуманение сознание, которое сопутствует нормальному аффекту. Мы видим, что истерический ребенок растягивает короткие судорожные замыкания голосовой щели при гневном рефлекторном реве в остановку дыхания, доходящую до общего посинения и потери сознания. Рефлекторное покашливание от замешательства при неприятном воспоминании развивается в пароксизм кашля. Нервное ощущение отвращения разрастается при содействии брюшного пресса в истерическую рвоту. Или доведенный до гнева психопат начинает возбужденно бегать взад и вперед, напрягая все мышцы и форсированно дыша: он все больше повышает рефлекторный прилив крови к голове, пока не разразится в виде взрыва сумеречное состояние или пока возбуждение нервов и мышц, все больше усиливаемое посредством мышечного тонуса и сосудисто-двигательной системы, не разрядится в пароксизме дрожания или судорог. Эти истерические продукции подчиняются также законам шлифовки и объективирования; поэтому в дальнейшем они включаются при данной ситуации без всяких затруднений и как — будто сами собой. Тенденция, в них выражающаяся, колеблется также между разумным и инстинктивным.

Мы видели, что и военные истерии пользовались охотно предуготованными автоматизмами; выросшие из переживаний аффекты и тенденции выявляли как раз слабые места наследственных задатков, — напр., действием испуга активировалось заикание, существовавшее в детстве. При истериях мирного времени отношение между переживанием и задатком меняется в среднем больше в пользу последнего. При «мирных» истериях находят в общем больше дегенеративных нервных задатков и менее сильные влияния переживаний. Уже давно установлено, что к истерическим реакциям склонны прежде всего люди с обычно легко возбудимыми рефлексами и инстинктивными реакциями, — люди, у которых душевные волнения с необычайной легкостью и быстротой (Kraepelin) превращаются в телесные и психологические автоматизмы. Иногда это только отдельная унаследованная способность, вроде анормально легко наступающей рвоты, которую истерик тенденциозно усиливает; иногда же врожденной лабильностью обладают, напр., большие области его вегетативной нервной системы. Но и здесь обычно случайные аффективные раздражения должны сначала сообщить рефлекторному аппарату известный разбег, а затем уже присоединяется волевая тенденция с ее усиливающим действием. Но попадаются иногда, хотя и редко, на почве тяжелого вырождения, прекрасные совершенные истерики, которые без особых внешних поводов могут в любое время играть на своем рефлекторном аппарате, как виртуоз на рояле.

1) Употребительный в физиологии для раздражений термин «субли — минарный» соответствует немецкому «unterschwellig” и обозначает не достигшие порога раздражения. (Примеч. переводчика).

2) См. также Med. Klin. 1918, № 9 работу Paul Hofmann « ber die Beeinflussung der Sehnenreflexe durch die willk rliche Kontraktion”. Она дает замечательные экспериментальные подтверждения нашего взгляда. Hofmann оспаривает также общераспространенное мнение, будто оптимум рефлекса соответствует полному произвольному расслаблению мускулатуры. Его взгляд на действие приема fendrassik’a совпадает вполне с нашими объяснениями.

3) Oppenheim. Die Feurpsen infolge von Knegsverietzungen Berlin 1916.

4) См. также Kurt Schneider, Einige psychiatriche Erfahrungen als Truppenarzt. Ztschr. f, d. ges. Neur. u. Psych. 39, 1918.

5) R. Hirschfeld, Zur Behandiung der Kriegszitterer. Munch. med. Wochenschr. 1917. Forster, zur Behandiung der. Kriegszitterer. Munch. med. Wochenschr. 1917. R. Hirschfeld, Zur Behandiung der Kriegs zitterer (Erwiderung auf Forsters Bemerkungen) Munch. med. Wochen schr. 1917.

Почему собака дергает лапой, когда ее чешут? | Новости | Публикации

Знакомое зрелище: начинаете почесывать собаке спинку или бочок, а ваш питомец тут же включается в процесс и «помогает» вам лапой. Как правило, на морде выражение удовольствия. Так по какой причине животные так активно дергают лапой в ответ на ласку?

Как оказывается, дело в безусловном рефлексе — назовем его чесательным. Приблизительно это похоже на то, как при ударе врачебным молоточком по колену человек дергает ногой.

Это реакция кожных рецепторов и центральной нервной системы на внешний раздражитель. За нее отвечает так называемая рефлекторная дуга, проходящая от макушки до копчика и по средней линии груди и живота.

Если хвостатому члену семьи почесать шкурку вдоль этой самой дуги, срабатывает рефлекс.

Не стоит забывать, что реакция у каждого животного индивидуальна. Один пес будет яростно работать лапой, а то и двумя поочередно, другой — лениво дрыгнет ею пару раз по неполной амплитуде. Главное, что импульсы свободно проходят по нервному пути, питомец здоров.

У собаки есть и особо чувствительные точки, сильно реагирующие на почесывание. Как правило, они находятся на животе, у основания ушей, в подмышках: кожа там  тоньше, шерстный покров нежнее и слабее.

Нравится ли собакам такая процедура?

Безусловно. Раз животное подставляет вам свой беззащитный живот, значит, оно вам доверяет и, расслабившись, с удовольствием принимает знаки внимания. А хозяин, наблюдая за реакцией питомца, может чесать его более или менее интенсивно либо чередовать почесывание с поглаживанием.

В каких еще случаях собака может дергать лапами?

В реалистичном сне. Ваш питомец кого-то догоняет или, наоборот, спасается бегством сам.

При аллергии. Если зудит кожа, то даже легкое прикосновение вызывает у животного потребность активно чесаться. Проблема требует обращения к ветеринару. Вашей собаке будет прописано медикаментозное лечение и диета.

При проблемах с суставами. Расслабляя и напрягая лапы, подергивая ими, собака пытается снять болезненные ощущения. Врач назначит анализы и рентген, по результатам исследований — лечение.

При заболеваниях ушей. Ушной клещ или начинающийся отит беспокоят собаку; при почесывании ощущение дискомфорта усиливается.

Травма. Иногда причиной подергивания лапой может стать укус насекомого, заноза, небольшая незаметная травма. 

 Совет: почаще ласкайте и чешите своего питомца. Обмен положительной энергетикой происходит взаимно: видя счастливую, довольную собаку, хозяева и сами радуются.

Статья была полезна?

Спасибо, давайте дружить!

Подписывайтесь на наш Инстаграмм

Подписаться

Спасибо за обратную связь!

Давайте дружить — скачайте приложение Petstory

4 февраля 2020

Обновлена: 5 февраля 2020

Зачем собака дергает лапой, когда ее чешут

Хозяева собак часто замечают: почесываешь питомцу живот или подмышки — дергаются задние лапы. Возникает беспокойство: здорова ли собака? Нравятся такие поглаживания или раздражают? Рассмотрим 3 возможные причины подобной реакции.

Физиологические причины

Когда псу почесывают бока или живот, у питомца включается чесательный рефлекс — реакция кожных рецепторов и центральной нервной системы на внешний раздражитель (например, блох). Чесательный рефлекс относится к безусловным и возникает непроизвольно. Часто его сравнивают с коленным рефлексом у человека: при ударе молоточком по сухожилию под коленом нога разгибается.

За подергивание лап отвечает рефлекторная дуга — нервный путь, идущий от кожных окончаний до спинного мозга и далее по двигательному нерву к мышцам. Путь проходит от макушки до копчика по всей спине, по средней линии груди и живота. Если почесать собаку вдоль рефлекторной дуги в разных местах — возникает чесательный рефлекс.

По работе нервной дуги ветеринары оценивают здоровье животного, выявляют неврологические проблемы. Почешешь живот, и лапы (или только одна) начинают дергаться — питомец здоров. Импульсы свободно проходят по нервному пути.

Некоторые псы реагируют на почесывание в нежных местах спокойно, без резких движений. Не стоит сразу пугаться и думать, что любимец болен. У разных животных реакция проявляется слабее или сильнее. Следите за общим состоянием и настроением питомца.

Почему, если чесать собаку по животу, в подмышках и основании ушей, лапы дергаются сильнее? В этих местах шкура у собаки тоньше, и защита от внешних воздействий слабее. Кожа чувствительна, поэтому животное ярче реагирует на раздражение.

Психологические

Некоторые собаководы связывают подергивание лапами с психологией. Хозяева и знакомые люди почесывают пса, ласкают, делятся с ним положительными эмоциями. Питомец спокоен и не дергает конечностями, когда чешут бока. Иногда привычная ласка становится псу неприятной, и рефлекс проявляется. Заводчики советуют правильно чесать и гладить питомца. Собака лучше воспринимает ласку, когда расслаблена, не играет и не просит есть, не общается с другими сородичами.

Когда у пса подергиваются лапы, хозяевам движение напоминает легкую попытку дотянуться до зоны раздражения.

Редко, но есть проблемы со здоровьем

Питомец активный, весело играет с детьми и хорошо питается, но дергает лапкой при почесывании за ушами? С собакой все в порядке. Если настроение меняется, пес становится агрессивнее, не терпит прикосновений к бокам, дергает лапами при легком поглаживании нежных зон, хозяин должен насторожиться. Возможно, четвероногому любимцу пора на прием к ветеринару.

Питомец дергает лапами при таких проблемах со здоровьем, как:

• Дерматиты, аллергические проявления на коже. Резкой реакцией пес дает понять, что прикосновения человека неприятны, причиняют боль. Животное избегает прикосновений к болезненным местам. Осмотрите кожные покровы питомца. Если на коже появились покраснения, высыпания — обратитесь к ветеринару.
• Небольшие травмы, ушибы. Собака поскуливает, дергает конечностями даже после поглаживаний. Занозы, ссадины, мелкие камешки вызывают боль и желание от них избавиться. Прикосновения к пораженным местам неприятны, пёс отдергивает лапы.
• Возраст, проблемы с суставами, снижение активности. С возрастом питомец меньше двигается, нагрузка на суставы и конечности снижается. Появляются дискомфорт, легкая болезненность. Встряхивая лапами, четвероногий друг избавляется от болевых ощущений, разминает суставы. Проблемы с суставами часто возникают у крупных собак, живущих в квартирах: не хватает движения, мало кислорода. Введите в рацион собаки продукты, полезные для суставов: овощи, свежее мясо (конину, говядину), печень, молочные продукты и супы. Пусть питание будет низкокалорийным, с аминокислотами и минеральными солями. Увеличьте время прогулок (до 3-4 часов в день), если позволяет общее состояние пушистого любимца.

Так как понять, приятно собаке или нет

Понаблюдайте за питомцем пару дней. Если собака с удовольствием принимает ласки, ложится на спину и подставляет подмышки для поглаживания, не вырывается и не убегает — приятно всё, что вы делаете. Продолжайте и не останавливайтесь. Большинству собак нравятся почесывания морды сбоку, под подбородком, за ушами, основания хвоста и груди. Подергивание лапами в этой ситуации говорит о здоровой физиологии.

Если настроение ухудшилось, пес вырывается и продолжает дергать лапами, когда прекратили чесать, — стоит показаться ветеринару.

Почаще чешите своего пса, если он здоров. Для собак, как и для людей, почесаться — это получить удовольствие, положительные эмоции, выброс гормонов счастья — эндорфинов. Почесывая любимую собаку, хозяин и сам расслабляется, забывает о проблемах. Следите за реакцией питомца на ваши действия. Пусть радость общения человека с собакой будет взаимной.

Если заметили ошибку, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter

Стоит ли читать перед сном?

Текст: Андрей Мягков

Коллаж: ГодЛитературы.РФ

Фрагмент и обложка книги предоставлены издательством

Новая книга британки Клодии Хэммонд — журналистки, радиоведущей и психолога — окажется для некоторых болезненно актуальной. Казалось бы, в условиях самоизоляции даже те, кто перешел на удаленку, должны были в придачу получить вагончик свободного времени — хотя бы потому, что необходимость пару часов в день толкаться в метро отпала сама собой. На деле же все произошло с точностью до наоборот — многие теперь только и делают, что работают. Итальянский писатель Паоло Джордано, уже успевший выпустить небольшую книжку о нашем общемировом карантине, справедливо заметил по этому поводу: «Рабочего дня в прежнем понимании не стало — работа продолжается в любое время суток. Судя по всему, единственное, что мы остановить не в силах, это нашу маниакальную производительность. <…> сегодня она превратилась в производительность ради производительности». 

В такой ситуации книга о том, как правильно отдыхать — это какое-то чудесное лекарство из рецептурного отдела. Автор сперва мягко, но настойчиво убеждает нас, что отдых — это не прихоть лентяев, а жизненно важный навык, над которым, как бы абсурдно это ни звучало, придется поработать. А убедив, подробно разбирает 10 самых популярных видов отдыха, подкрепляя свои выводы научными референсами — Хэммонд, кроме всего прочего, ведет колонку о медицинских мифах на BBC Future, так что ее компетенция по этой части сомнений не вызывает. Добавьте сюда легкий, не чурающийся юмора слог — и вот она, готовая таблетка для трудоголика. И хотя главы «Не делать вообще ничего» и «Горячая ванна» выглядели ужасно заманчиво, мы все-таки взяли себя в руки и предлагаем вам ознакомиться с фрагментом о чтении — «Год Литературы» мы, в конце концов, или как.

Клодия Хэммонд. Искусство отдыха. Как качественно отдыхать в эпоху вечной занятости / Пер. с англ. М. Череповского. — М.: Лайвбук, 2020

ЧТЕНИЕ

Вы наверняка помните, как в детстве играли в одну игру. Ждешь, пока кто-нибудь — в идеале, конечно, взрослый — сядет и положит одну ногу на другую, а потом быстро бьешь ребром ладони по мягкой части колена под суставом. Тебе весело, а взрослому, у которого непроизвольно дергается нога — не очень.

В общем, забавная игра, но почему же, спросите вы, я пишу о ней в начале главы об отдыхе с помощью чтения? Что ж, несмотря на то, что сидеть и читать книгу определенно кажется расслабляющим занятием, это на удивление малоизученная область. Одно из примечательных исследований в этой сфере датируется аж 1928 годом, и проводил его один врач, с которым мы уже знакомы — Эдмунд Джейкобсон из Чикагского университета. Он прославился изобретением метода прогрессирующей релаксации (мы разбирали эту технику в главе «Ничегонеделание»). Метод этот, если помните, заключается в последовательном напряжении и расслаблении всех мышц тела от пальцев на ногах до самой макушки, что помогает успокоиться и отдохнуть.

Возможно, вы также помните: Джейкобсон назвал свою книгу «Вы должны расслабиться!». Это говорит о том, что он вряд ли понимал, как на самом деле устроена релаксация. На самом деле, он лучше многих знал: когда врач просит пациента расслабиться, тот обыкновенно делает как раз противоположное и вместо этого напрягается еще больше. В процессе изучения коленного рефлекса, который и был предметом того исследования 1928 года, выяснилось, что сила этого рефлекса как раз возрастает, если человек находится в напряжении. Джейкобсон пытался понять, что может помочь пациенту расслабиться и притупить эту реакцию.

Ответом, разумеется, оказалось чтение.

Джейкобсон пришел к нему весьма непростым путем. Одно описание сложнейших механизмов, которые он использовал в своем исследовании, занимает больше страницы в его статье. Каждый участник садился в кресло Морриса, после чего одна его нога пристегивалась к остову кресла кожаными ремнями. Напротив другой в специальном зажиме располагался молоточек на электромагните, несильно бьющий по ноге участника эксперимента, а специальная блоковая система из веревочки и грузиков замеряла точную силу рефлекса, когда нога «подопытного» взлетала в воздух. Джейкобсон назвал это «амплитудой рывка». Под коленом все это время располагалась целая система рычагов и штырей, призванных определить, двигалось ли при ударе само колено, и насколько.

В своей статье Джейкобсон сухо отмечает, что перед началом эксперимента пятеро из сорока участников «заметно нервничали», и их, надо сказать, вполне можно понять — они, вероятно, опасались, что попали в комнату пыток. Как будто мало было всех этих ремней, рычажков, молоточков и грузиков, так еще и стены были обиты специальными звукопоглощающими панелями. Предназначались они, конечно же, для изоляции каких-либо посторонних звуков снаружи, а не для заглушения криков участников, но спокойствия последним не прибавляли.

Все описанное мной может звучать диковато и даже смешно, однако надо признать, что Джейкобсон добился-таки достаточно интересных результатов. Он обнаружил, что в случае, если удары молоточка были слишком регулярны — каждые тридцать секунд или около того — чтение не помогало участникам расслабиться в достаточной степени, чтобы снизить рывок ноги, однако если удары наносились реже, чтение помогало, причем очень ощутимо — чем дольше люди читали, тем больше они расслаблялись и тем меньше становилась амплитуда этих непроизвольных рывков.

Условия этого исследования были, конечно, далеки от идеала. Например, участников просили читать вслух, тогда как большая часть людей, читая книгу, делают это про себя. Еще принципиальнее то, что, судя по всему, в исследовании отсутствовала контрольная группа, которая бы не читала книгу, и в результате мы не можем отбросить вероятность того, что участники исследования просто постепенно привыкали к периодическим ударам и расслаблялись сами по себе, вне зависимости от чтения. Однако эксперимент все же точно показал, что большая часть участников расслаблялась во время чтения, не считая троих из них, которым поставили диагноз «невротизм», и несчастного участника по имени J.C., который «не сумел расслабиться» из-за «слишком тесного стягивания ремнями».

Однако, несмотря на все недочеты этого исследования, Джейкобсон явно был на верном пути. Почти девяносто лет спустя чтение взяло первое место в «Тесте на отдых» — его указали в качестве хорошего способа отдыха аж 58% респондентов. Кстати, кажется, эти люди все же нашли секрет счастливой жизни, судя по их высоким баллам по шкале благосостояния — концепции, включающей в себя самоуважение, оптимизм и наличие цели и смысла в жизни.

Разумеется, циники немедленно зададутся вопросом: сколько респондентов поставили галочку напротив чтения, просто чтобы показаться более культурными и интеллигентными, как частенько делают вчерашние школьники, заполняющие заявление на поступление в университет? В ответ на это мы можем смело ответить, что, во-первых, анкеты были анонимные, а во-вторых, участники, желающие казаться более образованными и культурными, вряд ли бы так часто выбирали «ничегонеделание», что оно попало в топ-5. Когда люди утверждают, что они находят отдых в чтении, я лично склонна верить им на слово.

РАССЛАБЛЕНИЕ И ВОЗБУЖДЕНИЕ

На самом деле, существуют люди, не способные расслабиться, если у них нет под рукой книги.

«Требуются книжные черви! Если вы регулярно читаете бульварную литературу и обожаете чтение в целом, запишитесь волонтером на благо науки!» — это рекламное объявление появилось в южноафриканских газетах в 80-х годах прошлого века. Его разместил Виктор Нелл, клинический психолог из Зимбабве, чтобы набрать достаточное количество добровольцев для серии исследований на тему привычек. К участию допускали всех, кто читал хотя бы по одной книжке в неделю. На деле же записавшиеся читали по 4, а одна семья из четырех человек утверждала, что они читают аж по 101 книге в месяц. Благодаря участию таких преданных библиофилов Неллу удалось провести одно из самых детальных и масштабных в мире исследований на тему чтения, так что я часто буду к нему возвращаться. Мой любимый вопрос из тех, что задавался участникам, звучал так: каково было бы вернуться в свой номер отеля как раз к тому времени дня, когда вы предпочитаете читать, и осознать, что почитать нечего? Ответы были затем расположены на шкале «Индекса раздражения», на которой выше всех оказались ответы людей, утверждавших, что будут чувствовать «отчаяние», «опустошенность» и «обездоленность». Такие ответы настолько поразили Нелла, что он отметил, что этих людей, вероятно, можно назвать практически зависимыми от книг.

Большая часть людей, конечно же, не придет в ужас и не падет жертвой острой панической атаки, не обнаружив в досягаемости последнего хита Дэна Брауна или Джоан Роулинг, однако все же книги — важная часть жизни для многих из нас. В одной лишь Великобритании за 2018 год было продано книг на сумму более 1,6 миллиарда фунта стерлингов. Неплохая иллюстрация всей важности роли книг в нашем мире.

На самом деле, я была удивлена тем, что чтение оказалось первым в нашем топ-10, ведь не забывайте, что в нем люди голосовали не за самые любимые свои занятия, а за те из них, которые лучше всех позволяют им расслабиться. А чтение, между тем, сложно назвать пассивным времяпровождением — оно как раз требует некоторого усилия. Конечно, в отличие от того же бега, им можно заниматься, лежа на диване или в гамаке, но оно все же требует умственной работы на самых разных уровнях.

Мы читаем буквы. Соединяем их в слова. Извлекаем из этих слов их значение. Соотносим это значение с тем, что уже прочли. Напрягаем свою память. Мы создаем в своей голове образы. Мысленно воссоздаем происходящее на визуальном и звуковом уровне. И все это время применяем то, что психологи называют «теорией сознания», чтобы проникнуть в головы героев, понять их мотивацию, представить себе их мысли и проникнуться их чувствами.

Кстати, вы удивитесь, но чтение подразумевают не только умственные, но и физические усилия. Одной из задач Виктора Нелла в том исследовании 1988 года было выяснить, что происходит с человеком с точки зрения психологии, когда он читает. Ради этого он устроил еще один сложный эксперимент.

Вначале Нелл вызывал у участников чувство скуки, надевая на них полупрозрачные очки и на десять минут включая им запись белого шума. Затем он приглашал участников заняться серией различных дел: тридцать минут почитать, пять минут расслабиться с закрытыми глазами, посмотреть на ряд фотографий, позаниматься вычислениями в уме или порешать головоломки, типа такой:

Если разрезать красное яблоко пополам, а потом еще раз пополам, сколько сторон окажутся красными, а сколько — белыми?

Все это время Нелл производил множество различных тестов. Он размещал электроды на лицах, головах и шеях участников, чтобы зафиксировать уровень их мышечной активности. Он замерял интервалы между ударами их сердца, вдохами и выдохами. Все эти данные были призваны помочь ему понять, как тела участников реагируют на те или иные занятия.

Как считаете, какое из них тела участников нашли наиболее расслабляющим: скучание без дела, прицельное расслабление, вычисления в уме, головоломки или чтение? С учетом того, что эти книгочеи уже оценили усилия, которые они затрачивают на чтение, как нулевые или почти нулевые, можно бы предположить, что это подтвердит и их психика. Чтение безусловно не должно требовать никаких физических усилий. На деле же во время чтения участники оказались более физически возбуждены, чем скучая без дела или расслабляясь с закрытыми глазами. Скажу больше — чтение в этом плане перегнало и головоломки тоже, а в ряде случаев — и вычисления в уме.

Выводы из исследования Нелла получаются следующие: несмотря на то, что чтение обладает расслабляющим эффектом, особенно если речь идет о библиофилах, чтение также следует отнести к длинному списку способов релаксации, которые не подразумевают отключение ни сознания, ни тела. Что влечет за собой вопрос: стоит ли нам читать перед сном?

КНИГА НА СОН ГРЯДУЩИЙ

Многие люди так и делают, поскольку чтение помогает им «угомонить» свое сознание. Однако предположение, что читать перед сном — хорошая идея, далеко не очевидно ни с психологической, ни с физиологической точек зрения.

Эксперты в области сна часто рекомендуют соблюдать «гигиену сна». Имеется в виду не смена постельного белья каждые несколько дней, а использование спальни исключительно по назначению и ни для чего больше (если вас интересует, на секс это не распространяется). Идея заключается в том, что в результате спальня начинает ассоциироваться у вас лишь с хорошим, крепким сном, и в какой-то момент эта ассоциация становится достаточно прочной, чтобы помогать вам быстрее засыпать.

Ожидаемо эти эксперты обычно весьма отрицательно относятся к просмотру телевизора в постели, не говоря уже о залипании в телефоне, поскольку это приводит к сверхстимуляции. Однако книгам в целом удается избежать их гнева. Что это — культурный снобизм, или же они не просто так обходят чтение стороной? Существуют четкие свидетельства того, что, если вы желаете хорошенько выспаться, то лучше читать книгу, чем смотреть ТВ. Опрос 5000 жителей Британии показал, что 38% респондентов, смотрящих телевизор в постели, плохо спят по ночам, тогда как 39% из тех, кто читает на ночь книги, утверждают, что спят очень крепко. Многие психологи, занимающиеся исследованиями сна, также рекомендуют следующее: если вы проснулись посреди ночи и не можете заснуть снова — вместо того, чтобы переживать из-за того, что завтра будете плохо себя чувствовать, и волноваться о ворохе накопившихся дел, попробуйте встать с кровати, сесть на стул (даже если он холодный) и почитать книгу, пока вновь не почувствуете сонливость. Если вам повезет, то к моменту возвращения в постель ваше сознание будет достаточно отвлечено книгой, а ваше тело будет желать тепла уютного одеяла, и вы легко заснете.

Однако, как мы уже видели, чтение способно расшевелить не только наше сознание, но и тело — каким же образом тогда оно способно помочь нам расслабиться в достаточной степени, чтобы заснуть? Виктор Нелл считает, что вначале чтение действительно активизирует не только сознание, но и тело. Однако потом, когда мы откладываем книгу в сторону и уровень возбуждения спадает, именно этот спад усыпляет нас подобно спаду температуры после принятия горячей ванны. Гипотеза интересная, однако мне не особо в это верится. Для начала, она не объясняет, к примеру, почему многие часто засыпают во время чтения? Или почему того же эффекта не оказывает на нас чтение кучи электронных писем перед сном? В момент, когда вы после этого закрываете ноутбук, у вас должен происходить такой же спад активности, только вот после этого нечасто удается сразу и легко заснуть.

Так что вопрос о том, почему чтение, сколь бы расслабляющим оно ни было, должно хорошо помогать заснуть, остается открытым. Возможно, здесь как-то замешаны детские воспоминания о тех временах, когда перед выключением света читали не мы, а нам, а такое до сих пор усыпляет лично меня. Вернемся к этому позднее.

Зачем собака дергает лапой, когда ее чешут

Хозяева собак часто замечают: почесываешь питомцу живот или подмышки — дергаются задние лапы. Возникает беспокойство: здорова ли собака? Нравятся такие поглаживания или раздражают? Рассмотрим 3 возможные причины подобной реакции.

Физиологические причины

Когда псу почесывают бока или живот, у питомца включается чесательный рефлекс — реакция кожных рецепторов и центральной нервной системы на внешний раздражитель (например, блох). Чесательный рефлекс относится к безусловным и возникает непроизвольно. Часто его сравнивают с коленным рефлексом у человека: при ударе молоточком по сухожилию под коленом нога разгибается.

За подергивание лап отвечает рефлекторная дуга — нервный путь, идущий от кожных окончаний до спинного мозга и далее по двигательному нерву к мышцам. Путь проходит от макушки до копчика по всей спине, по средней линии груди и живота. Если почесать собаку вдоль рефлекторной дуги в разных местах — возникает чесательный рефлекс.

По работе нервной дуги ветеринары оценивают здоровье животного, выявляют неврологические проблемы. Почешешь живот, и лапы (или только одна) начинают дергаться — питомец здоров. Импульсы свободно проходят по нервному пути.

Некоторые псы реагируют на почесывание в нежных местах спокойно, без резких движений. Не стоит сразу пугаться и думать, что любимец болен. У разных животных реакция проявляется слабее или сильнее. Следите за общим состоянием и настроением питомца.

Почему, если чесать собаку по животу, в подмышках и основании ушей, лапы дергаются сильнее? В этих местах шкура у собаки тоньше, и защита от внешних воздействий слабее. Кожа чувствительна, поэтому животное ярче реагирует на раздражение.

Психологические

Некоторые собаководы связывают подергивание лапами с психологией. Хозяева и знакомые люди почесывают пса, ласкают, делятся с ним положительными эмоциями. Питомец спокоен и не дергает конечностями, когда чешут бока. Иногда привычная ласка становится псу неприятной, и рефлекс проявляется. Заводчики советуют правильно чесать и гладить питомца. Собака лучше воспринимает ласку, когда расслаблена, не играет и не просит есть, не общается с другими сородичами.

Когда у пса подергиваются лапы, хозяевам движение напоминает легкую попытку дотянуться до зоны раздражения.

Редко, но есть проблемы со здоровьем

Питомец активный, весело играет с детьми и хорошо питается, но дергает лапкой при почесывании за ушами? С собакой все в порядке. Если настроение меняется, пес становится агрессивнее, не терпит прикосновений к бокам, дергает лапами при легком поглаживании нежных зон, хозяин должен насторожиться. Возможно, четвероногому любимцу пора на прием к ветеринару.

Питомец дергает лапами при таких проблемах со здоровьем, как:

1. Дерматиты, аллергические проявления на коже. Резкой реакцией пес дает понять, что прикосновения человека неприятны, причиняют боль. Животное избегает прикосновений к болезненным местам. Осмотрите кожные покровы питомца. Если на коже появились покраснения, высыпания — обратитесь к ветеринару.
2. Небольшие травмы, ушибы. Собака поскуливает, дергает конечностями даже после поглаживаний. Занозы, ссадины, мелкие камешки вызывают боль и желание от них избавиться. Прикосновения к пораженным местам неприятны, пёс отдергивает лапы.
3. Возраст, проблемы с суставами, снижение активности. С возрастом питомец меньше двигается, нагрузка на суставы и конечности снижается. Появляются дискомфорт, легкая болезненность. Встряхивая лапами, четвероногий друг избавляется от болевых ощущений, разминает суставы. Проблемы с суставами часто возникают у крупных собак, живущих в квартирах: не хватает движения, мало кислорода. Введите в рацион собаки продукты, полезные для суставов: овощи, свежее мясо (конину, говядину), печень, молочные продукты и супы. Пусть питание будет низкокалорийным, с аминокислотами и минеральными солями. Увеличьте время прогулок (до 3-4 часов в день), если позволяет общее состояние пушистого любимца.

Так как понять, приятно собаке или нет

Понаблюдайте за питомцем пару дней. Если собака с удовольствием принимает ласки, ложится на спину и подставляет подмышки для поглаживания, не вырывается и не убегает — приятно всё, что вы делаете. Продолжайте и не останавливайтесь. Большинству собак нравятся почесывания морды сбоку, под подбородком, за ушами, основания хвоста и груди. Подергивание лапами в этой ситуации говорит о здоровой физиологии.

Если настроение ухудшилось, пес вырывается и продолжает дергать лапами, когда прекратили чесать, — стоит показаться ветеринару.

Почаще чешите своего пса, если он здоров. Для собак, как и для людей, почесаться — это получить удовольствие, положительные эмоции, выброс гормонов счастья — эндорфинов. Почесывая любимую собаку, хозяин и сам расслабляется, забывает о проблемах. Следите за реакцией питомца на ваши действия. Пусть радость общения человека с собакой будет взаимной.

Оцените статью: Поделитесь с друзьями!

Причины, обезболивание и лечение

Обзор

Что такое мышечные спазмы (мышечные спазмы)?

Также известные как мышечные спазмы, спазмы возникают, когда мышца непроизвольно и принудительно неконтролируемо сокращается и не может расслабиться. Они очень распространены и могут повлиять на любую из ваших мышц. Они могут включать часть или всю мышцу или несколько мышц в группе. Наиболее частыми участками мышечных спазмов являются бедра, икры, ступни, кисти рук и живот. Когда возникают, особенно у телят, такие судороги известны как «лошади Чарли».Судорога в ноге, возникающая ночью, когда вы спите или спите, называется «ночной судорогой в ноге».

На что похож мышечный спазм (мышечные спазмы)?

Мышечные спазмы варьируются по интенсивности от легких дискомфортных подергиваний до значительного дискомфорта и сильной боли. Спастическая мышца может казаться более твердой, чем обычно, на ощупь и / или выглядеть заметно деформированной. Может дергаться. Спазмы обычно длятся от секунд до 15 минут или дольше и могут повторяться несколько раз, прежде чем исчезнут.

Как остановить мышечный спазм?

Не существует таблеток или инъекций, которые мгновенно снимают мышечные спазмы, поэтому лучшее, что вы можете сделать, — это растянуть пораженную мышцу и помассировать ее. Если он у вас в ноге, встаньте и пройдитесь. Попробуйте приложить лед или тепло (примите теплую ванну или используйте грелку).

Иногда мышечный спазм можно предотвратить — остановить еще до того, как он случится.

У кого возникают мышечные спазмы?

Мышечные спазмы могут возникнуть у любого человека в любой момент.Вне зависимости от возраста, молодости, малоподвижности или активности у вас может развиться мышечный спазм. Это может произойти, когда вы ходите, сидите, выполняете какие-либо упражнения или спите. Некоторые люди склонны к мышечным спазмам и получают их регулярно при любых физических нагрузках.

Насколько распространены мышечные спазмы?

Мышечные спазмы (мышечные спазмы) являются обычным явлением. Они могут случиться с кем угодно, и это нормально.

Симптомы и причины

Что вызывает мышечные спазмы (мышечные спазмы)?

«Идиопатический» означает, что точная причина неизвестна, и это относится к мышечным спазмам.Некоторые эксперты считают, что в большинстве случаев виноват один из следующих:

• Недостаточное растяжение.
• Мышечная усталость.
• Тренировка в жару.
• Обезвоживание.
• Истощение электролитов (солей и минералов, таких как калий, магний и кальций в вашем организме).
• Непроизвольные нервные разряды.
• Ограничение кровоснабжения.
• Стресс.
• Слишком много упражнений высокой интенсивности.

Возможные причины ночных судорог ног (судороги ног ночью), в частности, включают:

• Сидение длительное время.
• Чрезмерное использование мускулов.
• Стоять или работать на бетонных полах.
• Неправильно сидит.

Каковы симптомы мышечных спазмов (мышечных спазмов)?

Мышечные спазмы могут ощущаться как укол в бок или вызывать мучительную боль. Вы можете увидеть подергивание под кожей, и это может быть трудно на ощупь.Спазмы непроизвольные. Мышцы сокращаются, и им требуется лечение и время, чтобы расслабиться. Они очень распространены, особенно у пожилых людей и спортсменов.

Если мышечный спазм сильный, часто возникает, плохо поддается лечению и не связан с очевидными причинами, запишитесь на прием к врачу. Спазмы могут быть связаны с основными факторами.

Диагностика и тесты

Как диагностируют мышечные спазмы?

Ваш лечащий врач должен будет знать, помимо вашей истории болезни и лекарств, информацию о:

• Какая сильная боль.
• Когда возникают мышечные спазмы (например, ночью? После тренировки?).
• Как долго длятся судороги.
• Как ощущаются мышечные спазмы.
• Когда начались мышечные спазмы.
• Любые другие симптомы, которые вы испытываете.

Ведение и лечение

Как лечат мышечные спазмы (мышечные спазмы)?

Когда возникает спазм, вы, возможно, занимаетесь спортом, просто сидите или даже спите посреди ночи.Если бы только была волшебная инъекция, которая мгновенно облегчила бы вашу боль! Однако есть пять шагов, которые вы можете предпринять, чтобы попытаться избавиться от спазма:

• Растяните пораженный участок.
• Помассируйте пораженный участок руками или массажным валиком.
• Встаньте и пройдитесь.
• Приложите тепло или лед. Сложите пакет со льдом, приложите грелку или примите красивую теплую ванну.
• Примите обезболивающие, такие как ибупрофен и парацетамол.

Какие витамины могут помочь при мышечных спазмах (мышечных спазмах)?

Некоторые эксперты считают, что ежедневный комплекс витаминов B12 может помочь.

Когда мне следует лечить мои мышечные спазмы в отделении неотложной помощи?

Как правило, мышечный спазм не должен длиться очень долго и, хотя он может быть очень болезненным, обычно не считается экстренной ситуацией. Однако, если боль становится невыносимой или спазмы начинаются после прикосновения к веществу, которое может быть ядовитым или заразным, обратитесь в скорую помощь.

Профилактика

Как предотвратить мышечные спазмы (мышечные спазмы)?

Мышечные спазмы трудно предотвратить.Они могут быть непредсказуемыми. Они могут произойти в любой момент. Есть факторы риска, которых нельзя избежать, например, ваш возраст. Однако есть некоторые известные методы, которые могут быть полезны, когда дело доходит до преодоления этих факторов риска и предотвращения мышечных спазмов:

• Регулярно выполняйте упражнения на гибкость.
• Работайте над улучшением общей физической формы.
• Регулярно растягивайте мышцы. Сделайте это особенно для тех, кто наиболее подвержен мышечным спазмам.
• Часто пейте жидкость.Выбирайте воду и избегайте алкоголя и кофеина.
• Избегайте тренировок в жаркую погоду.
• Носите обувь, которая вам подходит.
• Поддерживайте здоровый вес. Поэкспериментируйте с легкими упражнениями прямо перед сном, чтобы предотвратить ночные судороги в ногах.
• Избегайте лекарств, которые могут вызвать мышечные спазмы как побочный эффект.
• Чтобы предотвратить судороги ног, используйте подушки, чтобы пальцы ног были направлены вверх, если вы спите на спине. Если вы спите на груди, свесите ноги через край кровати.
• Перед сном потяните мышцы. Когда вы спите, держите простыни и одеяла свободными вокруг ног.

Перспективы / Прогноз

Чего мне ожидать, если у меня диагностировали мышечные спазмы?

Мышечные спазмы могут усиливаться и происходить чаще с возрастом. Обязательно используйте методы профилактики и лечения, чтобы повысить свои шансы справиться с мышечными спазмами.

Как мне позаботиться о себе?

Вы и ваш лечащий врач должны вместе составить план лечения.Составьте план профилактики и план действий при возникновении мышечного спазма. Делайте следующее каждый день:

• Физические упражнения (но не в сильную жару). Если у вас по ночам возникают судороги в ногах, перед сном прогуляйтесь.
• Растяжка. Часто делайте растяжку, в том числе до и после тренировки, а также перед сном.
• Купите прочную обувь.
• Пейте много воды каждый день. Держитесь подальше от кофеина и алкоголя.
• Принимайте все прописанные витамины и лекарства, например миорелаксанты.
• Подготовьте место для кровати, держите поблизости грелку и массажный валик.

Когда мне следует обратиться к врачу по поводу мышечных спазмов (мышечных спазмов)?

Обратитесь к врачу, если спазмы невыносимо болезненны, случаются часто или продолжаются долгое время. Кроме того, сразу же поговорите со своим врачом, если у вас есть дополнительные симптомы:

• Сильная боль.
• Отек или онемение ноги.
• Изменения кожи ноги.
• Просыпаться снова и снова с судорогами в ногах.
• Если судороги в ногах мешают высыпаться.
• Если вам известно о нарушении водного баланса или электролитном дисбалансе.

Немедленно обратитесь к врачу, если вы обеспокоены тем, что мышечные спазмы являются признаком серьезного заболевания.

Какие вопросы я должен задать своему врачу о мышечных спазмах?

• Вы рекомендуете мне посетить физиотерапевта, специалиста по сну, массажиста или другого специалиста?
• Вы думаете, что мои мышечные спазмы — это симптом болезни?
• Можете ли вы показать мне лучшие упражнения, которые я могу делать, чтобы растянуть мышцы?
• Как я могу помочь своему ребенку, если у него мышечный спазм?
• Можете ли вы показать мне лучшие приемы массажа, которые я могу использовать для снятия мышечных спазмов?

Жить с

Записка из клиники Кливленда

Не нужно «просто жить с» мышечными спазмами! Они могут быть непредсказуемыми, но вы можете предпринять несколько шагов, чтобы не только предотвратить их, но и успокоить в данный момент.Обратитесь к своему врачу и обсудите свои проблемы.

Не позволяйте мышечным спазмам мешать вам выполнять здоровые упражнения и не позволяйте им мешать вашему сну! Помните — слушайте своего врача.

Почему колено ломается после удара молотком врача?

Возможно, вы испытали популярный коленный рефлекс в кабинете врача или, возможно, слышали о ком-то, кто, не задумываясь, автоматически «коленным рефлексом» реагировал на ситуацию.Странно, правда? Ну нет, если вы понимаете, почему это происходит.

Доктор Дерик ван Вуурен, медицинский физиолог из Стелленбошского университета, говорит, что спинной мозг, а не мозг, на самом деле контролирует общий рефлекс коленного рефлекса (или сухожилия надколенника).

Почему у вас дергается колено

«Внутри ядра всех скелетных мышц находятся небольшие сенсорные рецепторы, называемые мышечными веретенами, которые чувствительны к изменениям длины мышц. Это важная информация для мозга, позволяющая ему отслеживать движения, а также избегать мышечных травм.

В молниеносной версии Physiology 101 доктор ван Вуурен говорит, что работа мозга по предотвращению мышечных травм тесно связана с вашими рефлексами на растяжение. Эти рефлексы возникают непроизвольно, когда определенные нервы «срабатывают» и обходят сознательные части вашего мозга. Рефлексы растяжения также помогают вам стоять в вертикальном положении, что вы быстро заметите, если начнете наклоняться в сторону, поскольку эти рефлексы автоматически корректируют ваше положение.

Читать: Специальные программы тренировок предотвращают травмы колена

«Обычно, когда мышечное веретено воспринимает растяжение мышцы, оно подает сигнал, заставляя растянутую мышцу с силой сокращаться (укорачиваться).Это делается для того, чтобы противодействовать растяжению, вызванному любой внешней силой », — объясняет д-р Ван Вуурен.

Он продолжает, говоря, что мышечное веретено в фронтальных мышцах верхней части ноги (четырехглавой мышце) вызывает рефлекс коленного рефлекса, хотя реальный рефлекс начинается, когда ваш врач хлопает вас по колену.

В принципе, ваш врач постукивает по сухожилию надколенника (надколенника), которое проходит через переднюю часть колена и удерживает коленную чашечку в нужном положении. Сухожилие надколенника соединяется с мышцей четырехглавой мышцы через коленную чашечку (надколенник) и сухожилие четырехглавой мышцы.

«Когда вы постукиваете по этому сухожилию, это вызывает минимальное растяжение мышечного веретена в четырехглавой мышце, посылая сигнал в спинной мозг, который затем передает два сигнала. Один стимулирует сокращение четырехглавой мышцы (рефлекс растяжения), в то время как другой сигнал стимулирует расслабление задней части бедра (подколенные сухожилия), что приводит к удару коленом ».

Думайте о ударе коленом как о том, что происходит, когда вы тренируете квадрицепсы на тренажере для разгибания ног в тренажерном зале.

Что ж, теперь мы понимаем, как и почему ваша нога вздымается при постукивании. Тем не менее, это все еще не объясняет преимущества или почему ваш врач на самом деле это делает (кроме, возможно, простого наслаждения битьем пациентов небольшим молотком).

Медицинский автор доктор Дженис Рэйчел Мэй объясняет, что врачи обычно используют рефлекторные тесты, чтобы проверить, есть ли какие-либо проблемы в нервной системе, связанной с движением, функционированием нервов или здоровьем соединительной ткани в колене или ноге.

Например, если вы не реагируете на постукивание по колену, это может быть признаком повреждения нервов или даже более серьезного состояния, называемого болезнью мозжечка, если ваше колено постоянно дергается после постукивания, отмечает она.«Если бы ваши мышцы не активировались быстро в ответ на растяжение, ваши ноги буквально рухнули бы, если бы вы неожиданно приложили к ним какой-либо вес».

Так что в следующий раз, когда ваш врач подойдет к вам с этим изящным молотком, просто пните его и примите его во имя вашего здоровья!

Подробнее:

Почему мы смеемся, когда нас пощекотали?

Почему болит ваша забавная кость

10 Интересные факты о нервной системе

Источники

^{Доктор Дерик ван Вуурен, медицинский физиолог и преподаватель факультета здравоохранения и медицинских наук Стелленбошского университета.
Healthguidance.org http://www.healthguidance.org/entry/17200/1/The-Patellar-Reflex-Test—Why-Doctors-Tap-Your-Knee.html}

Рефлекс и реакция надколенника

Фон

Рефлексы не требуют мысли. Они автоматические, быстрые и имеют огромное значение для способности человека успешно реагировать на окружающую среду. Несмотря на огромную вычислительную мощность миллиардов нейронов нашего мозга, нам нужно, чтобы многие вещи выполнялись автоматически.Без рефлексов наш мозг был бы перегружен беспокойством о постоянном обновлении положения наших нестабильных тел, чтобы удерживать нас в вертикальном положении. Без рефлексов наша способность заниматься сложными мыслями (черные дыры, нейробиология, что делать в эти выходные, как сделать инструментальный рефлекторный молоток?) Была бы ограничена. Без рефлексов ваша реакция на болезненные раздражители потребовала бы размышлений, и … не принимайте это на свой счет … но вы думаете очень медленно … Не расстраивайтесь, все люди думают медленно, и нам нужно больше скорости, чтобы реагировать на опасные болезненные раздражители.Так что мы позволяем спинному мозгу делать эту быструю работу за нас.

Одним из примеров рефлекса является рефлекс растяжения надколенника. Наш спинной мозг взаимодействует с датчиками в наших мышцах, называемыми мышечными веретенами, чтобы отслеживать, где находятся наши тела в пространстве и насколько растянуты или сокращены наши мышцы. Эти датчики взаимодействуют с нашим спинным мозгом по рефлекторному пути. Растяжение мышцы активирует мышечное веретено на конце сенсорного нейрона (встроенного в вашу мышцу) и запускает рефлекс.Рефлекс предотвращает чрезмерное растяжение мышцы и компенсируется сокращением.

Как видите, существует только одно соединение (синапс), необходимое для того, чтобы информация от сенсорного нейрона попала в двигательный нейрон и вызвало сокращение мышц. Из-за этого единственного синапса это может произойти очень быстро. У молодого здорового человека требуется 15-30 миллисекунд, чтобы стимул растяжения вызвал сокращение мышц, для сравнения, чтобы моргнуть глазом в ответ на стимул, требуется в 5-10 раз больше, или 150-300 миллисекунд.Это очень полезно для корректировки длины мышц в ответ на быстрые изменения, такие как поскользнуться или споткнуться. Эти ситуации требуют очень быстрого исправления, чтобы предотвратить падение и травмы. Если бы вам пришлось сознательно согнуть ногу в ответ на растяжение ноги (реакция), это было бы намного медленнее, чем 15-30 секунд рефлекса.

А теперь попробуем измерить этот рефлекс! И, может быть, измерим и реакцию!

Прежде чем начать, убедитесь, что на вашем компьютере / смартфоне / планшете установлен Backyard Brains Spike Recorder.Программа Backyard Brains Spike Recorder позволяет визуализировать и сохранять данные на вашем компьютере при проведении экспериментов. Мы также создали простой лабораторный раздаточный материал, который поможет вам свести данные в таблицу.

Обновленная прошивка

Если вы приобрели Muscle SpikerBox Pro до февраля 2019 г., вам необходимо будет следовать инструкциям по обновлению прошивки.

Видео

Материалы для печати

Если вы ищете PDF-файл для печати и каракулей или документ Google для редактирования, ознакомьтесь с этим репозиторием ресурсов для печати здесь!

Эксперимент

Для этого эксперимента мы будем смотреть на электромиографический сигнал в мышце rectus femoris , одной из мышц в группе четырехглавой мышцы бедра.Мы вызываем рефлекс прикосновением к сухожилию надколенника. Это тот же тест, который делают, когда вы идете к врачу (врачи используют его как быстрый тест для определения здоровья позвоночника — проблемы могут быть симптомами нервно-мышечных заболеваний).

1. Настройте Muscle SpikerBox Pro с помощью смартфона или компьютера с приложением Spike Recorder.
2. Подключите USB-кабель от Muscle SpikerBox Pro к компьютеру. Откройте Spike Recorder и включите Muscle SpikerBox Pro.На главном экране SpikeRecorder должен появиться значок USB. Нажмите на нее, чтобы подключиться к Muscle SpikerBox Pro. (Примечание: если вы используете планшет, смартфон и / или Regular Muscle SpikerBox, вы можете подключиться к планшету / смартфону / компьютеру с помощью зеленого аудиокабеля для смартфона.
3. Посадите объект на твердую поверхность достаточно высоко, чтобы его голени и ступни могли свободно болтаться.
4. Попросите испытуемого сжать четырехглавую мышцу (разгибатель колена), чтобы вы могли разместить две мышцы по обе стороны от колена, как показано ниже.Один электрод на Vastus Medialis, один на Vastus Lateralis. Поместите заземляющий клейкий электрод на тыльную сторону руки.
5. Обрежьте красные провода оранжевого мышечного кабеля электродов на мышце бедра, а черный провод на земле на внешней стороне ладони.
6. Получение мышечного сигнала хорошего качества очень важно для этого эксперимента. Проверьте, получаете ли вы хороший сигнал ЭМГ при довольно небольшом сокращении, попросив испытуемого выпрямить колено, преодолевая сопротивление.Слабый сигнал? Отрегулируйте вертикальное масштабирование на SpikeRecorder. Если это по-прежнему не помогает, отрегулируйте размещение электродов.
7. Кроме того, если вы все еще не получаете очень четкий сигнал, не стесняйтесь экспериментировать с тем, где вы размещаете заземляющий электрод. Вы также можете зайти в настройки SpikeRecorder и установить порог сигнала от 70 до 1500 и установить флажок «60 Гц», чтобы отфильтровать больше шума.
8. Найдите часть сухожилия надколенника чуть ниже коленной чашечки и выше, где оно входит в большеберцовую кость.Лучше всего постучать по ней чуть ниже коленной чашечки. Если вам нравится этот человек, не бейте по коленной чашке, потому что … ой! Быстро и сильно постучите по сухожилию, чтобы вызвать непроизвольный толчок. Поэкспериментируйте с небольшими изменениями положения и силы нажатия. Найдите золотую середину.
9. Если вы правильно разместили электрод и примените умное постукивание к сухожилию надколенника, вы должны увидеть что-то вроде этого (обратите внимание, оно будет маленьким! Возможно, вам придется увеличить масштаб):
10. Сделайте запись и увеличьте масштаб одного из рефлекторных сигналов.Вы можете видеть, что сигнал ЭМГ очень похож на другие ЭМГ, которые вы видели:
11. Поздравляем! Теперь вы можете записать мышечный ответ на рефлекс надколенника. Но как мы можем измерить разницу во времени между ударом молотка и сгибанием мышцы?

Измерение Время рефлекса

1. Да! Мы можем измерить время рефлекса с помощью Backyard Brains Reflex Hammer — комплекта расширения для Muscle SpikerBox Pro.
2. Вставьте Reflex Hammer в Muscle SpikerBox Pro. Если вы уже подключены к SpikeRecorder, вы должны увидеть второй канал в записи! Покачните молотком … затем осторожно ударьте им по ближайшему препятствию или противнику. Посмотрите в SpikeRecorder, как акселерометр в Reflex Hammer создает отличные колебания и шипы!
3. Теперь пусть ваш объект сядет высоко так, чтобы его ноги свисали.Кроме того, и это важно, пусть ваш объект закроет глаза или отвернется , чтобы он не мог предвидеть удар молотка.
4. Начни экспериментировать! В зависимости от того, как вы предпочитаете описать это, нанесите объекту несколько сильных ударов или легких ударов ниже его коленной чашечки. Как только вы найдете золотую середину, вы сможете вызвать рефлекс удара ногой!
5. Увеличивайте масштаб с помощью сенсорного управления или колеса мыши. Вы можете измерить время рефлекса, измерив разницу между шипом при ударе молотка и мышцами, сгибающимися в ответ! Удар молота — это когда акселерометр в отражающем молоте испытывает наибольшую степень (де) ускорения, поэтому направьте запись ЭМГ на самую раннюю «вертикальную» отметку на показании акселерометра — см. Фото ранее.Вы можете использовать приведенную выше ссылку на раздаточный материал, чтобы получить форму, позволяющую легко свести данные в таблицу.

Сравнить с временем реакции

Если у вас есть таймер реакции и вы провели эксперимент «Как быстро ваше тело может реагировать?», Сравните свои результаты и посмотрите, как время реакции и время реакции складываются друг с другом. У вас нет таймера реакции? Что ж, вы можете записывать простой тест на время реакции с этой установкой!

1. С помощью этой установки мы можем измерить и сравнить разницу во времени между «цепями мозга» (реакция) и «цепями спинного мозга» (рефлекс)!
2. Используйте второй канал Muscle SpikerBox Pro для записи с другой ноги с таким же расположением электродов.
3. Попросите подопытного снова закрыть глаза. Скажите им, чтобы они ударили по другой ноге, когда они почувствуют, как молоток ударил по той же ноге, которую вы записали ранее.
4. Сравните рефлекс одной ноги с реакцией другой! Вы должны заметить, что реакция намного медленнее, чем рефлекс. Как вы думаете, почему это так? (Мы думаем, вы знаете ответ!)

Предложения по устранению неполадок

Существует большая разница между испытуемыми в том, насколько хорошо виден сигнал ЭМГ.В крайнем случае, вам может потребоваться опробовать демонстрацию с другим добровольцем. Если проблема не исчезла, возможно, потребуется переместить электроды. Запись строго от медиальной или латеральной широкой мышцы бедра также может работать хорошо. См. Ниже:

Medialis

Боковой

• Проблема по-прежнему не устранена? Попробуйте расположить электроды еще дальше на боковой или медиальной стороне ноги.
• Если вы подключены к розетке, зайдите в настройки и установите флажок «60 Гц», чтобы отфильтровать электрические помехи.
• Убедитесь, что ваш молоток не задевает один из красных проводов!

Идеи проектов для Science Fair

Мой доктор говорит, что у меня БАС!

ЭМГ продемонстрировала обильные истинные миотонические разряды в каждой мышце, которая была протестирована, с нормальной морфологией потенциала двигательных единиц и нормальной скоростью проведения. Первоначальный ошибочный диагноз БАС был результатом неверно интерпретированной ЭМГ.

Миотония

«Клиническая миотония» означает нарушение расслабления скелетных мышц после произвольного сокращения.[3] Обследование в этом случае выявило 2 отклонения, указывающие на клиническую миотонию: затруднение расслабления захвата после сильного сжатия кулака и «перкуссионная миотония», выявленная длительным сокращением мышц abductor pollicis brevis после быстрого удара рефлекторным молотком.

Аномальная активность мембран мышечных волокон может вызвать миотонию на ЭМГ, которая проявляется на ЭМГ как повторяющиеся разряды, которые увеличиваются и уменьшаются по частоте и амплитуде и производят звук, похожий на рев двигателя.[3] Миотония на ЭМГ может возникать без клинической корреляции, но часто пациенты замечают трудности с ослаблением хватки или проблемы с повторяющимися движениями, такими как жевание.

На скорость нервной проводимости не влияют аномалии мембран мышечных волокон, вызывающие миотонию.

Сочетание плохой спортивной подготовки в детстве, миотонии, двусторонней слабости лица, необычных ощущений конечностей и периодической слабости позволило предположить диагноз миотонической дистрофии (СД).

Миотония также связана с другими генетическими нарушениями, такими как врожденная миотония, врожденная парамиотония, гиперкалиемический периодический паралич и гипокалиемический периодический паралич. [4] В редких случаях миотонию связывают с приемом лекарств, включая колхицин, оксалиплатин и статины. [5–10]

Был предложен предварительный протокол для клинической количественной оценки миотонии [11], но поскольку симптомы обычно усиливаются и ослабевают, a Описание пациентом того, как его миотония мешает повседневной деятельности и социальному взаимодействию, более полезно для планирования подходов к лечению.[3]

• 2.

  Какие типы миотонии связаны с генетической аномалией хлоридного канала скелетных мышц?

  1. Врожденная миотония и болезнь Томсена

  2. Гиперкалиемический периодический паралич и врожденная парамиотония

  3. Миотоническая дистрофия 1 типа (DM1) и миотоническая дистрофия 2 типа (DM2)

  Все эти 9033 9353 934

  3.

  Какие типы миотонии связаны с генетической аномалией натриевого канала скелетных мышц?

  1. Врожденная миотония и болезнь Томсена

  2. Периодический гиперкалиемический паралич и врожденная парамиотония

  3. СД1 и СД2

  4. Ни один из этих

Миотония, по меньшей мере, 80 вызванная различными врожденными мутациями в гене CLCN1 , кодирующем хлоридный канал скелетных мышц.[12] Доминантная и рецессивная формы демонстрируют широкий разброс по тяжести симптомов и пенетрантности. Томсен впервые описал аутосомно-доминантную форму этого заболевания в 1876 году.

Гиперкалиемический периодический паралич и парамиотония возникают в результате мутаций гена SCN4A , кодирующего натриевые каналы скелетных мышц [13].

Несколько различных мутаций в генах, кодирующих кальциевые, натриевые и калиевые каналы скелетных мышц, могут привести к гипокалиемическому периодическому параличу.[4]

Поиск перкуссионной миотонии у родственников может быть интересным, но многие люди с СД2 не имеют клинически явной миотонии и, следовательно, не будут обнаружены при поиске. [3] Даже наличие миотонии на ЭМГ очень вариабельно при СД2 и часто бывает трудно обнаружить.

Повышенный СК часто встречается у DM, но не специфичен. У представленного здесь пациента при первичном осмотре был КК 497 (нормальный, 24–195) [3].

Биопсия мышц не является частью диагностического обследования.[3] Оба типа СД демонстрируют неспецифические миопатические изменения, часто с центральным зарождением. Атрофия волокон 1-го типа чаще встречается при СД1, а атрофия волокон 2-го типа с пикнотическими скоплениями ядер чаще встречается при СД2. [14]

Генетическое тестирование показывает, что этот пациент обладает мутацией повторной экспансии, вызывающей СД2.

• 5.

  Какой тип наследования демонстрируют DM?

  1. Аутосомно-доминантный

  2. Аутосомно-рецессивный

  3. Х-сцепленный доминантный

  4. Х-сцепленный рецессивный

  5. Митохондриальный

• 6.

  Какое явление связано с СД1?

  1. Диета меняет симптомы

  2. Отсутствие переменной пенетрантности

  3. Все больные имеют вирус простого герпеса, положительные по результатам полимеразной цепной реакции (ПЦР)

  4. Ожидание

  5. Более высокий уровень заболеваемости в семьях с волчанкой

• 7.

  Какова молекулярная основа мутации при DM?

  1. Замены или удаления в кодирующей области

  2. Удаление в некодируемой области

  3. Транслокация

  4. Повторить расширение в кодирующей области

  5. Повторить расширение

903

Типичная семейная родословная с СД1 может включать бабушку и дедушку с легкими симптомами, мать с развившейся у взрослых инвалидизирующей слабостью лица и конечностей, а также ребенка с врожденным заболеванием.[3]

И DM1, и DM2 вызываются патогенной РНК, возникающей в результате расширения повторов в некодирующих областях. [15]

В цельной крови описанного пациента обнаружен аномальный аллель для DM2 с более чем 15000 тетрануклеотидных повторов и нормальный аллель с 128 повторами. Оба аллеля DM1 были нормальными.

Периферическое происхождение мышечного сокращения, вызванного постукиванием, выявленное с помощью многоэлектродной поверхностной электромиографии в медиальной широкой мышце бедра человека. по сравнению с метчиками сухожилий.Результаты демонстрируют, что когда отвод осуществляется к дистальному концу волокон VM, индуцированный потенциал возникает сразу в дистальном участке перкуссии, а затем распространяется проксимально, к другому концу мышечного пучка. Таким образом, характер распространения полностью отличается от рефлекторного сокращения мышцы, которое генерируется в зоне иннервации с гораздо более длительным латентным периодом и распространяется двунаправленно (рис. 4 и таблица 1).

Паттерны распространения ЭМГ, вызванные мышечными толчками, демонстрируют их «идиомускульное» ¹ , а не рефлекторное происхождение.Это качественное наблюдение дополнительно подтверждается количественной оценкой задержки распространения сигналов ЭМГ через последовательные электроды (рис. 3). Рисунок 3 также, по-видимому, указывает на немного более высокую скорость проведения произвольных сокращений по сравнению с мышечным отводом (МТ). Это может быть связано с изменениями свойств мышечной мембраны, разным расположением волокон и электродной решетки или и тем, и другим. В частности, известно, что увеличение скорости проводимости происходит в мышечных волокнах при повторяющейся стрельбе (как при произвольных сокращениях) по сравнению с однократным возбуждением (как при мышечных толчках) ^22,23 .Что касается проблемы смещения ²⁴ , следует отметить, что в то время как во время произвольных сокращений волокна широкой мышцы бедра были слегка нагружены, во время мышечной развертки волокна находились в состоянии покоя. Однако значения задержки для скелетных мышц были в пределах физиологического диапазона (рис. 3). Что наиболее важно, распространение потенциала действия было однонаправленным во время мышечного удара; это несовместимо с генерацией потенциалов действия на концевых пластинах волокон VM во время мышечного удара.

Однонаправленное распространение потенциалов действия во время мышечного постукивания поддерживает и объединяет данные, собранные в старых и недавних исследованиях, в которых было показано, что вызванное постукиванием мышечное возбуждение и сокращение сохраняются после ишемической или анестезиологической блокады двигательной иннервации ^2,3 и даже после кураризации мышц ^2,4 .Здесь требуется краткий комментарий, чтобы обсудить, почему в тех же экспериментальных условиях это сокращение было недавно интерпретировано как демонстрация локализованной рефлекторной реакции ^12,25 . В своем исследовании Галлина и его коллеги ¹² систематически расположили электродную матрицу проксимальнее зоны иннервации, то есть над областью, в которой модели распространения рефлекторных и идиомышечных ответов имеют одинаковое направление и не могут использоваться для различения между ними. Фактически, как показано на рис.1 и количественно продемонстрировано на рис. 2 и 3, два ответа представляют противоположные направления распространения только в мышечной части между местом удара и зоной иннервации. Похоже, что авторы основывали свое предположение о рефлекторной природе ответов ЭМГ на наблюдении, что их латентность (около 30 мс) совместима с рефлексом растяжения ¹² . Однако здесь мы наблюдали, что латентность идиомускульного ответа ЭМГ составляет приблизительно 18 мс при регистрации в зоне иннервации.Это значение может увеличиться до 30 мс, если записано на несколько сантиметров проксимальнее или если начало ЭМГ измеряется на пике, а не у основания волны ЭМГ ¹² .

Проблема оценки латентности рефлекторной реакции ЭМГ на раздражитель нетривиальна. Хотя совершенно очевидно, что время проведения по нервным афферентным и эфферентным путям составляет значительную часть задержки (пропорционально расстоянию между стимулируемой областью и спинным мозгом), временем проводимости мышечных волокон часто пренебрегают.Однако этот последний компонент вносит дополнительную задержку в 2,5–3,3 мс на сантиметр мышечного волокна (предполагая скорость проводимости 3–4 м / с), что в сумме дает соответствующую задержку, если расстояние между регистрирующими электродами и зоной иннервации составляет большой. В зависимости от длины мышцы и условий эксперимента (место перкуссии, зона иннервации, место записи) схема распространения на рис. 1b может измениться, так как пунктирная линия пересекает непрерывную линию. Другими словами, в определенных местах записи реакция на постукивание мышцы может иметь большую задержку, чем реакция на постукивание по сухожилию.Правильная оценка времени проводимости мышц требует знания местоположения зоны иннервации, ориентации и скорости проводимости мышечных волокон, на которые, в свою очередь, может влиять нецилиндрическая форма мышечных волокон ²⁶ . В этом отношении записи поверхностной ЭМГ с матричными или матричными электродами оказывают неоценимую помощь в сборе всех этих данных сразу. Благодаря нашему многоэлектродному подходу мы полностью охарактеризовали реакцию на перкуссию ВМ. Продольной решеткой мы демонстрируем возбуждение волокон в месте удара (рис.3, 4 и таблица 1), тогда как с помощью поперечного массива мы показываем, что перкуссия возбуждает только волокна, расположенные ниже места стимуляции (рис. 6).

Следует отметить, что во всех 180 отводах, доставленных в VM, потенциалы действия сначала определялись электродом, ближайшим к месту отвода, а не торцевой пластиной. Эти результаты показывают, что характер ответной реакции нельзя определить по ЭМГ, обнаруженной в одном месте, без знания ее положения по отношению к зоне иннервации мышцы.Актуальность этого соображения вряд ли изменится, если будут проверены дополнительные предметы. Фактически, обнаружение возможных исключений из наблюдаемых паттернов возбуждения не опровергнет результаты этого исследования.

Нам было интересно понять, может ли рефлекторная реакция, помимо идиомускульной ЭМГ-реакции, также быть вызвана тап-стимулом, как сообщалось в других исследованиях ^2,3 . С этой целью был протестирован большой диапазон интенсивности стимулов. В то время как величина идиомышечного компонента линейно зависела от интенсивности стимула (рис.5), никакой дополнительной реакции ЭМГ, помимо этой более ранней, никогда не было замечено, даже при самой высокой интенсивности стимула. В частности, не было обнаружено никаких доказательств повышенной активности ЭМГ во временном окне W2, которое должно было содержать рефлекторный ответ (светлые кружки на рис.5), как индивидуально установлено путем наблюдения за латентностью ответа на прикосновение к сухожилию (как объяснено на рис.2). Это частично контрастирует с предыдущими исследованиями, в которых сообщалось о возникновении рефлекторного компонента ^2,3,13 .Однако вероятность наблюдения рефлекторной реакции может зависеть от нескольких факторов, таких как: (1) конкретная анатомия (происхождение, прикрепление и расположение мышечных волокон) исследуемой мышцы; (2) количество мышечной массы, на которую воздействует раздражитель, которая также может зависеть от размера головки молотка; (3) длина мышцы (угол наклона сустава), которая совместно определяет относительное расположение мышечных волокон и предварительное растяжение мышечных веретен; (4) степень, в которой перкуссия трансформируется в растяжение мышечных волокон и активацию внутренних мышечных веретен; (5) статическое фоновое сокращение и, следовательно, фузимоторная активация мышечных веретен, которые обычно способствуют рефлекторным ответам; и (6) доля этой массы от всей мышцы или группы мышц.В частности, полоса ВМ, стимулированная перкуссией мышцы, очень мала по сравнению с мышечной массой, стимулированной прикосновением к сухожилию надколенника. Эта пропорция может увеличиваться при постукивании икроножной мышцы, как у Brody and Rozear ² , и ахиллова сухожилия. Эти факторы, возможно, могут объяснить, почему в некоторых исследованиях сообщалось о рефлекторной ЭМГ-реакции на мышечное сокращение ^2,3,13 , но здесь не наблюдалось.

Meadows ³ также наблюдали, что стимулированные мышечные волокна иногда производили длительную серию потенциалов действия (взрывная активация).При этом поверхностная ЭМГ не обнаружила никаких доказательств такого повторяющегося возгорания, возможно, из-за его в основном случайного и асинхронного характера. Напротив, поверхностный ЭМГ-ответ всегда демонстрировал чистый и стереотипный образец, указывающий на одиночные потенциалы действия, синхронно возбуждаемые в популяции мышечных волокон.

Насколько нам известно, механизмы, лежащие в основе вызванного тапом возбуждения мышечных волокон, не исследованы и не могут быть выведены из результатов настоящего исследования.Мы можем просто наблюдать, что потенциалы действия в мышечных волокнах фактически сразу же генерируются при перкуссии (см. Рис. 2). Можно предположить, что резкая деформация сарколеммы, вызванная ударом, открывает механочувствительные ионные каналы ²⁷ и активирует деполяризующие токи, которые возбуждают пораженные мышечные волокна, подобно тому, что было описано для нервных волокон ^28,29 . В пользу этой гипотезы свидетельствует обилие механочувствительных каналов на сарколемме, принадлежащих к переходному рецепторному потенциалу (TRP) и к семействам Piezo ^30,31 .Считается, что они чувствительны к силе, передаваемой липидным бислоем клеточной мембраны ³² и, в частности, к напряжению сдвига и растяжению мембраны ³³ . Считается, что в скелетных мышцах эти неизбирательные катионные каналы играют роль в различных процессах, таких как развитие мышц, и в отличие от мышечной усталости. Кроме того, из-за своего вклада в приток кальция они участвуют в изменении сократительного аппарата при мышечных дистрофиях ^30,31,34 .В гладких мышцах сосудов активируемые растяжением механочувствительные катионные каналы, как полагают, опосредуют деполяризацию мембраны, которая предшествует сокращению, в миогенном ответе (сужающий ответ сосудов на повышенное трансмуральное давление) ³⁵ . Насколько нам известно, могут ли механочувствительные каналы опосредовать деполяризацию и, возможно, возбуждение механически стимулированных волокон скелетных мышц, не исследовалось, но кажется правдоподобным объяснение того, что массивное и синхронное открытие механочувствительных катионных каналов, производимое резкий перкуссионный раздражитель может вызвать локальную деполяризацию достаточной величины для возбуждения мышечных волокон и, таким образом, привести к идиомускульному сокращению.

Склонность мышечных волокон к деполяризации и сокращению при механическом воздействии может иметь значение в области неврологии и реабилитации. Внедрение мышечной пункции в качестве прикроватного неврологического теста реализовано и / или предложено несколькими исследованиями для поддержки и ускорения диагностического процесса ^4,5,6,36 , в то же время признавая, что лучшее понимание механизма лежащая в основе сократительной реакции может еще больше повысить ее полезность.При нарушениях опорно-двигательного аппарата сокращения, вызванные механической стимуляцией мышцы врачом, считаются важными признаками для диагностики нарушений опорно-двигательного аппарата ^37,38 . Например, возникновение реакции подергивания после маневра щелчка (стимуляция мышцы кончиками пальцев указательного и большого пальца, создающими силу поперек волокон) или мышечного удара ^13,37 относится к числу признаки, необходимые для идентификации триггерных точек ³⁸ и обычно считаются рефлекторным происхождением ¹³ .Основываясь на настоящих результатах и ​​на сходстве между импульсами щелчка и постукивания, мы считаем, что эту гипотезу следует тщательно проверить с помощью записи многоэлектродной поверхностной ЭМГ.

В заключение, мы продемонстрировали, что мышечный отвод вызывает немедленное возбуждение мышечных волокон в месте перкуссии. Популяция возбужденных волокон линейно увеличивается с интенсивностью стимула, но остается ограниченной мышечной лентой, на которую воздействует механический стимул. Напротив, рефлекторной активации ЭМГ не наблюдалось даже при очень большой интенсивности стимуляции.Принятый методологический подход, основанный на поверхностной ЭМГ с решеткой электродов, позволяет сравнивать происхождение и характер распространения сигналов ЭМГ во время произвольных, рефлекторных и идиомышечных сокращений, вызванных прикосновением, и открывает путь к исследованию этих проблем в других мышцах и в различных условиях.

Анализ мышечных спазмов после тренировки

Вы когда-нибудь чувствовали странные подергивания в руках или ногах после тренировки? Скорее всего, у вас были мышечные спазмы. Хотя эти странные ощущения на удивление распространены, они все же могут отталкивать.

«Когда ваши мышцы испытывают недостаток крови, они спазмируют», — говорит Джейми Шваб, спортивный тренер в Henry Ford Health System. «Спазмы — это всего лишь способ вашего тела бить тревогу о том, что что-то не так».

Объяснение мышечных спазмов

Спазмы случаются, когда ваши мышцы перенапрягаются. Хотя эти незначительные неприятности могут поразить практически любую часть тела, они, как правило, возникают в больших группах мышц, таких как живот, руки и ноги. Если вы, например, бегун, то с большей вероятностью почувствуете спазмы в животе и икрах.

«Мышцы подергиваются или спазмируются, чтобы увеличить приток крови к этой области», — говорит Шваб. «Это похоже на то, как мышцы пытаются перезагрузиться».

К счастью, есть несколько способов предотвратить мышечные спазмы и быстро остановить их, когда они возникнут. Ключ, конечно же, — понять причину судорог в мышцах.

Горстка потенциальных преступников:

1. Вы перегружаете определенные группы мышц. Мышечная усталость вызывает подергивания и судороги перегруженных мышечных волокон.Если вы продолжите прорабатывать уже утомленную мышцу, в конечном итоге вы выйдете на плато и выйдете на максимум.

Исправление: Поменяйте местами. В понедельник проработали грудь и бицепсы? Во вторник сосредоточьтесь на спине и трицепсах.

2. Вы обезвожены. Независимо от того, какой вид деятельности вы предпочитаете, если в вашем организме нет жидкости и электролитов, необходимых для его выполнения, ваши мышцы, скорее всего, откажутся. Много потеете, когда тренируетесь? Это может привести к дисбалансу электролитов.Если вам не хватает электролитов, ваши мышечные волокна могут начать подергиваться.

Исправление: Убедитесь, что вы пьете достаточно воды для вашего уровня активности. Руководство по безопасной гидратации:

• Выпейте около 20 унций воды как минимум за 2 часа до тренировки.
• Пейте от 8 до 10 унций каждые 10-20 минут во время тренировки.
• После тренировки выпейте от 16 до 24 унций воды на каждый фунт, потерянный от пота.

3. Вы не заправляетесь должным образом. Спазмы более вероятны, если вы не заправляете свое тело правильной пищей и питанием. «Независимо от того, какой вид деятельности вы предпочитаете, углеводы необходимы для получения энергии», — говорит Шваб. Вы также можете избегать кислой пищи, потому что кислоты могут вызвать бунт в животе во время упражнений.

Исправление: За час или два до тренировки ешьте сбалансированную пищу, включая нежирный белок, углеводы и полезные жиры. Несколько вариантов: овсяные хлопья с бананами и измельченными орехами, тосты с арахисовым маслом и яблоками или простой греческий йогурт с ягодами.

4. У вас нет времени на отдых. Дни отдыха очень важны, даже если вы заядлый спортсмен. «Если вы делаете сгибание бицепса после сгибания бицепса или сосредотачиваетесь только на прессе, ваши мышцы, скорее всего, утомятся и сведут судороги», — говорит Шваб. «Вот почему так важны дни отдыха».

Исправление: Включите дни отдыха в свой распорядок тренировок.

Снятие мышечных спазмов

В большинстве случаев мышечные спазмы можно предотвратить. Правильное питание, поддержание водного баланса и уверенность в том, что вы не переутомляете мышцы, помогут снизить частоту спазмов.Но спортсмены также полагаются на множество непроверенных уловок — от потягивания педиалита до поедания бананов — чтобы предотвратить спазмы.

Schwab рекомендует несколько стратегий, помогающих уменьшить мышечные спазмы:

• Раскатка пены: Стратегия самомассажа, позволяющая ослабить натяжение
• Банки: Древний массаж глубоких тканей с отсасыванием и декомпрессией
• Отпускание триггера: Техника массажа, направленная на запуск и расслабление мышц для уменьшения напряжения

Если спазмы не проходят, несмотря на соответствующие изменения в образе жизни — хорошее питание, поддержание водного баланса и отдых мышц, — поговорите со своим врачом.«Вы можете принимать лекарства, например, разжижающие кровь, которые вызывают или усугубляют спазмы», — говорит Шваб. «В любом случае, тщательное обследование может быть в порядке».

Чтобы найти врача в Генри Форде, посетите сайт henryford.com или позвоните по телефону 1-800-HENRYFORD (436-7936).

Хотите больше совета по здоровью и благополучию? Подпишитесь на нашу новостную рассылку о здоровье и благополучии, чтобы получать все самые свежие советы.

Джейми Шваб, AT, ATC, SCAT, CSCS, является спортивным тренером в отделении спортивной медицины Генри Форда и работает со студентами-спортсменами в средней школе Эдселя Форда.Она является сертифицированным специалистом по силовой и кондиционной подготовке Национальной ассоциации силы и кондиционирования.

Функциональные тесты нервов для оценки проблем с поясницей

Обзор темы

Нервы, передающие сообщения к ногам и от них, исходят от нижней части спины. Проверяя вашу мышечную силу, ваши рефлексы и ваши ощущения (ощущения), ваш врач может определить, есть ли давление на нервный корешок, исходящий от позвоночника. Он или она также часто может сказать, какой нервный корешок поражен.

Мышечная сила

Тесты на мышечную силу позволяют выявить истинную мышечную слабость, которая является одним из признаков давления на нервный корешок. (Иногда слабость в ногах на самом деле возникает из-за боли, а не из-за давления на нерв.) У большинства людей с грыжей межпозвоночного диска, вызывающей симптомы, также наблюдается сдавление нервных корешков. Сдавление нервных корешков обычно происходит в пояснично-крестцовой области.

Определенные мышцы получают импульсы от определенных нервов, поэтому выяснение того, какие мышцы слабые, покажет вашему врачу, где сдавливаются нервные корешки.

Тесты на мышечную силу включают:

• Сгибание бедра. Вы сидите на краю экзаменационного стола, согнув колени и свесив ступни. Затем вы поднимаете бедро со стола, в то время как врач нажимает на вашу ногу рядом с вашим коленом. (Этот тест также можно провести, когда вы лежите на спине.) Если ваша болезненная нога слабее, чем другая нога, у вас может быть сжатие нервного корешка в верхней части нижней части спины, в области последнего грудного и нижнего отделов позвоночника. первый, второй и третий поясничные позвонки (область T12, L1, L2, L3).
• Разгибание колена. В сидячем положении вы выпрямляете колено, в то время как врач нажимает на вашу ногу рядом с щиколоткой. Если ваша болезненная нога слабее, чем другая нога, у вас может быть сдавление нервного корешка на втором, третьем или четвертом поясничных позвонках (области L2, L3 или L4).
• Тыльное сгибание голеностопного сустава. Когда вы находитесь в сидячем положении, врач давит вам на ноги, а вы пытаетесь подтянуть лодыжки вверх. Если есть слабость в одной ноге, лодыжка уступит место давлению вниз.Это признак возможной компрессии нервного корешка на уровне пятого поясничного позвонка (область L4 или L5).
• Разгибание большого пальца стопы. В то время как вы находитесь в сидячем положении, ваш врач надавливает на ваши большие пальцы ног, а вы пытаетесь их вытянуть (согнуть их назад к себе). Если в одной ноге слабость, большой палец ноги уступит место давлению. Это признак возможной компрессии нервного корешка на уровне пятого поясничного позвонка (область L5).
• Сила подошвенного сгибания. Вы встаете и встаете на носках на обе ноги, а затем на каждую ногу по отдельности. Поднимать пальцы ног сложно, если вообще возможно, если сдавлена ​​определенная область нерва. Это признак возможной компрессии нервного корешка на уровне первого крестцового позвонка (область S1).

Сенсорное тестирование

Точно так же, как ваши мышцы получают сигналы через определенные нервы, другие нервы передают сигналы обратно в спинной мозг от определенных участков вашей кожи и других тканей.Проверка вашего чувства поможет вашему врачу выяснить, какой нервный корешок может быть сдавлен.

Ваше чувство чувств можно проверить несколькими способами. Ваш врач, вероятно, попросит вас закрыть глаза во время этого теста, потому что легко представить себе это чувство, если вы видите, как проходит тест. Тестирование может включать легкое прикосновение к коже ватным диском или легкое уколы кожи булавкой.

Наружная поверхность лодыжки и стопы

Рефлексы

Сухожилия прикрепляют мышцы к костям.Рефлексы — это небольшие движения мышцы при постукивании по сухожилию. Рефлекс может быть снижен или отсутствовать, если есть проблемы с нервным питанием. Чтобы проверить ваши рефлексы, врач резиновым молотком сильно постучит по сухожилию. Если определенные рефлексы снижены или отсутствуют, это покажет, какой нерв может быть сдавлен. Не все нервные корешки имеют связанный с ними рефлекс.

• Рефлекс сухожилия надколенника. Вы сидите на столе для осмотра, согнув колени и свесив ступню вниз, не касаясь пола.Врач резиновым молотком сильно постучит по сухожилию чуть ниже коленной чашечки. В нормальном тесте ваше колено разгибается и немного приподнимает ногу. Снижение или отсутствие рефлекса может означать наличие компрессии в области L2, L3 или L4.
• Рефлекс ахиллова сухожилия. Вы сидите на столе, согнув колени и свесив ступни, или вас могут попросить лечь на живот, вытянув ноги и поставив ступни за край экзаменационного стола. Врач резиновым молотком сильно постучит по ахиллову сухожилию, которое соединяет мышцу задней части голени с пяточной костью.В обычном тесте ваша ступня будет двигаться так, как если бы вы собирались показать пальцами ног. Снижение или отсутствие рефлекса может означать, что в области S1 имеется компрессия.

Кредиты

Текущий по состоянию на:
16 ноября 2020 г.